Глава 3. Полковник. Николай же тем временем продвигался все дальше, ближе к окраине поселка, желая попасть в гости к своему давнему приятелю Василию. Мимо проплывали чуть различимые контуры домов, все расплывалось перед его глазами, как в дыму, но он знал, куда шел. – Собственной супруге я показываться пока точно не буду, – говорил он сам себе вполголоса. – А то и взаправду, моя благоверная еще прибьет так меня чем-нибудь невзначай. Да и полковник должен быть дома, куда уж ему, старому, деваться. Живет за околицей один одинешенек, как сыч на своем болоте. У него-то уж всегда можно остановиться. Вскоре на горизонте начали прорисовываться смутные очертания полковничьей избушки, которая выглядывала впереди, будто из тумана, с пылающим рядом огнем костра. Николай подошел ближе и увидел уже самого хозяина, сидевшего тут же и перемешивавшего что-то деревянной ложкой в котелке. Василий, также заприметив гостя, заранее поднялся с бревна, на котором сидел, и встретил Николая стоя на ногах, раскачиваясь от волнения взад и вперед, удерживая по привычке руки за спиной. Он оказался высоким объемным старичком лет семидесяти, широким в плечах, с большим животом, который невообразимым образом выпячивался из его туловища подобно мягкому мячику. Одет Василий был, несмотря на возраст довольно-таки своеобразно. Снизу, на ногах, виднелись темно-серые штаны от былого делового костюма, изрядно потертые, заношенные и, очевидно, бывшие несколько узковатыми для такого явно выраженного гиганта, коим он, несомненно, являлся в силу своих еще крепких физических данных. Если взглянуть выше, то на мощных плечах полковника можно было увидеть связанный крупной петлей замасленный свитер, растянутый им до полнейшей неузнаваемости, не сказать что какого-то ярко-красного цвета, каким тот еще помнил Николай, а скорее оттенка уже темно-бордового, принявшего такой вид по истечении долгого времени. Именно эта часть верхней одежды еще больше подчеркивала объемную фигуру Василия, так ставшую похожей на громадный шерстяной клубок ниток. На ступнях же красовалась обувь, явно не соответствующая наступающему сезону. Это были некие полуразвалившиеся летние сандалии, усеянные большими дырками для полной вентиляции, из которых выглядывали толстые вязаные носки. Видимо, действительно подходящей обуви для более суровых природных условий у того, к сожалению, не имелось. Кажущееся строгим и сосредоточенным лицо Василия сразу переменилось, просияло таким излучением свежести, сверкнув блеском в глазах, расцвело нескрываемым проявлением доброжелательности по отношению к посетившему его старому другу, что можно было только поражаться увиденному. Василий, должно быть, долгое время не принимал Николая у себя в гостях. Басистый зычный голос его раздался как гром среди ясного неба. – А, Петрович?! Никак меня зашел навестить? Крайне рад такому твоему появлению здесь, – он сразу же протянул ему руку в знак признательности и, дождавшись ответа, продолжил. – Я тут уху затеял сварить из свежей рыбешки. Вот достал по дешевке окуньков, небольших, правда, размером с ладонь. Добавил еще картошечки да лучку. Думаю, будет вкусно. А как ты сам смотришь на это дело? – Да уж, неплохо, конечно, ты придумал. Вполне одобряю такую затею, – согласился Николай, несколько наклоняя голову набок, щепетильно оценивая внутренности котелка. – Хорошая закуска должно быть получится. Видит бог, давненько я ушицы твоей не пробовал. – Уха знатная выйдет, натуральная, без всяких там синтетических примесей, – потирая руки, продолжил приветливый хозяин. – Как у самого дела, рассказывай. Полагаю, что ты не зря ко мне пожаловал? – Вот захотелось проведать старого друга, – отвечал веселый гость совершенно непринужденно. – Иду с дежурства, Андрея до дому проводил, да и до тебя тут недалеко. Стало быть решил заглянуть, узнать, чего новенького происходит. А что, неужели не вовремя? – У меня-то все по-прежнему. Только ты вот ко мне просто так не ходишь. Опять, небось, жена из дому гонит? – Василий хитро прищурился. – Выкладывай, что случилось? – Да боже тебя упаси, – замахал руками Николай, делая вид абсолютной непричастности к такому непредвиденному предположению. – Я подумал, не мудрствуя лукаво, где-нибудь задержаться подольше, а то она вчера меня сковородкой чуть не пришибла. – Старая песня, сам-то ты лучше что ли, супруги своей! Как говорится, сапог сапогу – пара. Да и куда ты от нее денешься, всю жизнь, почитай, бок о бок с ней прожил, – неодобрительно высказался Василий, качая головой от недовольства. – Вот что я тебе скажу, Коля. Ты ведь меня возрастом моложе будешь, так слушай, – продолжал он, словно этими словами пытался нравоучительно почитать ему мораль. – Ты весь такой, да еще и Андрея сбиваешь с пути истинного, у которого и так в жизни не все сложилось. Наталья-то его вконец непутевой стала. Много раз ее на стороне видели во время его отсутствия. Хорошо, что он с ней больше не живет. Но ведь ребенок остался, его кормить нужно, да помимо них имеется сестра малолетняя и больная мать. Наталья не работает совсем, а средства на пропитание с него тянет, на содержание якобы, а сама, то в баре, то еще где, до копейки проматывает все. Андрей – человек мягкий, ну и кормит ее ради сына, конечно. А куда уж ему деваться? Непонятно только зачем тащил ее сюда за тридевять земель? Василий тут замолчал на несколько секунд, прокашлялся и, тяжело вздохнув, продолжил: – Ладно, чего уж сейчас об этом говорить. Их дело, сами разберутся. Лучше вот покажи, с чем пришел, то я тебя отлично знаю. Чего у тебя там, в куртке, припасено, давай доставай! – он начал слегка играть словами. – Вытаскивай наружу, что есть, я все вижу, меня не проведешь! Как обычно, наверное, бормотуха какая-нибудь? Николай давно прятал руку за пазухой, заботливо придерживая ее содержимое и тем самым, несомненно, полностью выдавал себя. Немного помявшись, он извлек из внутреннего кармана уже изрядно опустошенную, известную пластиковую бутылочку и протянул ее Василию. – Ну, этого и на глоток не хватит. Вот смотри, что я сейчас принесу. Специально для такого случая приберег. Он немедленно отправился в дом, затем довольно быстро вернулся, держа в руке какую-то странную стеклянную емкость темно-зеленого цвета, горлышко которой было плотно запечатано пробкой из неизвестного пористого дерева. – Смотри, Коля! Портвейн, настоящий, высших виноградных сортов, что ни на есть – королевский напиток, – полковник поднял бутылку кверху, торжественно сотрясая ею воздух. – Никогда подобного не видывал, – воскликнул Николай с чувством неподдельного восхищения. – И где же ты только это вино сумел раздобыть? – Один приятель угостил по знакомству, естественно. Сам-то он не употребляет, так оставил мне в знак признательности по давнему делу. Вот мы сейчас его с тобой и разопьем. Подожди только, я еще за посудой схожу. Василий вышел уже с двумя чашками, очевидно самостоятельно слепленными из белой глины и, верно, также собственными силами, обожженными на костре. – Вино нужно употреблять непосредственно из глиняной посуды, тогда его вкус покажется тоньше и приятнее, – произнес он крайне возвышенно. – Да ты еще и эстет, – выговорил Николай, вращая в руках полуторалитровую бутыль. – А как же мы его откроем, ведь, как мне помниться, штопора у тебя нет? Или приятель, заодно и им тебя обеспечил? – Такое дело труда не представляет, – Василий зажал бутылку у себя между ног, взял палку и продавил пробку внутрь. Та хлопнула, насыщая воздух чудесным сладостным ароматом букета оригинальных композиций. – Вот и все дела. Ни разу так не открывал, что ли? Василий разлил вино по чашкам, затем взял свою посудину в руки, отхлебнул из нее немного, зажмуривая глаза от удовольствия, словно прислушиваясь к возникающим внутри вкусовым ощущениям. – Да уж, напиток настоящих богов, – проговорил он после небольшой паузы. – А ты, Коля, случайно не знаешь, откуда эти создания могли появиться? – А разве ж они у нас есть? – тот вопросительно глянул на полковника исподлобья, нехотя отрывая задумчивый затуманенный взгляд от зеленоватой бутыли, уже не на шутку засомневавшись в здравомыслии своего друга. – Может быть, боги жили здесь раньше среди нас? – предположил Василий, продолжая вкушать вино. – Ведь они носили металлические доспехи, и им были совершенно не страшны никакие укусы грызунов, насекомых и прочих паразитов. Вооруженные длинными мечами, создатели мира сего легко отбивались от своих врагов. Когда-то я тоже, в давние времена, посещал этот Город и видел одного из них, вернее памятник, воздвигнутый, наверняка, в честь кого-нибудь выдающегося их представителя, – тут он погрузился мыслями глубоко в себя и замолчал. – И с чего ты так решил, позволь полюбопытствовать? – спустя мгновение, отвечал ему Николай, выставляя перед собой уже пустую чашку. – То, что мы на них похожи, это еще ничего не доказывает. Ты же отлично знаешь, что боги создали людей по своему образу и подобию, как сказано в писании. Да и выглядят они совершенно не так, как ты их себе представляешь. У них – белые одежды и обруч, светящийся над головой, хотя оных существ уже давно никто не видел. – Рассказывают, что живут они сейчас в Городе и просто не показываются людям на глаза, – несколько полушутливым тоном продолжал Николай. – Однако одному экспедитору из соседнего селения посчастливилось их лицезреть, правда, к сожалению, всего несколько секунд. Каким уж образом тот остался в живых, остается загадкой, но в результате такого случая он полностью ослеп и, само собой, стал глубоко религиозен. Вот с ним бы переговорить на эту тему. Раньше, как рассказывали, в старину, боги могли возникать из ниоткуда, прямо с небес. Раздавались жуткие раскаты грома, появлялось разрывающее небосвод белое свечение, и они спускались к нам на золотой колеснице… – Зачем же издеваться над чувствами верующих? – внезапно оборвал его Василий с упреком в голосе. – Спроси-ка лучше Андрея, может тот чего в Городе заприметил необычного? Однако если бы и видел, то навряд ли вернулся оттуда назад, как и все другие пропавшие экспедиторы. Несомненно, боги живут там. Кто бы тогда давал нам еду, питье, одежду и прочие нужные вещи? Но за это они требуют взамен своего рода жертвоприношений. Каждую неделю подходит состав на станцию к погрузочной платформе, и охотникам приходится забивать вагоны всяческой умерщвленной живностью, теми же мертвыми грызунами, будь они неладны, летучими мышами, насекомыми, растениями, прочей нечистью и отправлять в Город. Что уж боги там с этим делают, непонятно, но если мы прекратим поставки, то они или кто там находится вместо них в свою очередь могут прогневаться и перестанут обеспечивать нас всем необходимым. Наверное, хотят нашими же руками полностью паразитов извести, что людям и приходится с омерзением делать, но, к сожалению, меньше этих тварей никак не становится. Скорее наоборот, чем больше их убиваешь, тем более возрастает их численность. Хоть бы оружием каким-нибудь снабдили нормальным для начала, а то приходится изготавливать все самим… Василий неожиданно прервал свою речь на полуслове и перевел остекленелый взгляд на успевший прогореть к тому времени костер. Его затухающие пепельные угольки засверкали красными мигающими искорками в надвигающейся ночной темноте. – На-ка, похлебай горяченького, то, небось, как всегда толком ничего не ел. Пить то пьешь, а не закусываешь, – проговорил он, задумчиво снимая котелок с шеста и ставя тот перед Николаем. – Уха уже давно сварилась. После он достал приборы, ломоть хлеба и также неторопливо положил их рядом. – Оксану только что видел, – вровень с ним загадочно произнес Николай, зачерпывая ложкой немного бульона, оказавшегося на удивление необычайно вкусным и наваристым, – Та соизволила встретить нас по дороге. – Эка невидаль. Где она только последнее время не показывалась, – тут же импульсивно резко отреагировал на такие слова его собеседник. – Мужа своего она нашла дома, естественно, после обеда. Знаешь историю? – Так ведь не в лесу живу, разумеется, знаю. Тот вон у меня три дня отсиживался, да я Оксане сказал, что вообще и понятия не имею, где он находится. Ты только, само собой, ей не проговорись, а то она меня потом с потрохами сожрет, – несколько понижая интонацию, тихо изрек Василий. – Парень он, конечно, не плохой, но уж больно погулять любит. – Так вот, кто ему укрытие предоставлял последнее время. А я-то думал, что серьезное приключилось, – шутливо высказался по такому обстоятельству Николай, однако после продолжил уже серьезно. – Кто-то поведал Оксане о якобы надвигающемся конце света. Реки выйдут из берегов, вскипят моря и океаны, повсюду будет гореть огонь, и все живое обязательно погибнет. – Будто он еще не наступил? – усмехнувшись, отреагировал на подобное замечание Василий. – Не знаю, поджаримся уж мы или нет, а замерзнем так это точно. Вспомни-ка, ведь раньше, лет тридцать назад, мы чувствовали себя гораздо лучше. И жили все время на поверхности. Зимой было значительно теплее, а летом – прохладнее, да и грызунов и прочей нечисти в округе – меньше. Случаются резкие перепады температур, как только эту зиму переживем, не знаю? Холод стал проникать даже сюда, озеро промерзает насквозь, температура ночью опускается ниже пятидесяти градусов. Представь, что там, на поверхности, творится? Выходит, ее опасения не так уж и безосновательны. – А сейчас, интересно, градусов сколько? Вроде бы уже как-то начинает подмораживать, – Николай испустил клубы пара, словно этим стараясь истинно подтвердить сказанное. – Как говорится, что-то стало холодать… – смеясь, отвечал ему Василий, сразу взяв бутылку за горлышко. – Ну, наверное, 15-18, как на этикетке указано. Замерз? Вина подлить нужно? – Нет, уж лучше водки налей, там оборотов больше будет. – Да, пожалуйста, как хотите, – проговорил Василий, плеснув тому немного в чашку из его же пластиковой тары. – Андрюха, возвращаясь сегодня, чуть в бункер не опоздал. Костры уже потушили, и я его ждал до последнего, – как бы невзначай пожаловался Николай своему другу. Говорить он этого естественно не хотел, но информация, как-то сама собой вырвалась наружу. – Рискует собственной головой, да и не только. Сейчас ведь дела обстоят не так, как раньше, чтобы можно было без проблем в лесу заночевать. Да и грызунов поблизости развелось немерено, только того и жаждут, как сюда проникнуть. В правилах ведь ясно написано, что после того, как погашены костры, каждый отвечает за себя сам и двери бункера должны быть закрыты. Огонь-то хоть немного да их отпугивает. Эти твари ведь довольно-таки не глупые создания и понимают, что вблизи поселка добыча идет прямо к ним в руки или, правильнее выразиться, – в зубы, в виде экспедиторов и прочих запоздалых путников. Мы охотимся на них, а они – на нас. Кто-то даже высказывает мысль, будто они вполне разумны. Я довольно часто слышу такое от охотников. – Ну, уж ты и сказал, значит, все эти твари, и летучие мыши, и тараканы, и пауки, обладают мозгами? – с иронией изумился Николай. – У них, наверное, как и у нас, свое цивилизованное сообщество. – Зря смеешься. Насчет остальных не знаю, а вот про грызунов, точно, поговаривают. Их поведение в атаке, совершенно не свойственное другим хищникам. При нападении они используют все имеющиеся в их арсенале средства, вызывают подкрепления. Среди оных определяется лидер – вожак, который-то и управляет полностью стаей. Паразиты довольно быстро эволюционируют. Скоро наступит время их царствования на планете. Наша популяция сократится, мы вымрем как вид, а они и подобные им твари продолжат существование, размножатся и займут наше место. Людей и так осталось очень мало, каждый человек на счету. Приятели ненадолго замолчали, затем принялись быстро уничтожать содержимое котелка. Когда бульон был съеден, они перешли на рыбу, предварительно разложив ее по тарелкам. Однако их ужин продолжался недолго. Василий краем глаза заметил, что достаточно близко к дому, по земле, стремительно пронеслась чья-то огромная тень. Посмотрев наверх, полковник с ужасом удостоверился в предположении, что ее обладательницей являлась летучая мышь неестественно крупного размера, делавшая уже второй круг над его хижиной. Та по-особому своеобразно, даже несколько красиво, парила в сумрачном воздухе предстоящей ночи, одновременно выцеливая цепким пристальным взглядом кого-нибудь из своих потенциальных жертв. – Быстрее в дом! – прокричал Василий, хватая под руку ничего не понимающего Николая, пытаясь вместе с ним отползти от места предполагаемой атаки. Петрович только успел придержать очки, чуть не слетевшие с его переносицы долой. Летучая мышь, еще немного покружившись, словно тщательно присматриваясь к добыче, наконец спикировала вниз, казалось в самый огонь горевшего костра, держа наготове острые, как бритва, когти. Но на земле, к удивлению, выглядывавших в просвете дверей стариков, она схватила ту самую зеленую бутылку с вином и, усиленно махая крыльями, безобразно разбрасывая угли вокруг, ринулась обратно вверх, унося трофей вслед за собой. – Вот зараза! Коля, она наше с тобой вино утащила! – в сердцах выпалил Василий, легонько приоткрывая двери и выглядывая наружу. – Наверное, летучие мыши тоже не прочь, как говорится, и на грудь принять. Не успел он произнести эти слова, как данное величественное создание, только что так бесцеремонно посетившее их, рухнуло замертво, рядом на землю, издавая последние, пронзающие тишину, оглушительно-визгливые крики, тем не менее, продолжая мертвой хваткой удерживать в когтях ту самую злополучную бутылку вина. Ночная гостья была, на удивление, странным существом. Черного окраса кожа в нескольких местах покрывалась плотной чешуей, немного напоминающей рыбью, но гораздо больше по размеру и заметно крепче по своей структуре. Пластины ослепительно переливались темно-синим отблеском в свете затухающего пламени костра. Размах ее перепончатых крыльев составлял порядка трех метров, и они выглядели на редкость внушительными даже для людей, повидавших многое на своем веку. Голова смотрелась страшновато, с обагренной кровью разрезом кривого рта, торчавшими длинными желтыми клыками, не помещающимися в нем полностью, и высовывающимися наружу, словно маленькие лезвия остро заточенных кинжалов. Уши, если можно было их назвать таковыми, оказались просто огромными и росли своеобразно в разные стороны, представляя собой два больших уродливых куска ее плоти. В месте, где должен был находиться глаз, торчал спасительный посторонний предмет – небольшой кусок арбалетной стрелы, который, несомненно, пробив череп, полностью поразил мозг этой хищницы, положив конец такому злобному ее существованию. Вся картина происходящего, естественно, произвела бы необычайно жуткое впечатление на наблюдателя, видавшего когда-либо подобное зрелище впервые. – Эй, мужики! Все там живы, здоровы? – прокричал сверху кто-то вполне различимым человеческим голосом, спускаясь к перепуганным старикам с небольшой возвышенности. – Извините уж за беспокойство, сам не знаю, каким образом она могла сюда проникнуть. Мой приятель, отлучился ненадолго за надобностью, так попросил меня присмотреть за охраняемыми здесь окрестностями. – Слава богу, что Вы находились недалеко, – тихо, почти шепотом произнес Василий, между делом продвигаясь к лежавшему уродливому существу поближе. – Хотелось бы еще, чтобы вино осталось невредимым. Вижу – бутыль вполне целехонькая. Просто удивительно, как она могла не разбиться. Летучая мышь была уже мертва, однако предсмертные судороги и конвульсии у нее еще наблюдались. Василий безуспешно попытался высвободить бутылку из лап хищницы. Тем не менее незнакомец, наконец, вышел на свет, встал рядом и приятели вполне смоги его рассмотреть. Ростом он оказался намного выше среднего, возраст, около тридцати трех лет, коренастый и упитанный мужчина с неестественно выставленной колесом грудью. Одет был в то, что всегда носили охотники: плотная, коричневого цвета, куртка, точно такого же качества добротные ботинки, штаны, жилет, из-под которого неприлично выглядывали рыжие волосы. Все оказалось изготовленным из кожи грызунов, что было легкой и прочной защитой от нападения. Сверху его покрывала теплая накидка, выделанная также из меха какого-то животного. В руках было зажато копье, позади на плечах висел арбалет, а на поясе болтался длинный нож-резак, размером скорее напоминающий саблю. Лицо выглядело чуть полноватым, с короткими светлыми волосами на голове и казалось квадратным. Кожа особенно в тех местах, где должны были расти усы и борода, отсвечивала нездоровой синевой. Возможно, он был небритым, что только еще больше усиливало негативное впечатление. – Не вглядывайтесь в меня, все равно не узнаете, – несколько надменно, но все же немного улыбнувшись, сказал он. – Я здесь совсем недавно… – Отличный выстрел, сынок, – перебивая его, восхитился Николай, пытаясь сразу пожать руку своему спасителю, которую тот твердо удерживал вдоль туловища, не спеша, однако, предаваться взаимности. – Уберег стариков от смерти. Огромное тебе спасибо. Как же тебя звать? – Антон, – односложно ответил неизвестный охотник. – Я Николай Петрович или просто Коля, как понравится. Это вот мой товарищ Василий, можно Полковник, – говорил он, указывая на приятеля, одновременно несколько заискивающе заглядывая тому в глаза. – "Три звезды" – как он сам любит выражаться. И давно у нас такие парни? – Вторую неделю. Приехал в гости к другу. – То-то мне сразу лицо твое незнакомым показалось. Можно было бы отметить наше чудесное спасение, – прокряхтел Василий, указывая на бутыль. – Если мне, конечно, удастся забрать ее у этого чудища. Тут Антон подошел ближе и помог Василию, вонзив копье летучей мыши прямо в крыло, ближе к кисти, где располагались сухожилия хищницы, тем самым показав окружающим совершенные знания в области строения ее организма. Когти мгновенно разжались, и вино упало в песок само собой. – Хорошо, что еще на вас не набросилась. Эти твари впиваются в жертву уже наверняка своими острыми когтями, в тело, а ядовитыми клыками – в шею, верно, кровушки попить. В данном случае яркая бутылка привлекла внимание больше. Любят они все блестящее, что тут поделаешь. – Ну, присаживайся, выпей с нами, – из вежливости предложил Василий. – Портвейн просто отличный. – Спасибо за приглашение, конечно, но такого добра у нас хватает. Главное вы живы, здоровы, остались, а все остальные формальности абсолютно ни к чему, – горделиво ответствовал Антон, быстро возвращаясь обратно в темноту, откуда и пришел. – А как же твоя добыча? – пытаясь его догнать, прокричал Николай вслед. – Оставьте себе, так сказать на память. Вам-то она куда больше пригодится, – уже чуть слышно донеслось сверху. – Ну и дела. Спасибо тебе, мил человек, – тяжело вздыхая и опускаясь на песок, проговорил Василий. – Какие люди еще живут на белом свете. А бутылка-то и вправду целая – ни единой царапины! Николай подошел к летучей мыши вплотную. "Вот же существа появились, совершенно другие, не такие, как раньше, ничего не боятся, – подумалось ему, после того как он уже своей рукой ощупал внушительные клыки хищника. – Этот шею свернет и не задумается". – Пойдем, давай, в дом, а то поздно становится, допьем вино, да я чайник поставлю, – крикнул ему Василий, находясь на пороге собственного дома. – А этого утром поделим, куда он от нас за ночь денется. Приятели зашли внутрь. Избушка полковника была даже меньше, чем у Андрея. В самой глубине комнаты, возле единственного окна, находилась уже затопленная печка-буржуйка. Труба ее, на удивление, была выведена в то же самое окно. Как не странно, кровати здесь не оказалось. Вместо нее на полу лежали шкуры животных, выстеленные своеобразным ковром. Не имелось также ни стола, ни стульев, ни любой другой мебели. Чашки, кружки, прочая утварь лежали рядом, в картонной коробке. В углу, возле дверей, стояло металлическое ведро с водой, как для умывания, так, наверное, и для питья. Друзья уселись на этот теплый ковер, подперев спинами бревенчатую стену дома. Говорить было уже не о чем, и они допивали остатки вина в тишине, каждый думая о своем.