-Эй, там внизу! – донеслось строгим басом где-то выше ворот, там, где обитала стража. Сидя на скрипучем облучке телеги, он ничего не ответил, лишь натянул хитоновый капюшон, вымазанный в красный цвет: стало холодать. -Уснул что ли? – вновь спросили сверху. Казалось, меж стражниками завязалось какое-то движение: один протестовал, второй же наоборот - ничего не имел против человечка в цветном балахоне. С минуту старик лишь ожидал. Не шевелясь, казалось, даже не дыша, он замер горбатой глыбой, намертво зажав растянувшиеся вожжи. С востока ветер гнал вонь сточных канав за стенами крепости, но даже она не заставила его отвернуться. Пузатый ослик звонко хлестал свои обвисшие бока, вздрагивая изредка ушами, чавкая то ли морковью, то ли яблоком, которые брал из мешочка на шее. Повозка старика была выкрашена в выцветшие синие, желтые, зеленые оттенки, усеянные прибитыми окислившимися звездочками. Вдоль планширов повозки тянулись бубенчики, подвязанные алой лентой.

ЧАСТЬ 1 Камуфляжный «Мишка» мягко нырял в плотные осенние облака, винтом пробивая себе путь, сквозь пористые баррикады. Его гладкое брюхо отражало почерневшую со временем речушку, прытко варьирующую между массивными булыжниками. Далее их дороги разделялись, и пухлый овал уходил влево. Вертолет летел очень низко над лесом, едва не касаясь верхушек сухих рыжих сосен, так, что пилот иногда тянул штурвал на себя, уводя машину вверх. - Лейтенант,- обратился юноша к сидящему подле него напарнику, на вид которому было лет тридцать пять. - Ась? - По-моему этот квадрат,- прокричал тот сквозь мягкий шелест лопастей. Прислонившись руками к стеклу, лейтенант пытался углядеть среди деревьев тех, кого следовало забрать. - Да-да, этот, вон они… снижайся,- прохрипел в наушниках басистый голос. - Захожу на посадку. Парочкой нехитрых движений, пилот заставил машину застыть на месте.

Дождь Дождь снаружи лихо отбивал по рамам моих окон, стекая серебряными струйками по запотевшим стёклам, оставляя прозрачные борозды позади. Я неподвижно сидел на краю стула, облокотившись на подоконник, и вот уже ни одну минуту наблюдал за постоянным, но таким разнообразным потоком. В голове моей тихонько накрапывала мысль, заставляя меня задуматься о чём-то важном, не столь для меня, сколько для всех нас. А дождь всё лил и лил, хлеща окна прозрачными плетьми; всё вновь и вновь катились капли, распадаясь и вливаясь в едино. «Так и люди» - сверкнуло у меня в голове. А ведь и правда, порой самое незначительное ведет нас к истине. Я приподнялся и стал внимательнее озирать семенящие стаи змеек. И тут мой взгляд прилип к одной из них – особо шустрой и стремительной. Она одна, огибая всех, пересекая отстающих, спешила добраться первой до дальнего угла рамы. И как бы не был труден её путь, и как бы больно не жалил её ветер, норовя сбросить с пути, она продолжала бороться.

Дежавю. Они шли по пустой, выжженной зноем, дороге, укрываясь от палящего солнца под серыми скелетами некогда роскошных тополей. Яркий диск назойливо висел высоко в небе, дразня путников невыносимым пеклом. С головы их тек пот, засыхая белыми полосами на щеках и шее. Глаза сильно щипало от соли, а давно немытые волосы стояли грязным пучком и чесались, что ещё больше выводило из себя путников. Во флягах давно катался лишь воздух, а из еды остались только пару черствых галет и банка американской тушенки, но останавливаться было нельзя. Шел 2047 год.Год, когда казалось, что все вот-вот кончиться и планета исчезнет вместе с её обитателями. Тот день, когда бурлящий гриб возвысился над судьбой всего человечества, стал роковой чертой великих конфликтов. Планета продолжала существовать, ноуже будучи больной и пропитанной ядом и кровью насквозь.