В 00.00 ночи мы уходим на смену.Мы – это я,помощник бурильщика(помбур,как просто говорят у нас) и Юрка Хантуев,бурильщик. На буровой происходит обычная церемония пересмены:замер,выход керна,наличае снаряда… Проверяется запись в буровом журнале.Киваем уходящим парням.Юрка машет мне рукой:пора! Одна за одной уходят в глубину «свечи».Машинально открываю и закрываю «элеватор».Пот заливает лицо,и шум лебёдки закладывает уши.Наверное,самое трудное для помбура – это спуск и подъём снаряда.Ведь за смену иногда приходится делать по три или четыре спускоподъёмной операции. Если мерить на поверхности пятьсот метров,то получается не очень большое расстояние.Но довольно трудно представить эти метры,уходящие на глубину. …Не знаю почему,но наш участок,находящийся в десятке километров от Тарбагатая,называется Жарчихой.То ли потому,что летом здесь стоит невыносимая жара,то ли из-за жарков,рассыпавшимся по окрестным сопкам. Говорят,что биологи,проводившие исследования в этом районе,прихимиче

...Вагон мерно покачивался и убаюкивающе постукивал на рельсах. Вадим стоял в тамбуре,уткнувшись лбом в стекло. Темнело. За окном мелькали и исчезали какие-то разьезды и полустанки, названия которых знали лишь железнодорожники, работающие на этих участках. А мысли кружились и улетали в далёкое прошлое, напоминая о прошедшей жизни. О днях, может, радостных, может,не очень, но уже состоявшихся,которые никогда не сможешь вычеркнуть из своей памяти. Всего два дня назад Вадим узнал,что у него есть сын. Маленький, всего месячный. Тогда вернулся из отпуска приятель, живший в небольшом волжском городке. Он,как и Вадим, работал в экспедиции водителем вездехода. По десять месяцев в году скитался по буровым, но каждый год исправно ездил в отпуск домой, набирая подарки подрастающим ребятишкам. Покупал и жене: то духи, то модные сумочки на застёжках, то ещё что-нибудь... - Слушай, что ты, как бука одинокий, в тайге пропадаешь. Со мной поехали, людей посмотришь, себя покажешь!

…Я стою у берега Охотского моря. Море спокойно,только плотная пелена утреннего тумана опустилась над ним.Где-то вдали кричат чайки.Но их не видно за этой плотной стеной. Кольцом протянулась вдоль побережья суровая тайга.А за ней,вглубь материка,высится величественный Джугджур.Далеко,за этим огромным хребтом,в небольшом посёлке охотников,расположена база нашей геологической партии.Мимо несёт свои быстрые воды река Муя. Я стою у огромного валуна,где в ста метрах отсюда,был наш геологический лагерь.Он бесподобен – этот камень.Нижней своей частью засыпанный песком,поднимающийся над берегом метра на три,он похож на человека,всматривающегося в горизонт. Это Ленкин камень.Почему Ленкин?Была такая очень хорошая девушка,Лена Морозова,геолог поискового отряда…Она прилетела в лагерь июльским утром в числе нескольких сотрудников московского научного института.

...Это был старый волк.Опытный и хитрый.Со впалыми боками и отвислой нижней губой.Когда-то в схватке соперник схватил зубами его пасть и он,понимая ничтожность своих шансов на победу,из последних сил рванул в сторону головой.Противник опешил,споткнулся на передние лапы.Это стоило ему жизни.А он,вожак стаи,стоял над побеждённым врагом,и кровь капала с его оторванной губы на жухлую желтеющую траву. И вот сейчас он стоял на поляне,окружённый своей стаей,и молча смотрел на неё.Молодые волки жались к своим взрослым собратьям,волчицы подрагивали боками,смотря ему прямо в глаза. Волчицы...Когда-то у него тоже была своя волчица.Молодая,сочная.Он,наверно,любил её.По-своему.По-волчьи.Но он был вожаком и обязан был быть холодным и невозмутимым.Никто не мог видеть его слабости и его чувств. Лишь однажды волк плакал своими волчьими слезами.И выл.Несколько суток. Тогда люди делали загон,а он,раненый и уставший,только привёл свою стаю с охоты.Стая металась из стороны в сторону.И вдруг его волчи