В Питере осень. Дождит, обрываясь на вдохе. Небо меняет оттенки - "стотысячный серый". Как настроение? - В общем-то очень неплохо. В окнах кафешек - уют, голоса и веселье. Спит под дождём до утра убаюканный Невский, Скоро Дворцовый замрет до щелчка ледостава, Хочется лета, горячего солнца и песен. Но я живу в СПб - вот такая подстава... ;)))))

В зимней легенде - стужа. Реки - во льдах и горы. И холода такие! Наши им - не чета: Чуть индевеют лужи. Чуть поседевший город. Грустно леса нагие. ТАМ же ведь - кра-со-та! -Снег невесомо, робко (Сказочное предзимье: Смех меж еловых веток, Уханье белых сов) Падает на дорогу. Небо пленяет синью, И непоседа - ветер Мчится с его высот! След, уводящий в песню... Здесь и живут Драконы. Здесь. А не где-то дальше. Огненных глаз янтарь... Не оставляя лестниц, Рамы какой оконной, Не оставляя даже Ни одного моста! Могут драконы, могут, В мире людском, несносном. -Вынести не сумели Нашей зимы дождей... Мокнут драконы, мокнут, И улетают к звёздам, В мыслях своих жалея Нас-бедолаг, Людей.

В мармеладные сны отправляйся, не жди трамвай, -Он ушёл в облака, а другой – только через час. Я сегодня пою, а стрекозы танцуют вальс. И луна от души серебром посыпает нас. Ты рисуешь огни. Изумрудный оставишь мне? Он весенний, а значит, – мы вовремя будем там. Кот и Тень втихомолку крадутся по той стене… Не зевай! – Мы отыщем дорогу по их следам! Я другая, как ветер и песня, иная – Там. Я ныряю в огонь и дракона кормлю с руки. Я танцую с шутами и в полночь лечу с моста, Удивительной тьме напевая весенний гимн! Два крыла и гитара – мои талисманы сна. Нас встречают, ты видишь? – Король и придворный бард. -Будет мята и чай. Здесь не делят на слуг и знать. А по лунным дорогам здесь бродит сама Судьба. Я смотрю на тебя и пою. И смеётся шут. В мармеладные сны так чудесно с тобой лететь! Мятный чай и печенье. Пою о любви. Дышу. И звенят, и звенят колокольчики в темноте…

Зима распахнула над миром волшебный веер! Колдунья кружится в сияюще-белом танце Над степью и лесом, и морем, а вслед за нею -Один за другим три зверя чудесных мчатся! Косматый Декабрь трясет ледяною гривой! И львом белоснежным ступает, и рыком грозен. Чуть лапой коснется, - под снегом уснут долины, В густом серебре застынут вершины сосен! Хрустальным оленем Январь по ручьям и рекам, Звеня, пронесётся, моря усмиряя льдами! Хрустящей лазурью чаруя, дыша Бореем. И северных звёзд лампады зажжёт над нами! Серебряный филин – Февраль на пушистых крыльях Метели и снежные вьюги несёт с собою, Укрыв города и дороги блестящей пылью, Из белых оков ветра отпустив на волю! Колдунья кружится, - звенят каблучки за дверью… Грядёт волшебства, гаданий пора и сказок! Зима распахнула над миром волшебный веер! А значит, к нам в гости идёт самый снежный праздник!

Осенне-золотой рассвет Пролился невзначай. Не в первый раз за сотни лет Прозрачная печаль Запела тихо о зиме, И о полянах серебра. Они во снах являлись мне, Мерцая до утра. Тропа по звонким берегам Летит, минуя лёд. Во льду застывшая река Хранит небесный свод. Зимы заклятия сильней. Следы цепочкой на снегу. Тропа. И я иду по ней Искать свою судьбу. И год, и век, шутя, пройдёт, И кто-то так же вдруг, Смеясь и плача, разомкнёт Осеннее-зимний круг… Неслышно выйдет из ворот, В сиянье, тихим, зимним днём. И по следам моим пойдёт, Шагнув за окоём.

Так написано в книге судеб. Падите ниц! И не смейте перечить, -Чернила уже подвозят! Но у каждого - свой хранитель И свой карниз. У кого молоток, для того Остальные - гвозди... Это умники в белых перьях Берут прицел. И, учтя все поправки на ветер, Не курят нервно. Но, надеясь найти опору В моем лице, В закоулках седеют Моих задушевных терний! У меня от рожденья, видно, Такой деффект, -Совершаю ошибки я метко И не по нотам. От меня, как в пруду от камня, -Кругом эффект! Гильотины трещат И ломаются эшафоты. Я сюда высокО забрАлась Не вас смешить (Вы еще пожалеете все, Что со мной связались) -Чтобы гаркнуть не от обиды, А от души: "Так написано,Да? -Я плевала на эту запись!!!" Мне решать, - во грехи иль святость Вести стопы. Вам - с вселенской тоской наблюдать, Что же дальше стало. Так дела обстоят, дорогие Небес Столпы. А про Бога забудьте на день, -Он и так усталый.

Моей волшебной кошке Алисе (где бы ты сейчас ни была, рыжая бестия) И "Серой Дымке" - Монифее (сестриной животинке). Я – Кот, пусть недавно на этом свете, Нетвердо стою на лапах, Я - Кот. Я люблю облака, рассветы, Всё шерстяное и ласку. Мой путь от рожденья – дорога воина, Пусть смысл его не явен, Но дело Кота – согревать любовью, Какой бы ни дан хозяин. Увидишь – я громко могу мурлыкать, Чтоб сердце твоё в тревоге Смягчилось, а есть безотказный выход- Свернувшись, лягу на ноги И, чтобы в конце тяжелой недели Ты чувствовал связь с вселенной, Тихонечко когти (а что же делать?) Пущу в родные колени. Мы будем расти и меняться вместе, (И дров наломав, и веток). Но знаю, - однажды я буду в месте, Не ведомом человеку… Мой папа живет в созвездии тигра, Мама – в созвездии рыси. И звездные кошки мурлычут тихо, Мерцая с небесной выси. Там ветер морями кошачьей мяты Играет. Другие реки Сияют с небес.

Вдруг не стало вершин… Не беда! – Размахнись от души, Если скажут, что время - дрянное, но, все-таки лечит. Я по части советов ужасно бредовый советчик, Но пытаюсь смириться и с этим «умением» жить. Полыхает земля, опаляя тебя одного. И горят облака, просыпаясь на головы пеплом. Ты кричишь, надрываясь, что песня еще не допета, И по лезвию верно и слепо шагаешь в огонь. Вдруг исчезла вся музыка, и… - Оборвалась струна. Ты стоишь на ветру, глухотой бессердечно контужен. Ты не нужен? Да, друг, тишина, и… ты больше НЕ НУЖЕН! Черно-алая, бешено дикая, друг, тишина… Не беда! - Кто из пламени вышел, тот несокрушим! Если плавятся кости и тлеют последние нервы, Помни, друг, - ты бесследно сгоришь, но окажешься первым У подножия новых, чертовски высоких вершин! А под занавес вечера, где-нибудь, на вираже, Когда молнии в небе запалят агонии свечи, Ты увидишь, что время - дрянное, но, все-таки лечит, И дышать безболезненно, медленно можно уже. И становится легче…

Когда опускается сумрак, И свет засыпает в холмах, Свой лик открывает безумный Земле первозданная тьма… Не вечно ничто и не свято Под светом холодной луны. Мы были веками распяты, А нынче выходим из тьмы… Глас рока оковы разрушил. И мы позабавимся всласть, Чтоб ужасом полнились души, И кровью – клыкастая пасть. Вы, дети беспечной вселенной, Удел ваш – страданье и боль. Мы вырвались нынче из плена, И эхо разносит наш вой… Мы тлен презираем и холод. Нам больше не страшен восход, Лишь дикий, безжалостный голод, Что гонит и гонит вперед… Мы чуем за голосом ветра Во мраке биенье сердец, Незримо преследуя жертву, Ее приближая конец. Отбросьте пустые молитвы. Впустите священную тьму. Оплакать последнюю битву Уже не дано никому. Нас бремя веков не сломило, Проклятья стереть не смогли. Мы – бестии темного мира. Мы – соль этой грешной земли.

Таешь. Я знаю, - растаешь, как тени от солнца. Время дождей прокрадется к порогу и двинется дальше. (Ты бы смогла повернуть. Ну а он не вернется.) Как же я буду без этого имени? Как же? Капли - в окно, безутешные, частые капли. Будто бы голос далекий и тихий, знакомый-знакомый: -Как ты, один в этой звездной галактике? Как ты? И далеко ли те тропы, ведущие к дому? Сколько бы ни был на грани зовущего света, Песни души продавать за монеты и тайны не стоит. -Где ты, забытый, потерянный, проклятый? Где ты? Там, где кончаются вечности, - за темнотою.

Кто-то рождён для сказок, Для песен цветных и звонких, А кто-то рождён для дороги за горизонты… Кто-то рождён для битвы, Кто-то – для бальных платьев, А кто-то рождён для того, чтобы жить, пылая, И ждать, когда закипают моря, Когда корабли не находят порт, И знать, - чертовски безумна земля, Но быть маяком. Кто-то рождён для славы, Кто-то – изящной кошкой. А кто-то рождён, чтобы чувствовать ложь кожей. Кто-то рождён для знаний, Чтобы стреножить вечность. А кто-то рождён для того, чтобы плыть навстречу, Не спать, пока не рассеется ночь, Когда вместо звёзд над тобой – ничто, Не знать, что будет за волнами, но Идти через шторм. Кто-то рождён курносым, Кто-то рождён в веснушках. Но каждый рождён, чтобы быть для кого-то нужным. Кто-то рожден для сцены, Публики и оваций. А кто-то рождён для того, чтобы не сдаваться И жить, и под небесами в дыму, Когда не сомкнуть воспалённых век, Смотреть в ту, самую тёмную тьму И в ней видеть свет!

На размах крыла, на полет стрелы Да на белый снег - что рубины, кровь. Не догнать меня, да и не доплыть Никому до тех берегов Из людских миров. Я - дитя огня и ветров шальных, У меня друзья - с волчьею душой. Ангела моли, пусть он в час ночной Путь твой от меня стережет... Сон твой сбережёт. Сказки и смех, мягкая тьма. Ведьмина дочь, ведьмина дочь Сводит с ума. Звёзды да ночь, песни лесов. Ведьмина дочь, ведьмина дочь Выкрадет сон! А увидишь раз, да и на века, Никогда забыть не захочешь сам. Пламя и волна, счастье и тоска, -Не смотри, мой милый, в глаза,- Нет пути назад. Тенью из теней, птицею из птиц, Изумрудами, серебром луны… Заклинать меня – воду из горсти.

Города позади. Города С их туманами, каменным дном, С их дождями и тьмой за окном. Ты свободен от них навсегда. Оземь брось! И вперед погляди,- (Оземь брось всю усталость и боль! Нет, они не пойдут за тобой). - Ведь бушуют леса впереди! Изумрудное море штормит И срывает всю копоть и чад Со своих заблудившихся чад, Возвращая обратно людьми, Омывая дождями внутри Стрелы ливней бросая насквозь, Убивая жестокость и злость, Воскрешая потерянный ритм... И биеньем единым звучат (Диким пульсом в остывшей крови) Из под наших зашоренных лат Голоса тепла и любви! Голоса любви и тепла...

Открытый космос, больше, чем в голове и на бесконечность шире любых границ, Он будет нашим. Стоит нащупать двери - и нам не хватит целой Земли страниц Для этой мощи. Мы одолеем старость, вернемся в лето, в тёплое море карм, Когда душа космической рыбкой Тао, поджав плавник, затихнет на дне зрачка.