Прорастает трава сквозь засохшие стебли бурьяна, Сквозь не сломленный ветром и стоя умерший ковыль. Продолжается жизнь... Даже если я веточкой стану, Вот такой же сухой, и паду в придорожную пыль,- Будут так же носиться ветра на безмолвных просторах И дрожать на заре колокольчик, чуть слышно звеня. Будет белая ночь. Будет солнце спускаться за горы. Будет всё, как сейчас. Только больше не будет меня. Нет, ни в жизни, ни в смерти не вижу чьего-то обмана. В сердце зла не ношу и обиду готова простить... Вновь в России весна. Зацветают ромашкой поляны, И в акации пчёлы жужжат. И так хочется жить.

Мне кажется, что я живу давно, Уставшая от думы сокровенной, Что сотни лет горит моё окно Дрожащим огоньком во мгле Вселенной. И нескончаем путь моей души - Пускай в ином обличье, новом теле, - И будет тот, кто думу разрешит, Я верю: он своей достигнет цели. Пока лишь ветру доверяю грусть: Мы одержимы с ним одной тревогой. Я у него смирению учусь, Чтоб зло прощать и не роптать на Бога. Нам свыше одиночество дано - С рождения до горьких слов о тризне... Горит, горит в ночи моё окно Бессонным маяком в пустыне жизни.

Давно тебя на свете нет. Корзина заждалась на даче. Все эти восемнадцать лет Для нас Ермак кубышки прячет. И лодка продана давно, И спиннинг жалко искривился, Но отчего-то всё равно Мне кажется: ты отлучился. Висит на гвоздике берет, Рукав штормовки завернулся... Все эти восемнадцать лет Мне снится, будто ты вернулся. * Ермак – гора вблизи г.Чусового в Пермском крае Кубышки – местное название грибов.

Мороз под сорок. Молоко тумана. Звон тишины. Дыханья белый дым. Полуденное солнце над поляной Застыло мандарином золотым. В седой пустыне, кажется, одна я. Безжизненны деревья и дома. Я чувствую, как туго пеленает Меня крещенским холодом зима, Как изощрённы января уколы, Как леденеет на щеке слеза... Но вот уже поблёскивают школы Оранжевые сонные глаза. Спаслась! О рай: ни беготни, ни смеха. Уют неосвещённых этажей. Приятен мне морозный запах меха, Дымка, Урала - родины моей.

Заснеженная старая аллея. Игрушечный автобус на горе. Берет сползает с ели, тяжелея, И пёс сидит верхом на конуре. Старик с утра куда-то тянет сани. Вот с музыкой промчался мерседес. Там женщина с ведром идёт из бани, На крышу сын с лопатою залез. Искрится наст. Едва качает ветер На пустыре засохшие цветы. И снегири, беспечные, как дети, Зажгли сирени хрупкие кусты.

Слетаются ведьмы на пир, Хохочут... Что мне до того? Я тихо пришла в этот мир, Я тихо уйду из него, Как зябкое утро полей, Как капля росы на кустах, Как тысячи русских людей С задумчивой грустью в глазах. Так было на свете всегда - Глумился над верою бес. И зло покрывала вода, Ниспосланная с небес. Без нас разрешится вопрос: На грех Еву Змей не толкнёт, Распятым не будет Христос, И Авеля брат не убьёт.

Люблю декабрь. Земли сиянье И россыпь звёзд над головой. Огней далёких ожиданье И скрип весёлый под ногой. Люблю густой, чернильный вечер, И чёрно- белые тона, И снег, летящий мне навстречу, И свет лимонный из окна, Лыжню, проложенную косо, И детских шалостей разгул, И пса, что с кожаного носа Снежинку белую слизнул.

Белое сиянье на дворе - И в земное счастье верить просто мне. Как хрустят в морозном ноябре Зимние крахмаленые простыни!.. Я вхожу в заснеженную новь, В сладкий плен смятения сердечного, - Встрепенулась птицею любовь К тишине и свету мира вечного. Лишь бы - я молю - заветный миг Грешной мыслью не спугнуть нечаянно. Русской стужей пахнет воротник, И дымят уютные окраины. Встанет солнце - запылает снег, С двух берёз сорвутся в небо вороны... Что тебя печалит, человек? Отчего глаза отводишь в сторону?

Зачем приснился мне, скажи. Твой поцелуй неторопливый Вновь уличал меня во лжи. А я хотела быть счастливой! Но не была. Нет, не была. Ты целовал, а я скучала. Луна за шторами плыла И грустно головой качала. И ты искал ответа вновь, Я отводила взгляд невольно... Но если это не любовь, То отчего так сердцу больно?

Тропы росистой поворот, И запах поля... Куда опять меня несёт Чужая воля? Звезды ночной тревожный свет, И тишь земная... «Останови! Я знаю: нет На свете рая. Недалеко и до беды!» - Прошу кого-то. Но нет ни поля, ни звезды, Ни поворота...

Придержу незримые воротца: Наконец исполнилось желанье - Радость в сердце забрела, пасётся Лёгкою, непуганою ланью. Затаив дыхание, любуюсь Долгожданной пленницей, и мнится: Топнет ножкой - искру голубую Высечет хрустальное копытце. Расшалилась... Только бы потерей Невозвратной через миг не стала! Что есть сил невидимые двери Я держу. А ей уж сердца мало...

Меня ласкает осени туман, И так легка пустынная дорога, И уж едва горчит надежд обман, И снова полагаюсь я на Бога. И верится, что смысл какой-то был В моём существовании на свете, Что Бог даёт мне разума и сил, И светлых дум о промелькнувшем лете. Никто суровей не накажет нас, Чем, гордость возымевшие, мы сами, И потому отраден мне сейчас Мой разговор безмолвный с небесами. Душе мила спасительная тишь, И любит сердце, в ласке утра нежась, И эту жизнь, и лист на скатах крыш, И робких астр сиреневую свежесть…

На просеке, у треснувшего пня, В траве играют солнечные блики. Запястья в красных пятнах у меня От мятых ягод спелой земляники. Горячей хвоей пахнет ветерок. Еловым далям ни конца ни края. Белеет в пёстром мареве платок: Проворных коз пастушка охраняет. А в небе, где ни облака, повис Соринкой чёрной коршун одинокий... Уходят козы незаметно вниз, Теряется платок в густой осоке.

Последнюю свечу задует ночь, Мой день во тьме столетий растворит И унесёт в небесном лифте прочь. Но память нас с тобой соединит. Мы вне веков. На разных берегах. Но я узнАю в свете тихих вод И прежнюю печаль в твоих глазах, И головы любимой поворот. И я увижу, как пошёл вперёд Твой берег, устремившись к моему. Почувствую, что я тебя вот-вот Отвыкшими руками обниму. Ещё минута, миг... Душа, постой! Дай время: силы, мысли соберу... Дымится пылью плащ нездешний твой, Трепещет на таинственном ветру. Как незнакомо светятся виски И как пусты знакомые глаза... Вмиг вырастает в горле ком тоски, И я ни слова не могу сказать. Вот берега качнулись и сошлись. Твой берег круче - смотришь с высоты. И прохриплю я (голос, не сорвись!): «Кто подменил?.. О горе мне: не ты!..» А за рекой без берега - луна. Бессмертная. Молчание хранит. И там, где след оставила она, Фигура одинокая стоит...

Цветы шиповника в дожде, Примяты лепестки. Склонюсь к малиновой звезде, Расправлю уголки. Сорвётся нить прозрачных бус, Рассыплется у ног. Как ты красив, любимец муз, Застенчивый цветок! В зелёном кружеве листвы - Шипов опасный ряд, Как будто затаились львы У крепостных оград. И наготове их клыки, Чтоб впиться в чужака. И кажется, следят зрачки, Как тянется рука... У красоты всегда есть страж, Чтоб за неё дать бой, Чтоб сад блестел росою наш И цвёл шиповник мой.

Наслаждаемся солнца игрой, Что горячим мячом до Урала Докатилось. Сидим под иргой. Вьётся сизый дымок из мангала. Хорошо! Просто рай на земле. Тишина. Уголок паутины Меж ветвей. Натюрморт на столе - Помидорно-укропно-куриный. Растворяются в зное слова, И, разнежась, теряются мысли, И футболки моей рукава, Задремав, на заборе повисли. Благодать... Что у Бога просить, Кроме этого жаркого счастья Здесь остаться, подольше побыть Мира вечного маленькой частью?

В полумраке церкви батюшка читает. Нет в душе тревоги - светлая печаль. И горит лампада, и Христос взирает, И до слёз кого-то в этом мире жаль. Я бы здесь осталась. Так бы и стояла, Слушала молитвы и любила всех. Ничего бы в жизни больше не искала, Навсегда б забыла, что такое грех. Мне бы отрешиться от мирской корысти, Суеты бесплодной, зависти людской, От стереотипов, от забвенья истин: Мне не нужен мир, если он такой... «Верую» запели. Голос выше, выше! - Вспыхнул язычком пламени в крови. Ничего не вижу, ничего не слышу, Лишь душа открыта правде и любви.

Тишина. Я люблю одиночество. Запах книг. Ход часов. Грусть цветка. И пускай ясновидца пророчество Холодит, как металл у виска, - Я окно распахну в ночь холодную - Льдинки звёзд упадут в сонный лес. Всю до капельки душу свободную Я солью со свободой небес! Разорву все узлы, все сращения И избавлюсь от всех якорей. Не дождусь ни суда, ни прощения: Ждет душа и торопит: «Скорей!» Но, сдержав своенравную пленницу, Вдруг очнусь и постигну: «Куда?» Сиротливо желтеют поленницы, А на них серебрится вода. И ворона, такая знакомая, На суку неподвижно сидит... Только здесь, только здесь, знаю, дома я, Только здесь мой затерянный скит. Отчего же душа в небо тянется? Разве плохо ей на земле? Улетит - будет время. Останется Запах книг и цветок на столе.

Моя Россия - это край таёжный С пугающей улыбкой колдуна. Доныне здесь витает дух острожный И дикая ютится старина. Доныне здесь похрапывают кони И жаркой битвы запах не остыл. И, может быть, Ермак сидит на склоне, У глиною заваленных могил. Моя Россия - вольный край, в котором Обманчивой бывает тишина: Здесь Азия стоит за косогором, Горячего смиряя скакуна.

Заплутали мои дожди, Незнакомую даль полощут. А надежда дрожит в груди, Как подснежник последний в роще. Предапрельского неба дым, Запоздалой весны тревога - Вот оно, что зову родным, Горьким, брошенным, данным Богом! За какие - мне б знать - грехи Я тоской привязана смертной К глухомани, где лопухи Под ногою да в небе ветры, Где луне, что глядит в поля, Нет до них никакого дела, Где усеяна вся земля Лепестков перламутром белым?