Ночь уже давно, а мне не спится, Вышел на крылечко покурить, Сторонясь скрипучей половицы - В доме никого б не разбудить. Затянулся сигаретой «Прима», Прислонившись к косяку спиной. У порога тонкая рябина Мне махнула веткою-рукой. Из-за туч луна едва лишь светит, Бок просунув бледно-голубой. Пробежал по листьям легкий ветер, Словно поздоровался со мной. Вот и дождь засеял мелкий, дружный - По земле, по крыше он шумит, Видимо, ему об очень нужном Хочется со мной поговорить. Слушал я, а воздух чистый, свежий, Чуть пьянящий, заполнял мне грудь. Этот дождь и грусть, и ночи нежность Вспомню я еще когда-нибудь...

Я родился в милой деревушке, Где не больше двадцати дворов. В одну улицу стоят избушки, Вдалеке от всех больших дорог. От своей страны неотделимо, Ты жила, Чернавка, весь свой век. Сыновей и дочерей растила, На полях выращивала хлеб. От природы-матушки в подарок Получала ты всегда сполна По сезонам чудные наряды В красочные, модные тона. По весне - в садах розово-белых, Изумрудна летом от листвы, Осень - в золоте колосьев спелых Иль в искристом инее зимы. Жизнь не вечная на этом свете. Потихоньку кралася беда. Вырастая, уезжали дети В разные большие города. Уж годков прошло, поди, за тридцать, Как покинул я любимый край. До сих пор еще, бывает, снится Мое детство, сердцу милый рай. Старилась ты с каждым поколеньем. Вот и внуки наши подросли... Много лет на месте той деревни Бело-розово цвели сады... цвели...

О, если б знать заранее, стихи я писать не стал бы. Это – если знать, что труднообъяснимая стихия умеет очаровывать, пленять. Поэзия и радует и мучит. То рассмешит, то жжёт слезой глаза. И, не спросясь, бесцеремонно учит в художественных мыслить образах. Да я и так весь из противоречий. Да я и так себя не берегу. Не надо бы мне жизнь свою увечить, но выхолостить думы не могу. Я то взорвусь, то потихоньку рОпщу, то в мир глазами детскими гляжу. Я, например, в берёзовую рощу, как в храм, с благоговением вхожу. А то, как небо грозовое – в клочья, так и моя страдальная душа, но не могу ничем уж ей помочь я и вновь пишу. Мне это – как дышать. И, почему-то, чаще в полнолунье, светлее радость, яростней беда, а я – в экстазе, что почти безумие. Меня несет неведомо куда…

(Нэле Евгеньевне Абросимовой) Тебя я повстречал на танцах в клубе сельском, Зашли туда мы с другом по пути. Я юн был и несмел, но возмутилось сердце, Оно мне прошептало: «Подойди». Не помню сколько раз с тобой мы танцевали И долго ли магнитофон играл. Была ты для меня сплошным очарованьем, Никто такого в жизни не встречал. Нет слов, чтоб описать твою фигуру, внешность, Лишь имя повторял я вновь и вновь, А в имени твоем и красота и нежность – Наверное, ко мне пришла любовь. Как музыка, звучал твой голос необычный, С ума сводили серые глаза. Но пролетали дни так быстро неприлично И разлучил надолго нас вокзал. Жила ты под Москвой, я – с Балтики на Север, Из-под Тамбова галсами несло, А письма – голубкИ туда-сюда летели. Разлука длилась долго, долго, но… Был чудный зимний день и кони лихо мчались По целине в соседнее село. Звенели бубенцы, гармошки заливались... Гуляли свадьбу долго, веселО!

Давным-давно мне хочется Попасть в такое общество, Где говори, что хочешь сам Иль слушай, да молчи. Где темы интересные, А люди все чудесные – Душевные и честные – Отнюдь не трепачи. Я не забуду никогда Кронштадт и школьные года, Северодвинск, где я тогда Познал простор морей. О, где вы други верные, Родные, откровенные – Осталися, наверное, Там, в юности моей. Теперь же мне за сорок пять. Не раз пытался я искать, С кем дружбою себя связать. Подход мой к ней такой: Чтоб человека распознать, Что может он урвать, отдать? В минуту трудную понять Лишь можно, кто с тобой. Да где ж они? Зови, кричи – Вокруг меня одни рвачи Иль проходимцы да бичи, - Довериться нельзя. И алкашей вокруг полно И тех, которым все равно, Или кто с ними заодно: Какие ж тут друзья? Напрасно, может быть, ропщу И сам не знаю, что хочу, Не там, где надо я ищу – Нельзя судьбу хулить. Нельзя друзей везде искать, Ведь дружба - Божья благодать, А то, что есть, не растерять, Беречь и дорожить.

Я в своей стране как пасынок, А не сын. Живу не зная броду. В обществе людей я одинок И все чаще тянет на природу. Помыслы чисты в душе моей, Искренни, как у ребенка, слезы. Мне уютней не среди людей, А среди полей иль у березок. Лишь с природою наедине Все свои обиды забываю - Что-то возрождается во мне, Словно все на свете понимаю. «Суета сует, все суета!» Изобилье, роскошь, бизнес-дело – Эта пища только лишь для рта, Все труды не для души – для тела. А в делах присутствует обман. Нет обогащению границы. Разум наш покрыл сплошной туман. Не пора ли нам остановиться, Осмотреться – что не достает? Совесть говорит нам что – послушать. В космос отправляемся в полет, В преисподней оставляя души. И не примут Бог или Аллах Душу в рай с ее греховным весом. В землю превратится тело, в прах, А душе мытариться у бесов.

Смотрю я в ночь сквозь сетку тюля… Стихи писать желанья нет. Мне звезды дружно подмигнули: «Ты быстро выдохся, поэт. Попутал что ль тебя лукавый?» А месяц ухмыльнулся вдруг: «Ему почета надо, славы. То всё – посмертно. Слушай друг, Ты многое успел увидеть И с чувством людям передать. С тобою стали ненавидеть, Любить, смеяться и страдать. Душою рвался в глубь ли, в высь ли – Переживал. Тебя несло. Сумел свои оформить мысли, А слово холодило, жгло. Творец и раб ты. Жить иначе Не сможешь. Лень гони же прочь! Пусть сердце радуется, плачет И день и ночь. И день и ночь. Так что ж сидишь и тлеешь паклей, Покоя жаждешь для души? Сгори! Отдай себя до капли! Взорвись! Иль вовсе не пиши.»

Ничто не вечно в этом мире – Такая сущность бытия. В дороге ли, в своей квартире – Когда-нибудь умру и я. Обмоют и оденут тело, Закрыв потухшие глаза, И саваном накроют белым, В гроб уложив под образа. А в чаше на столе пшеница, В ней, плавя воск, горит свеча. С икон глядят святые лица, На лицах близких скорбь, печаль. Прочтет Псалтырь священник постный, Поднимут гроб и, не спеша, Пойдет процессия к погосту, На суд отправится душа. На том суде она в ответе За то, как я прожил свой век. В мой миг последний на планете Родится новый человек. Таким наш мир земной устроен, Всегда так было, будет впредь. На этом свете все живое Родится, чтобы умереть.

Опять как струны загудели нервы И поступает в кровь адреналин. Фортуна отвернулась снова, стерва. И выпить не с кем, я не пью один. Я напивался много раз, пытался Найти успокоение в вине, А мир вокруг таким же оставался И только близким хуже, мне вдвойне. По жизни я хожу-брожу, плутаю, На светлый путь не выйду, всЁ впотьмах. Теоретически - я много знаю, Практически - бываю в дураках. Здоровье есть, есть сила, ну а толку? Живу как в стае посреди волков. Не жить же мне как одиночке волку, Да и какой я хищник без клыков? Никак не нахожу себе покоя - Врагу такой судьбы не пожелать. Быть может, в эту жизнь попал из рая, Не научившись врать и воровать...

Снова буйно, весело Белая сирень цветет. Ко мне милый вечером На свиданье не придет. Помню все его слова И признанья страстные. Ах, как кружилась голова, Как была я счастлива! Под луной шептал он мне: - Милая, хорошая... Осыпалася сирень Белою порошею. За рекой играл баян, Выводил «страдания». Словно чувствовал обман, Близость расставания. Разве думать я могла, Что вот так получится: Ты подруга мне была, А теперь разлучница. Куст сирени наклоню, Вытру слезы веткою. Говорил он мне: «Люблю», А ушел со Светкою.

Наступила весна, В закромах семена Затомилися все в ожидании. Выезжать уж пора На поля тракторам – Заждались нас поля на свидание. А ты, ветер, пока Разгони облака, Появись в синеве ясно солнышко. Добротою своей Землю ты обогрей, Проросло чтобы каждое зернышко. Зарядили дожди, Небушко, подожди - Влаги много уже накопилося. Как засеем поля, Пить захочет земля - Вот тогда поливай - просим милости. Чтоб пробился росток, Развиваясь в листок, Теплым днем и ночною прохладой. И покроет простор Нежных всходов ковер, Цвет зеленый - он взору отрада.

В ночь под Рождество на службу в храме, Я приехал в дальнее село. Ангел мой хранитель иль случайность – Что меня в ту церковь привело? Там перед распятьем Бога-сына, Каясь, низко голову клоня, Прошептал я: «Господи, помилуй, За грехи мои прости меня». Может быть, тогда в церквушке этой, Стоя со свечою у креста, Неумелою молитвой спетой, Я привлек внимание Христа. Испытал я сладостные чувства, Боль вины и радость, и покой, Будто после долгого отсутствия, Снова возвратился я домой. Годы, вы так быстро пролетели, Словно стая птиц над головой, Долго только ждать, а в самом деле: Что в прошедшем – счет уже другой. И теперь, мне сколько б ни осталось В этой жизни, приобрел я вновь, То, что раньше так поистаскалось – Веру и Надежду, и Любовь!

Досуг свой музе посвятив, в процессе нравственных исканий, в полутонах альтернатив, устал от сопереживаний. О, многогранность бытия - всё перепутья, перекрёстки: работа, творчество, семья, - как театральные подмостки. Культура, общество, закон. Возможность выбора – свобода? Вся жизнь как речка Рубикон, да только без мостов и брода. В ней на добро похоже зло - непросто выбор сделать сразу. Мне то везло, то не везло, и то инстинкт спасал, то разум. И мчатся годы под венец. А жизнь земная временная? Три... два... один и... всё? Конец? Конец без ада и без рая? (стих отредактирован в июне 2020)

В ночи глухая тишина, Лишь вскрикнет выпь, как будто стонет. За камышами молча тонет В пруду ущербная луна. Гладь на воде, ни ветерка. Накрывшись с головой осокой, Спит берег. В небе невысоком Плывут седые облака. Ленив, медлителен рассвет. В траве роса застыла в иней. Повисло солнце спелой дыней, Сквозь дымку излучая свет. А днём то снег, то вновь дожди. Проходит осень - сумрак года. Уныла голая природа И тёплых дней уже не жди. ............................ Я душу грустью напоил, Пришло печальное раздумье... В другое, может, новолунье Не буду грустен и уныл.

Стынут хмурые чащи И желтеющий дол. Я погнался за счастьем, Только горечь нашёл. Осень - тётка седая, Затаилась в пруду. Без тебя пропадаю И с тобой пропаду. Ох, любовь. Ах, зараза - Нестерпимая боль. Отравил водкой разум. Утопиться мне что ль... Ничего уж не надо, А закат догорит, Месяц тихой лампадой Будет тлеть до зари.

Бескозырки сменив на пилотки, Разбежались по разным отсекам. Экипаж этой атомной лодки Отделился от белого света. В ранний утренний час Был получен приказ, Зашифрованный словом "Планета". Растворилась последняя сопка В бесконечном солёном просторе - От причала подводная лодка Уходила в открытое море. Не вспугнув тишину, Раздвигая волну, Погружаясь в холодное море. Раздалась по "каштану"* команда: Новичкам, первый раз кто в походе, Выпить воду забортную надо - Есть традиция эта на флоте. Субмарина во тьме, На большой глубине. Быть подводником - это в почёте. Отдыхают от вахты матросы, Кто-то спит, а им снятся цветные Города и поля, звёзды вроссыпь, Их любимые, дети, родные. Пронесутся года, Будут сниться тогда Море, сопки, ветра штормовые. Далеко от родимой земли Вы идёте проложенным курсом... Мы скорбим, что помочь не смогли Морякам "Комсомольца" и "Курска". Той беды не забыть. Будем в сердце хранить Память о "Комсомольце" и "Курске". Я молю, чтобы крейсер "Тамбов" - И другие - вс

https://www.youtube.com/watch?v=uGpHc36Jdlg&t=2s https://www.youtube.com/watch?v=qWQD6JPFAvI&t=1s https://www.youtube.com/watch?v=QcxEs5Bi64c

От других ничем не отличалось Наше на Тамбовщине село. Но была счастливая случайность – Нам на гармонистов повезло. Балалайка и гитара тоже Не пришлись по сердцу мужикам – Может, инструмент-то и хороший, Только голосистость в них не та. Первый гармонист, конечно, Паша – Белокурый рослый тракторист. Под его игру хромой запляшет. Федька плотник – тоже гармонист! Были и другие, да куда там! Им до Пашки с Федькой далеко. Вроде, подпевают им девчата, Да не то, хоть складно, но не то. Только Пашина гармонь зальется Вечером, где вётлы у реки, Куча ребятишек соберется, Парни, девки, бабы, мужики… Но проходит времени немножко. Там уж, на другом конце села, Федькина певучая гармошка Разговор душевный завела. На какой же край придет Наташка? ГОлоса красивей нет окрест – Для нее играют Федька с Пашкой, Будто нет в селе других невест. Так соперниками вот и жили, Захлестнула ревности волна, Но не задирались, не дружили… А потом нагрянула война. Получив повестки, Федор с Пашей Подались в рай