Глотаю и захлебываюсь Любовь – портвейн инкерманский Бокал один, прихлебываю, След губ ищу. Нет шансов Все нами уже построено И вроде бы состоялось, И что-то поем нестройно Каждый свое. Осталась Уже Крымского перешейка Полоска пересечения. Остоженка, Маросейка, Москва как способ лечения Поможет, если ладошку Ты поймаешь на взлете, Любимый мой, хороший. Ах, знали бы вы, что пьете! В крови винограда брожение, Томность садов инкерманских. Больное воображение – Любовь запиваю шампанским.

Знаешь, это не больно и абсолютно не отменяет влюбленности, Но я сменила решение, я буду тебя любить. Пойми, от тебя ничего не требуется, Продолжай оставаться быть. Все останется неизменным, только… Приходи ко мне рассказать, что тебя огорчает, печалит, тревожит. Я приласкаю твои печали. Поможет? Буду средством от разлития желчи, валериановый корень, зашитый в тряпицу, То ли бодяга, то ли мазь арники. Годится? Просто буду тебя любить. Как родного. Без горечи. Любить. Без ревности и вопросов, днем и полночью. И утром. Особенно, утром. Рано. Как только встану, Так и начну. Хочешь, укачаю, убаюкаю, приголублю. Хочешь, морщинки у глаз разглажу пальцами, поцелуями. Не хочешь? Ну ладно, не стану. Пока. После, когда привыкнешь, смиришься с данностью, Перестанешь вздрагивать, на меня глядя. Любовь моя, любовь моя – это практически навечно. А влюбленность? Вот это вопрос! Год, неделя, вечер?

Ты думаешь, я тебя приручаю? Нет, просто слишком сильно скучаю. О том, что все светло и печально, Предупредил же в начале. И как бы легкости не хотелось, На глупые фокусы хмурится зрелость. А нежность мудрая так печальна, Предупредил же в начале. Не приручаю, а привечаю. Но, видно, даже этим смущаю. Задумчиво я головой качаю: Предупредил же в начале.

Горько мне, кто тебя так вылюбил? Излюбил тебя, горемычного. Горько мне, двадцать лет было бы Разбила б, развеяла б все, непривычно мне Тонкокожей, чувствующей, трепетной, Нелюбимой, и точно об этом знающей, Нужной быть эпизодически и временно, То ли любовницей быть, то ли товарищем

Зацелую, занежу, замучаю, Залюблю тебя, если позволишь. Буду разной: доступной, колючею, Непокорной, святой. Я всего лишь Черезмерно скрытная девушка, У которой есть пара талантов. Остальное – все скорби да немощи, Даже сердце уже с заплатами. Но тебя, твои разноречия Я хочу каждый день заласкивать, Каждый день рисовать, расцвечивать, Проживать не спеша, не наскоро. Со значением, с толком, правильно, Чтоб тебе отдать поцелуями. Как пушинка мудрость лукавая На губах, осторожно, не сдуй ее.

Мы целовались с тобой на лестничной клетке. Помнишь, в окно любопытные звезды подглядывали. Я прижималась к тебе обреченно и крепко, Просто была, плыла, не загадывала. Я не просила тогда и сейчас не вздумаю, Я – это праздник тебе, таю репетиции. Ты укачай в ладонях звезду мою, Тайну мою, радость мою, птицу. Если сумеешь, раскрой объятья навстречу мне, Мне в них как в каменном старом надежном замке. Я постараюсь, я буду казаться беспечной. Венецианская шлюха в хитоне весталки.

Поцелуи взахлеб на морозе, Пальцы впутаны в пряди волос. То ли ветер надул эти слезы, То ли все наши игры всерьез? Нелюбовь, как заветное слово Мы друг другу твердим горячо. Нелюбовь. Только оба готовы Подставлять молчаливо плечо. Нелюбовь так нежна и опасна, Ласки с холода так горячи. Нелюбовь моя, ты прекрасна. Поцелуй! Не молчи! Помолчи!!!

Ни прощений, ни прощаний, Ничего просить не стану. Не давал ты обещаний, Так и мне не по карману. Ни прощаний, ни прощений, Ах, какая суета! Если несколько прочтений, Если все бесплотней тени, Значит, истина проста. Что мы делаем с судьбою, Как кроим ее, корежим? То ли боремся с собою, То ли прошлое итожим? На любовь меняем фишки, Ставки делаем легко. Мы же, вроде, не детишки, Каждый выстрел будто лишний, Через каждый – в молоко. Запинаясь через строчку, Переполнены значенья, Мы любовь на сверхурочный, Или на пересеченье. А она уже не дышит, А она хрипит натужно. Каждый пишет, как он слышит, Как ему велит Всевышний. Может быть, уже не нужно? Ни прощений, ни прощаний, Значит, никакого чуда. Не давал ты обещаний, Так и я скорбеть не буду. Ни прощаний, ни прощений, Отдавать швартовы вновь. То ли это – спарринг с тенью, То ли – душ пересеченье, То ли, господи, – любовь.

На газонах грязные тряпки снега, Ими солнце оттерли до медного блеска, Ими вымыли бесконечную гладь разбега Неба. Только одна подвеска Мехового облачка, шариком шапочным, Помпоном на башмаке Панталоне, Самой-самой первой веснушкой-крапочкой Притулилась где-то в углу небосклона.