Когда будет разрушена планета. Куда перетечёт земная красота. В тот параллельный мир. А для чего Он здесь творил. Какая – то же цель была. Или всё это зря. В чём смысл земного бытия?

Сменила лето осень золотая, Раскрашены деревья и кусты. Осенней кистью ель, сосна не тронуты, Зелёные стоят среди листвы. На деревьях лист играет цветом, То вспышкой золота, то бликом серебра. Багряный есть и нежно – изумрудный. Ах! Как природа всё – таки щедра. Картинку видим как в калейдоскопе, Стремительно меняют листья цвет. И опадая, кружатся на солнце, Нам выстилают разноцветный плед. В природе лишь один художник Так щедро может нам раскрасить лес. Вот только имя мы его не знаем, Откуда родом, из каких он мест.

Короткое письмо… Всего лишь три строки, Я жду, люблю.

В нашем обществе стало ненужным Слово друг, слово честь и любовь, Это все продается сегодня, Это можно купить за углом. Мы продажною стали вдруг нацией, Продают нас оптом и врозь. Мы смирились вообще с ситуацией, Когда правду насилует ложь.

Исписаны страницы жизни. Их - очень много И тяжело читать. Одни мне скажут - это драма, Другие скажут это - триллер, Не знаю, что сказать. Писал не я, писал Всевышний. Он в руки дал перо, Чтоб точки, запятые сам поставил, Но сделать это было нелегко, А он не подсказал. Не знал тогда я правил. Остались чистые листы, Но их так мало. Всевышний что напишет мне? Я жизни правила усвоил. Поставлю знаки там, где надо, Держа перо в руке.

Уходящие вдаль оставляют следы на песке. Их смывает волной, но не все. У одних этот след за столетья не смыть, У других этот след исчезает. Не смывается след гениальных, великих людей, След того, кто провел свою жизнь в услужении Богу, След людей, что творили добро, Следы тех, кто по совести жил и боролся за нашу свободу…. Мы когда- то уйдем в незнакомую даль, Оставляя следы, унося все свое прожитое, Сразу смоет наш след или нет? Не узнать, Но надежду терять нам не стоит.

Герой газетной полосы Эсер наш Бабаков. Как он ушел на «фронт» (один) Нам рассказал Гудков. Ему там выделят паёк, Предложат в думе кресло. Он вырыл уж себе окоп, Всё у него чудесно. «Фронтовиков» всех наградят, Когда победа грянет. Об этом знает Бабаков И он героем станет. Уходят толпами на «фронт», Чиновники, банкиры... Работать кто будет в тылу? Наверно – рэкетиры. СМИ: тайна утечки Бабакова.

Раньше к Ленину ходили Мужики со всей Руси. Нынче время поменялось, Нет нужды в Москву идти. Объявили населению - Путин будет выступать, Вы вопросы задавайте, А то будете пенять, Что не знает жизни нашей, Где беда, а где пожар. Путин нам на все ответит, Ты смелее вопрошай. Отвечает четко, прямо - На вопросы Кузьмича, Нет в стране пока развала, Не пришла еще беда. И Кузьмич всему внимает, Все мотает он на ус, Вроде бы ответ получен, Но как давит жизни груз. На бумаге у них гладко, Только в жизни все не так, Видимо, не то спросил я, Он, конечно не простак. Грош цена всей нашей жизни, Что вопросы задавать. У народа цель другая, Где на хлебушек достать. Видите, как тяжело нам, Достается этот хлеб, И ни Прохоров, ни Вексман - Не добавят на обед. Олигарха стол богаче - На обед не только щи, А икорка, и севрюга, Расстегаи, калачи…. Вот закончились вопросы, Населенье завелось, Что же нам ответил Путин, На Руси так повелось.

Зимой природа в ожиданьи, В оцепенении немом. Сковал всё холод: ум, сознанье… Мы в измерении ином. Гипноз зимы уже проходит, Всё пробуждается весной. Мать-мачехи цветки монетки Сияют ярко желтизной. А от зимы остались метки, Цвет белый виден на земле. На полянках перелески, Напоминают о зиме. Луч солнца ищет в затененьи, Снег прошлогодний под сосной. И сердце жаждет обновленья, Оно оттаяло весной.

И когда микрофон взял двуликий, Вдруг раздался протестный свист. Слух пошёл по России великой, Был освистан в зале чекист. Кремль воспринял как знак одобрения. И крестились, божились – поверь, Но для власти - это знамения, Что не верим им больше теперь. Всем сулят золотые горы, Но ведь это троянский дар. Хорошо будут жить только воры, А народу ярмо и кошмар. Мы и так выживаем чудом, Роковая на нас печать. Олигархов с простым народом На Руси хотят повенчать. Но пустая это затея, Рождена в голове чудака. Разве может душа плебея Породниться с душою врага. Всех нас ждёт непростая дорога. Отправляемся в путь мы с мольбой. Попросить нам надо у Бога, Одарить нас иною судьбой. Чтоб в пути за грехи наши тяжкие, (Олигархам на нас наплевать.) Не оставил в холщёвой рубашке, На дороге нас умирать.

Свергнуты кумиры с пьедесталов. Новые ещё не родились, И стоят, поросшие бурьяном, Постаменты, смотрящие ввысь. Что их ждёт, разруха и забвенье? Или возрожденье и хвала? И кого опять на возвышенье, Нового кумира иль царя? Разная судьба у пьедесталов. На одних кумиры навсегда. Те же, что остались без кумиров, Рушатся от ветра и дождя.

Я не мастер стихосложения, И мой слог не звенит серебром. Просто строки ложатся на душу, А душа моя водит пером. Я не знаю, как все происходит, Не могу это Вам объяснить. В голове все моей созревает Или просто душа говорит. Может, кто-то мне даст разъяснение, Как рождается стих у него? Это все-таки наше творение, Или Богом такое дано.

Взгляд брошен вслед - что это значит? Стрелой пронзён, любовь маячит. Амур ведёт, словно, слепого, Я же не пил вина хмельного. Амур, пойдем мы побыстрее, Мы же с тобой не на Бродвее. Мне не догнать, стрела мешает, Я бы отстал, но страсть пылает. Прошу, пронзи стрелой девчонку, А то не выдержать мне эту гонку. Она ушла во тьму ночную, Я потерял любовь земную. Что же Амур ты не помог, Всё что и вымолвить я мог. А он весёлый, молодой Мне показал колчан пустой. Сказал он тихо, как бы смущаясь, Стрела последняя тебе досталась.

Ах, как хочется пить, ах, как хочется пить. Дай бокал мне вина, чтоб тебя полюбить. Принесла ты бокал, он наполнен вином, Но той прежней любви, не заметил я в нём. Полюбить и забыть, полюбить и забыть. Ты возьми свой бокал, не хочу уже пить. Ты спросила меня, почему я не пью. Я ответил тогда, что тебя не люблю. Всё забыть, всё забыть. Я покинул тебя, чтоб другую любить. Долго так я бродил по дорогам любви, И однажды в кафе, всё же встретились мы. Этой встречи не ждал, вспомнил сразу бокал, Что не выпил тогда, что я глупость сказал. Ты смотрела в глаза, осуждая меня, Но бокал с тем вином, вновь ты мне не дала.