Стремись, надейся. Веруй, веруй, веруй! Бегом? Куда? Попробуй разбери. Душа ворвалась волком в город серый, Где в шуме улиц тлеет сюр Дали. Пройду туда. Неслышно и незримо. Прямое быть кривым принуждено. Так холодно, что жарко дышит в спину Замёрзшее закрытое окно. В дождь каменный домов стекают капли. Словами рвётся неба тонкий шёлк. Что я живу - наврали мне. Не так ли? В беззвучном крике голос мой замолк. Где параллели, связанные в узел, Висят гирляндой вдоль ночливых дней. Там, где герой последний страшно трусил, Хотя уйти - важнее и честней. Где мир, как зубы, стиснул перемены, Даря рассветам боль набухшей вены.

Не уснуть и не успеть. Не проснуться до рассвета. Вдоль по улице во двор. В обьятья стен. Незнакомых и родных. На судьбу похожих клеток. Но кто любит и любим - уже блажен. Не загадка, не ответ. Нежным мылом пахнут руки. И ласкает холод пола шелк колен. Не молитва, не слова. Только ветер в тихом звуке. Где два взгляда на двоих - надёжный плен. Не тоска и не покой. Успокоенность - нелепа. И без боли жизнь покажется пустой. Где-то мелкий бисер-дождь на ладонь роняет небо. Чей-то голос наполняя немотой. Не уснуть и не успеть. Петь нетрудно напоследок. Ночь. Фонарь. Шаги и сон. Меж двух хрупких статуэток...

Я не живу. Плыву по воле волн. Моя тоска, каурый конь ретивый, Осёдлан и трясёт упрямо гривой, Напоминая - ты была счастливой... Но это сон. Всего лишь горький сон. Среди времён, закладками страниц, Засохшие цветы и тишь молчанья. Мои слова, меня не замечая, Скользят глотками, с томной мятой, чая. И, не спросясь, со мной играют блиц. И город, в чёрно-белой суете, Зовуще пахнет пыльною полынью. Ars longa, credo - не забыть латыни. Dum casta - lex. Такой мне быть отныне. Во вздохе, в шаге, рядом и нигде... Дэ-семь, дэ-восемь. Грезы о ферзе...

Там, за стеклом, в знакомой комнате, Где нет тебя и нет меня. Там небо плачет чёрной копотью И слов измята простыня. Там сквозняком тревожит прошлое Холодный ветер из окна. Там свет разбросан блёклой крошкою Рисуя наши имена. Прости. Забудь. Эта сцена не для нас, Для чужих нескромных глаз. Прости. Забудь. Я сейчас туда шагну. Ты оставь меня одну... Уйди, прошу... Там, за стеклом, закат сиреневый. Там дождь и смолкли соловьи. Там жизнь течёт строкой отмерянной В своём обычном забытьи. Там по утрам играет нежно мне Орган из водосточных труб. Там ты меня целуешь бережно... Но это только память губ. Прости. Забудь. Эта сцена не для нас, Для чужих нескромных глаз. Прости. Забудь. Ты со мной туда шагни, Будем там совсем одни... Прошу, приди...

Театр теней, сцена тени театра. Застигнуто время в песочнице роли. И страсть поцелуя в улыбке Монмарта, Две чашечки кофе на уличный столик... На кончиках пальцев дрожащее пламя, Смычок зажигает желания звуки. И тело истомой мелодии плавят, В скрипично-изогнутой памяти-муке. Там мне одиноко и теплые губы Смывают на вечность табу и запреты. Греховные мысли заманчиво грубы. Я здесь или там? Или где-то... Театр теней, стонут тени театра. Насмешливо-резко: Неплохо... До завтра!

Веков пятнадцать монотонно Лежал на берегу Валун. В его покое многотонном Купались мириады лун. Прибои и отливы моря, Рассветы и закаты дней Он отражал в своём узоре, Так принято у всех камней. Бежали трещины по камню Морщинами, за веком век. И летописной панорамой Живой свой отмечали бег. Садились чайки, ставя кляксы. Потом стирал их ластик-шторм. Полировал с усердьем ваксой, Своих придерживаясь норм. Бока, нагретые на солнце, Сжимались ночью от росы. И чаек глупое потомство Точило об него носы. Всё это было многократно, Тянулось томной чередой. Теснились в наслоеньях пятна В обычной простоте святой. Но как-то днём, уже под вечер, С устатка иль из озорства, Любовь назначила им встречу, Такие ей даны права. Валун влюбился не на шутку В её особенный полёт. Её касаний ждал он сутки С надеждой, что вот-вот придёт. И Чайка на него спускалась, Ему даря своё тепло. Особенной казалась малость, Он был в восторге - повезло! Так продолжалось год за годом.

В тебе одном живу сейчас, Ревную - терпкая невинность. В тебе и в ягодицах фраз - Картинность... Я не права в своих правах - Всегда пощечина жестока. Ты женщиной другой пропах - Сирокко... И сиротливо мой камин Стоит нетоплен, без поленьев. И звезд, за ветхостью гардин, Вкрапленья... Молчи. Qui ne dit mot consent. Мужик... Такой же как и все...

Я печалей сбросила оковы, И теперь мой разум озарён - Где найти мне парня заводного Сладковнючего туза бубён? Забрести навек в его обьятья, Пирожки напечь из лебеды. Отбирать зарплату. И так, кстати, С этим у мужчины не лады... С фонарём искала ровно в полдень - Не найти ромбическую масть! Слушайте, а может он не модён? Всё, пошла пикового искать!

Мне небо опостылело чужое, Дней череду листаю как блокнот. Я поутру волчицей солнцу вою, Приветствуя сияющий восход. Забылась вера, даже вера в чудо, Не сплю, в руках сжимая крепко сны. Моих стихов - безжизненная груда ... Мышам они полезны и вкусны. В свои слова вбиваю тонны перца, Но почему так мало остроты? Язвительно-торжественное скерцо Разрезано тоской на лоскуты. Заброшена судьбою в мир чужбины... Где было престо - стало адантино...

Мне город приснился белый, Руины в ущельях улиц. И там, в глубокой каверне, Мы встретившись - разминулись. Плащами нам были скверы С шарфами пустых бульваров. И звон от молитв и веры Казался бесценным даром. И небо навесом ветхим - Насквозь пробивают птицы, Усаживаясь на ветки... Вам тоже такое снится?

В своих грехах других всегда вините, Вас все за это станут уважать. Получите вы Оскара в зените, Но правильно учитесь оскорблять... Ваш долг - уничтожать больных и слабых. Облить помоями - священный жест. А если назовут, простите, жабой, То требуйте немедленный арест. Облейте грязью и кричите громче: Смотрите, это метили в меня! Но в этом шуме берегите копчик, Туда в ботинке целится ступня.

Напиши мне письмо напоследок. На обрывках моих ослепительных грёз. На газете меж пошлых заметок, Где на фото дворовый скучающий пёс. Напиши мне письмо без причины. Без ненужных и глупых жестоких угроз. Свет на облачном стеарине... Ты придумаешь. В этом большой виртуоз. Напиши мне письмо, но без точки. Пусть не будет последним пределом оно. Чёрной нитью... И без проволочки... Незнакомым придуманным ласковым сном...

Избейте, растопчите, всё равно Я поднимусь. Не встану на колени. Пусть даже сердце смертью пронзено Смогу дышать борьбою в вечном тлене. Не покорюсь и смелостью своей Сломлю любые цепи и оковы. Я отрицаю призрачность идей И страхи обретения голгофы. Но не понять стоящим на земле Восторга от высокого полёта. Чья жизнь подобна мухе в киселе, И мысли все как в тесной банке шпроты. Взлетите! Я дарю всё небо вам! Но там нет места вздорным сорнякам.

По золоту дожди Стекают за окном. Меня ты не зови, меня не жди. Потом. Потом я расскажу, Где сумрак, а где день. И скину на пороге паранджу Идей. Возьму огонь из луж И стану всех смелей. Я свет любви тебе дарю, средь стуж Ночей. Дорогой в небеса Зайду в последний храм, В той роще, где надежда и роса. Ты сам... Ты сам пойми меня. Ответь на свой вопрос. Нет мрака для живущего огня, Нет слёз. По золоту дожди. Где сумрак - будет день. Тепло мне подари, свечу зажги. Раздень...

В одном пруду премудрый жил карась. (Не путать с пескарём - другая сказка). Любил на дне он баламутить грязь Бросая всякий мусор на терраску. Бесплодную молОку поутру Метал стихийно и без всякой меры. Но выдавал, поганец, за икру, Чего не сделаешь, порою, для карьеры. Сопровождал его плотвичек рой: "Ты наш кумир, наш символ и герой!" И вслед за ним пошли метать молОку, Как бы сказать, моментами, неплохо. Но в раж входя и видя конкурента - Карась с катушек.

Болотом горячий песок под ногами. Задумчивы мелкие вскрики шагов. Движения - в сгибах цветок оригами. И моря заманчиво-ласковый зов. Волна подбегает игривым щеночком, Мне тявкает нежно: Пришла ты, привет! И я с ним гуляю. Пунктиры и точки Следами означили наш тет-а-тет. А мимо проносятся с криком детишки, Гоняя цветной, словно радуга, мяч. А я здесь чужая. В молчании лишнем. И часто кричат мне: Уйди, не маячь. А кто понаглее, орёт погрубей... Граница меж нами. Из костылей... август 2009 год