Хотите летать? Летайте! Слова Анжель. Остальное ваш покорный слуга. http://my.mail.ru/mail/shulbert.v/audiotrack?file=d4cc32c1f252a82d27681…

Для тех, у кого настроение не очень... Кто хочет послушать невесёлую песню. http://my.mail.ru/mail/shulbert.v/audiotrack?file=2df25636462f38afbcc53… Я, конечно,не Ф. Киркоров. Пою, как могу.

...мир красотою отогрев, плывёт кленовый лист отважный... Vilkomir Листик закружится, в тёмную лужицу, как на ладонь упадёт. Плыть бы фрегатом, быть гордым пиратом, но… холод, декабрь и лёд… Он продолжения ждёт с нетерпением, будто в пустыне воды. И ему верится, что-то изменится, но он в руках у беды… Мучишься, мечешься, раненый лечишься, жизнь – суета из сует. А ты надеешься, всё же надеешься выйти однажды на свет. Но от почтения и до забвения путь не извилист и прост - мокрые лица и мокрая улица, музыка, крест и погост…

[i]Вот и вопросы. А ты пробовал росу пить с листочка?

А ты веришь, что Поэты летают? "Вопросы" И у звёзд, и над крышей, и рядом с землёю, иногда над долиной в туманных дымах, иногда над искристой ночною рекою, я летаю с одной авторучкой в руках. Представляете, братцы, - лечу будто птица! Вы, конечно, мне скажете: «Это во снах. Да… пора тебе, парень, к врачу обратиться и ему рассказать о незримых крылах». Я без устали чудные рифмы роняю прямо в нежные руки прекраснейших дам. Из-за них я мечтаю, для них сочиняю, и с любой улетаю к далёким мирам. «Ё-моё! Нету сил! Разлетались Поэты!» - глядя вверх, матерятся трухлявые пни. Дворник-ветер, тихонько мурлыча сонеты, подметает осенние рифмы мои. Песню послушайте здесь http://www.chitalnya.ru/work/294643/

И, пожалуй, последний ответ на мои вопросы, который я сумел ответить. Остальные всё откладывал на потом. А потом и интерес пропал... А ведь ещё остались. Может вы ответите? А сумел бы ты уйти, но остаться? «Вопросы» Я когда-то пойму, что стою на краю старичком одиноким и лишним – и тихонько уйду в золотую зарю, и предстану пред Богом Всевышним. Будут годы лететь бесшабашной стрелой, унося в никуда мои строчки. Даже внуки не вспомнят, что дед их шальной сочинял про Любовь и цветочки. Но, однажды, покинув забот колею, где-то между земными делами, Вы раскройте, Друзья мои, книгу мою – Я УШЁЛ, но ОСТАЛСЯ Я С ВАМИ!

Я бы назвал это белым ироническим... А хотел бы на небо взобраться? «Вопросы» Сто тысяч стрел вонзились в сердце! Бац! И в яблочко! Но как же так? Какой инфаркт? Помилуйте! Эй, эй! Где башмаки?! Внизу. А жалко – «Ральф». Ой! За антенну зацепился, кажется… Вот чёрт! Лечу стрелой, ну как Мюнхгаузен! Земля всё дальше и родней, дома всё меньше… Гляди-ка, Пермь! Вон там - Кунгур, а прямо - Кама! Вот блин! И журавлиный клин по курсу… Лечу без крыльев к облакам, со свистом. Ха, ха! Вот Ньютон удивился бы, наверно – вверх падаю! А может, правда, умер? Так, где ж тогда тоннель? И ангелочки где же? Ух, ты! Башкой об пол! Не мягкая посадка! Во сне слетел с кровати, сонный птаха! На столике часы «тик-так»… Уже за полночь… И Ньютон со стены глядит с усмешкой…

10 участников и 1 час сочинения на заданную тему. Было дело, участвовал. На нём и написал этот стих А извилины твои не устали? Вопросы. Был бы Волошиным, я бы плёл распрекрасные ямбы. Разве ж Серёжка Есенин ждал бы, когда же осенит? А я, неподвижный как филин, думаю долго, несмело, но в лабиринтах извилин спрятались рифмы умело. Напрочь изгрыз авторучку. Оды, катрены, сонеты, песни и прочие штучки видно давно уже спеты. Так охренели хореи что не хотят сочиняться. Тяжко Поэтам, вспотели, а Музе нельзя разорваться. Как же так - одновременно? быть ей у всех непременно? Нет уж! Сегодня у Паши, а завтра - пусть ждёт - у Наташи…

А умеешь ты придумывать сказки? «Вопросы» Тикают ходики-скороходики: ночь на дворе, малыш... Сказку волшебную я расскажу тебе, слушай, пока не спишь... Может давно, а быть может, недавно, жил молодой гражданин. Ну, молодым, впрочем, был он не очень. В общем, дожил до седин. Звался при этом парень Поэтом.

А замешивал из рифм салаты? «Вопросы». Я сегодня поэтический очень. Намешаю Вам из рифм салаты. В деле этом не «подкован», но впрочем - угощенье будет, точно, богатым. Для начала хохотушку - петрушку горемыке, что в тоске пребывает. Зарифмую колотушку и мушку, насмешу его, смешней не бывает. Там где дамы, рядом мука – разлука, охи, вздохи и сладкие грёзы - покрошу слезоточивого лука, пусть поплачут. Где Любовь, там и слёзы. Ну, а вам же, кто смеётся в тихушку за спиною над моими стихами, от души подсыплю перца понюшку. Не до смеха? Что ж, виновны вы сами. Я смешаю слёзы, смех и не только! Сахар, соль и, даже, горчицу! Угощайтесь! Не стыдно ни сколько! И напротив даже: есть чем гордиться!

А почём ты продашь свою душу? «Вопросы» Жизнь моя, злая невежда, разворовала мне душу. «Где вы, любовь и надежда?» - слёзы ронял на подушку. Не продавал я их, братцы. Не предавал, как Иуда. Да не сумели остаться, видно я, всё же, зануда. Выл, как калека бездомный, осиротел в одночасье, будто в колодец бездонный пали души моей части. Вера осталась со мною, вот мне и верится, братцы, может студёной порою в двери они постучатся. Буду, наверное, спать я, и к моему изголовью тихо уставшие крылья сложат надежда с любовью...

А не пойти ль тебе в церковь поутру? "Вопросы" Тяжкой расплатой на крыльях ты носишь цепи прежних грехов. Как не пытайся, только не сбросишь этих тяжёлых оков. И приведёт тебя эта дорога в вечный Огненный Край. Все, как известно, ходят под Богом, только не всех примет рай. С дерева жизни так же беспечно дни, словно вишни срывай. Тёплое лето будет не вечным - помни, не забывай. Не бесконечна эта дорога, смерть обмануть не мечтай. Все, как известно, ходят под Богом, только не всех примет рай. Блещет на солнце во имя спасения золото русских церквей. Грешную душу для покаяния ждет тишина алтарей. «Кто я?» - у сердца спроси на пороге, «Ангел или мытарь?» В светлое небо ведут две дороги - кайся и выбирай

А ты скрещивал гвоздику и грушу? «Вопросы» Жил да был один волшебник-чародей. Чудеса творил бесплатно, просто так. А на свой тысячелетний юбилей взял и вылакал анисовки литряк! Невозможно наш кудесник окосел! «Буду я в чудесных видах пионер!» Взял, скрестил свинью с дворнягой, вот осёл! Получился, тихий ужас, БУЛЬТЕРЬЕР!

А ты видел то, что страшно прекрасно? "Вопросы" Плывёте гордо в нашем парке меж скамеек. Каблук отломан, незаметно, впрочем. Конечно, может и нога короче… Присядьте рядом, интерес имею. Признайтесь, как зовут? Как ваше отчество? Держите, милая, стакан с «Агдамом». Ваш предок, всяко, был его Высочеством, а прапрабабушка – придворной дамой… Нет, ваш синяк не портит вас нисколько. Вы, всё равно, красивы страшно. Курить хотите? «Беломор», извольте. Вы любите стихи? Прекрасно! И, перемешивая Пушкина и Фета, смеётесь, хоть беззубо, но беспечно. Вы с детства любите сосать конфеты, мужчин, картишки и «Агдам», конечно. А ваше платье! О! Вот это сила! Не прапрабабушка ли это сшила? Вы говорите, бабушка носила? Бабулю любите? Как это мило… Вы пейте, пейте, и ещё налейте. Я хам!? Ну, это вы напрасно! Сидеть мне с вами страшновато и опасно, пардон, сударыня, и всё же, Вы Прекрасны !

А ты видел, как Любовь умирает? "Вопросы" У соседа Петра – поминки. Жинка померла. Звали Иринка. У меня же в четверг – день рождения, и подруга придёт, Евгения. Эх, ехидная жизнь – хозяюшка, оплеуху Петру отвесила! Звонко пела его сударушка, а теперь то ему невесело. А меня, пока, чешет за ушком, да всё гладит и гладит по шерсти. Просыпаюсь с любимою утром, и не думаю, вовсе, о смерти. Эта чаша меня минула, но ворона вчера каркнула: « Это только пока, милый мой! » Как гвоздём по душе шаркнула. У Петра за окном дождик льёт. У меня за стеклом – солнышко. Всю неделю сосед водку пьёт, А Я ВЫПЬЮ ЛЮБОВЬ ДО ДОНЫШКА. Умирает любовь Мишка гад, жену колотит. Та визжит. Их любовь сидит за шкафом и дрожит. Плохо ей.

А сумел ли усмирить свою похоть? "Вопросы" Я – хозяин послушного тела, я всегда господин своим мыслям, но доходит лишь дело до дела - превращаюсь в слугу очень быстро. Есть у тела (вот в этом то дело) ну, совсем непослушные части; возражают, бывает, и смело подчиняются только отчасти. Вот, к примеру, при даме красивой не могу усмирить свои руки - так стремятся обнять. И спесиво не желают опять руки в брюки. Представляете – рот и язык мой против воли плетут комплименты, и читают мои же поэмы на любовно амурные темы! Ну а если сказать про другое, это стыд, да и срам! И не скрою, что другое так рвётся на волю – спасу нет! Что же это такое?! В общем, весь я волнующе страстный и несносный в такие моменты! Из-за этих вот женщин прекрасных - эх!.. Всю жизнь мне платить алименты!

А ты пробовал кусать свои локти? «Вопросы» Я бы, может, и кусал себе локти. Я бы даже, укусил себе ухо. Если б память показала мне когти, если б сердце моё не было глухо. Как, обидев, ушёл? Нет, не помню. И помочь бы, да нет – не помог ведь. Я подобен мшелому камню, предпочёл не любить и не помнить. Кто-нибудь!! Поднимите мне веки! Не могу шевелить даже пальцем! Не хочу я быть камнем навеки! Дайте мне, хоть больное, но сердце!

А пытался из воды смять комочек? «Вопросы» Я творил тебя, милая, страстно из воды ручейка серебристого, как слезинка, прозрачно-искристого. Так хотелось обнять – ты растаяла… Сотворил я из воздуха чистого, под руками послушно-пушистого, аромата – ванильно-душистого. Так хотелось обнять – ты растаяла… У черты горизонта волнистого я творил тебя страстно, неистово из вечернего солнца лучистого… Так хотелось обнять – ты растаяла… Я не знал, ты ждала меня в парке, опустив утомлённо крыла. На усыпанной листьями травке ты, мой ангел, и раньше ждала. Ты была и светла, и прекрасна, бесконечно влюблённой была, я пришёл бы и жарко, и страстно ты сама бы меня обняла…

А ты думаешь, никто не узнает? «Вопросы» Парюсь в бане, смываю грехи я. Невозможно отмыть ноги в дёгте, разноцветно пятнистую харю, подозрительно желтые ногти. Вёл себя, как мужик-невидимка, но заметный, как клоун потешный. Думал, верят, я – чистая льдинка, а все видят - хронически грешный. В самом деле, такой не один я. Ходим, грязно цветастые люди и, как зомби, не видим покоя, и в нас совесть никто не разбудит. А мы думали: люди не знали. И чужое тайком, но с оглядкой быстро брали, в карманы совали, расползались, как змеи, украдкой. Да и врали без устали тоже, все слова наши – черные птицы. Даже если сдерём с себя кожу, всё равно нам вовек не отмыться.