вариации на слово трактор. Как так трактор торит тракт? Тор на троне? Тора – акт? Как на кране правят крен? Как киркой корявят керн? Вторит травам термо-тара? Травят травмы тем отваром? На который ляд татарам Каракумы и Сахара? Что киряет группа Корн? Кто кривляет крон микрон? И каким корявым ракам, Кроме кармы, кормят каку?

Вы горящую рукопись видели? Как ползёт справедливое пламя И карает никчёмные строки, Неугодную боль пожирает. А бездонные очи поэта? Отразившие казни суровость, Желанно узревшие в пекле Святость обманутой Жанны. А вы пережили то чувство, Которым поэт напился? Время призревши, отрёкся От венчания лаврами темя. Железною хваткою впился В обжигающий лист бумаги. Жадно держащий пламя, Автор глядит беспощадно. А вы целый мир поджигали? Хоть раз разрушали Помпею? Не стоили подвиги славы, Вы храм Артемиды не строили.

Я болен, я слаб, безнадёжен. Дождь уже третье солнце. Дрожь уже пятую волю. Мышонок в груди моей стонет. Невидно, как ночь наступает – Тёмное, хмурое небо. Бездомное, гулкое эхо. Берёзы притихли невинно. Душное небо сдавило. Гроза наступает на землю. Звезда пропала за тучей. И мне ничего уж ненужно. Скачет сердце шальное. Проснулось холодное сердце. Обманулось, и вон от взглядов Укрылось. Прислушался – плачет.

Пастух одинок и прекрасен. Свирель пронзает просторы, Печалью луга наполняет, Глубокой, неведомой далью. В берёзовом шелесте листьев, С кургана умчавшись ручьями, В холодном пруду искупавшись В сердце забился огромном. Спокойно в душе. Колокольчик. Свирель тоскливо играла Роняя росу, так красиво, Влагой глаза наполняла.

Царапая вновь на стекле Письменами, которых нет, Я тайную книгу пишу, В той книге я прячу секрет. Криптограф моих дневников, Так просто его разгадать, Он сразу понятен всем, Кто не умеет читать. В морозную зимнюю ночь, Когда ярко светит луна, На пыльном старом стекле Проступят мои письмена. Зачем это нужно, поверь, Ты тоже сумеешь понять, Как только удастся тебе Книгу мою прочитать.

Погуляла, погуляла вологодская гармонь. Разбудить теперь не долго, вот попробуй – угомонь. Погуляла, погуляла вологодская гармонь. Супостаты унимали, побросали их в огонь. Погуляла, погуляла вологодская гармонь. Вы ребятушки узнали – нас (зареченских) не тронь. Погуляла, погуляла вологодская гармонь. После драки «мировую», наливали самогон. Погуляла, погуляла да гармошечка не зря, Вы ребята не сердитесь, мы вас били не со зла. Погуляла, погуляла вологодская гармонь. Руки целы, ноги целы, живы будем, не помрём. Погуляла, погуляла вологодская гармонь. Дедко выбежал на пляску, заплясал как старый конь. Погуляла, погуляла вологодская гармонь. Дедко водочку (бабушку) учуял, загорелся как огонь. Погуляла, погуляла вологодская гармонь. Коли с (Нинкой) целовался, по (заречью) не трезвонь. Погуляла, погуляла, на кого теперь пенять? Говорили: «не будите!», говорили: «не унять!»

Эх, напьюсь я, напьюсь добрый молодец, А напьюсь , добрый молодец дОпьяна, Что по-мне не горька стала водочка, Что и буйно вино мне не зЕлено. Я пойду, да и в пляс, разгуляюся На хмельных на дрожжах «распоясаюсь». Вы простите друзья-сотоварищи, А ещё же прости моя милушка, Что не всем ко двору, неприкаянный, Что не всем по зубам –то досталося. А испой же мне, спой ты гармошечка, Заиграй по душе переливами. Кулаком себя в грудь, да и пОстолу. Эх, и что ж, вашу мать, так паршиво-то? Да по пяткам, плечам в плясе хлопаю, Ох, смеюсь, да и всё мне невесело. Ох, боюсь, да и всё мне не боязно. Видно что-то в округе не правильно. Будто буйно вино мне не зЕлено, Вот уж я закричу во все стороны: «Я напьюсь добрый молодец, дОпьяна, Эх, напьюсь до беспамятства молодец!»

Глянец твой не радушен. Веки твои тяжелы. Кто-то большой и страшный Надел на тебя кандалы. Снег за окном кружился, Кукла на полке спала. Кукла не знала счастья, Горькую водку пила. И всё было ей безразлично, Никого не любила она. Но кто-то большой не знает, Что кукла смертельно больна. Нет никакого сомненья, И все уж в округе твердят: «Кукла его разбита, А он всё не может понять». В живых, зеленеющих садах Златому не петь соловью, Но кто-то большой всё же любит Мёртвую куклу свою. Время пройдёт, он забудет. Ему ты любви не дала. Кто-то хоронит куклу, Поняв, что она умерла.

Сон повторится, я плачу. Ядовитый, навязчивый сон. Непрерывным призывом набата Содрогая в ночи Вавилон. Где прах на просторах порхает, Где кружатся тени и свет, Как хор прокажённых взывает Ярусных зданий скелет. Им сроду портовые доки, Чья затхлость нависла стеной. Там в Тартар лишь вьются дороги, Лишь Стиксу подобен прибой. Так в плавь корабельные мачты Морской проклинают закон. Так дети лишь глупые плачут, Когда повторяется сон.

Она незримо скользит в темноте, Идёт по моим следам. Она сползает змеёй по стене И ложится к моим ногам. Она не может покинуть меня, Остаться в прошлом моём. Она напомнит мне времена, Когда мы плясали вдвоём. Когда горели ночные костры И все веселились кругом, Когда ловили открытые рты Стихи мои с крепким вином. Я помню, раньше смеялась она, Мир ждал объятий моих. Жаль погасли уж те времена, Лишь тень осталась от них.