Ха®мско-Ко®олёвско-По®тновский funk. вдохновитель: http://www.stihi.ru/poems/2005/12/13-1349.html портной с поэтом в чём-то схож и тот и этот любят борщ и кости мозговые пампушки пышки и чеснок и бесконечность женских ног и бально-баровые манёвры в стиле ритм&блюз объятья кукол или муз девиз ни дня без строчки и гений чистой красоты увлечь куда-нибудь в кусты без всякой заморочки у каждого на склоне лет в шкафу есть собственный скелет а у кого и пару и клара ль карлу не дала сказав что у неё дела иль карл обидел клару но ни кораллы ни кларнет ни горсть монет ни интернет не делают погоду и не войти как ни стремись в одну и ту же дважды мысль не говоря про воду так вот портной стихи писал жар-птицу долго выпасал держа в руке синицу но ни жар-птицы ни венка лаврового он не снискал а только власяницу бульон его разгорячил портной свою строку строчил на оверлоке старом из-за окна звучал гавот смешной голубоглазый кот мурлыка

Горе ли, счастье ли вынет Ара - мудрец-попугай, Адлер - Сухуми сонная тащится электричка. Южное лето - навылет, судьбу - поди, угадай. Клонится к западу солнце догорающей спичкой. Ангел - это фамилия, а имя ему - Серафим, Трудный пароль про пиво вызубрить не в состояньи. У Aнгела зоофилия и, этой страстью томим, Любит он всё, что живо и не доставляет страданий. Левой руки на грифе судорога музЫк Ублажается правой со смычком в канифоли. Может - ошибка в шифре, может быть - просто бзык, Лестницей Якова-авва украшено чистое поле. Антуан Ватто - ни при чём. Не зови попугая "дурак". Девушку, если встретишь, можешь назвать Афродитой. Шарф и пальто запахни, от простуды прими арак, Если не примешь вовремя, может настать finita, Может настать каюк, может настать конец, Универсальный круг - на голове венец.

Если это тянет на срок - то на приличный срок, Кодекс на то и дан, чтоб не выпускать из рук. А тот, кто стоял на стрёме (сиречь - между строк), Тоже получит своё перо под ребро и - каюк. Если это тянет на рок - то на тяжёлый рок. Руки знают, что делают, заряжая в "шахту" траву. И в первой затяжке тает сознанье, что это порок,- На теле, летящем в пропасть, последствия дежавю... А если это потянет на дао или на дзэн, Может придёт просветление, пусть даже не навсегда. Отряхиваясь от пыли, я поднимусь с колен, Лизну, как олень, солёности и буду держать удар. Останутся синяки, но это - сущий пустяк, Чепуха, мелочь, глупости, прах и тлен, ерунда - Но вот приходит прозрение, улетучивается мрак, И отшелушивается лишнее, кроме вопроса "когда?". Когда, вопреки всему, в ладони лежит ладонь, Ордалия не нужна и кары я не боюсь - В сердцах, я знаю, горит наш голубой огонь, А слышен он наяву как резонансный блюз.

(вторая производная) Твой curriculum vitae совпадает с моим, Если не брать в расчёт статистических отклонений - Неоднократно бит, зачастую бывал гоним И не позволял никому поставить себя на колени. Горести сжав в кулаке, за щекою катал желвак, Извлечь корень зла пытаясь из нервной почвы. Накопленное за жизнь однажды отдал за так, Уехав туда, где зачатие может быть непорочным. Априори беззлобен, избегал скандалов и дрязг, Не удостоился нимба, но и в грехах не погряз, Душу не продал ни дьяволу, ни мамоне, Родил сына, посадил дерево, построил дом... Египетский плен из себя с огромным трудом Юродствуя выдавливаю лет на склоне.

Суровый стэп по битому стеклу, Тяжёлый взгляд в ответ на крики "браво", Аллитераций попранное право Ревмя ревёт (наказано) в углу, Угроза адресована орлу - Хиппует, плесень, хоть и не двуглавый. Ему бравада не прибавит славы И не развеет аспидную мглу. Зато огонь - упрямый антипод Ещё не раз свой выведет народ, Рыдающий от страха, к полустанку, Где розовеет новая заря И верится с трудом, что - нет, не зря ЛЬёт свет души святое сердце Данко.

Он ещё может, но уже перестал хотеть. Серебро одолело его шевелюры медь. И ребро, где недавно правил бал бес, Заселил собой посторонний балбес. Серебро его голоса звук обрело чугуна, Стало унылым. Внутренняя война, Проигранная им в схватке с самим собой, Опустошила. А раньше он был Play boy. Раньше хотел он, даже если уже не мог. И ни чёрт ему был не указчик, ни даже Бог. Медногривым львом очаровывал светских львиц И каждый роман превращал в искромётный блиц. Слова его серебро стало тусклей свинца. Склеивать фразы пытался, но подвела ленца. Молчания золота тоже не удалось достичь, - И он замкнулся в себе, как старый усталый сыч. И когда костлявая дама косой стальной Замахнётся с целью обогатить перегной, Сопротивления не окажет он, Потому что будет в неё влюблён...