Когда бемоли и диезы в крови скопились, стеклотару опустошали по подъездам, насилуя одну гитару. Тогда был в моде Макаревич. И то ли люди, то ли куклы ментам стучали. Но в деревьях зияли гнило те же дупла, что при ордынцах... Рая с Розой нам на татарском кости мыли. На кой же ляд такую прозу тащу сегодня из-под пыли? Где бунтари? Не прогорели. Переоделись в кулинаров. Огонь для жаренья форели крал Прометей - не для пожаров. Что мне подмигивает время? Я из простых, непосвященных. Устаревая, буду с теми, кто вмиг сгорел завороженно. Огниво в упаковке "пьезо" легко зажжется, без икоты... В крови бемоли и диезы еще играют для чего-то.

Распяли путь, поэтому распутье досталось мне. Тот Самый Перекресток. Жизнь - госпожа мне! Грустный лилипутик, я - также непослушный переросток в ее глазах... Она меня зажить взялась в свои суровые каноны. О, госпожа! Держи меня, держи! Дерзка твоя раба, неугомонна, но добегает снова до распятья, не испытав ни капли куража... От чехарды, от классиков, от пряток я очень утомилась, госпожа! От шашек и от шахмат - тоже. В покер мне не везло. Другие пусть блефуют! О, госпожа! Ты не ко всем жестока! Прости беглянку! Новую строфу я начну в девятый раз. То, что тринадцать строф будет в сумме, - не моя забота. Отныне не прощаться - извиняться мне пред тобой... Преодолев зевоту.

По улице шел транспорт гужевой, покорно тормозя на светофорах. Вокруг бензинно фыркали моторы. Шел транспорт, рядом с ним трусил живой детеныш - жеребенок, сосунок, без привязи привязанный к мамаше, и неуклюже тыкался мордашкой в молочно-ароматный пегий бок. Глаза кобылы стыли - Боже мой! - ни веры, ни надежды, ни угрозы... Арбузы продавались вяло с воза. По улице шел транспорт гужевой.

........................Жернова Господни мелют, ........................хоть и медленно, но верно. Вальс, но собачий извел меня. Что со мной? Разве утешиться песьими песнями? Не жерновами - беззубыми деснами - муки в муку, то есть в манну небесную, мелются медленно, медленно, медленно. Молятся люди, ладони их тянутся. Мук - словно мух, а муки не намелено. Вряд ли кому-нибудь горстка достанется. Силюсь понять, да болван неотесанный, промысел Божий, да темя не мазано. Вот и скулю с подвыванием:"Что со мной? Что со мной, Боже? За что я наказана вальсом сумбурным, сводящим с ума меня? Сколько мне слизывать слезоньки вздорные?" Сукина дочь. Огорчение мамино. И беспородная. И беспризорная.

Летят воздушные шары - все небо в праздничный горошек. Одуревая от жары, стараюсь думать о хорошем. Но думать, если честно, лень... И нет желаний, кроме жажды... Я знаю: даже этот день - из категории "однажды". Он повторим, да не вполне. Дню даже имени не дали. Лишь номер. Но сдается мне: шары цветные в вышине - деталь, которой уникален некрасный день календаря, из тех, что пролетают мимо. А смысл жизни - повторять все, что совсем неповторимо.

Епископов круглая шапочка - копия кИпы*. Косынки монАхинь - сродни покрывалам арабок. Мы разобщены на подмножества, фракции, типы. А Некто с трибуны любуется этим парадом идУщих нестройно и в асимметричных колоннах, а Некто ликует от разноязычия речи. И трудно поверить, что некогда, до Вавилона, был шаг марширующих выверен и безупречен. И трудно поверить, и верить - напрасное дело. Никто на трибуне ни капельки не опечален. Мы более схожи друг с другом, чем нам бы хотелось, но гоним своих, а чужих, как своих, привечаем, запутавшись в описях признаков сходств и различий... Заметив оплошность, мы сами с собою лукавим, что прочно рядами своих ареал ограничен, что лишь чужаки полегли во вчерашней облаве. Дитя неразумное, крикнув:"Да это же наши!", - схлопочет затрещину. Радостны бравые марши! Идет впереди нас не знавший раскаяний Каин. Пусть Тот на трибуне себя самого упрекает. -1999- -------------------------- *кипа - ермолка - головной убор религиозного еврея

.............Облака пахнут яблоком ...................(Джулия Коронелли) "Облака пахнут яблоком..." На твой берег на ялике переправы не будет. Аксиома проста. Из почтового ящика только шустрая ящерка юркнет, словно мгновение, не оставив хвоста. Без лукавства и луковка - огородная злюковка - купидоновы стрелы выпускает... Люблю. "Облака пахнут яблоком..." Приглядись - это я тебе кучевые сердечки по воздуху шлю.

Из лап кровавых сумрачного века Мы, могендОвид вырвав, чудом живы! Над нами облако по имени Ревекка. Взгляни, прости, узнай нас, баба Рива! Побаловать, понянчить, побаюкать Нас не смогла ты. ПрОклятое гетто! Погладь глазами порусевших внуков И снизойди на стихшую планету - Планету в кровотОчащих коростах... Твою слезу поймаем мы губами. Спаси от повторений Холокоста! О, седенькое облако над нами!

Мой тридцать седьмой год был тридцать седьмым и только - часов холостой ход да якорем чувство долга. Роилась надежд тьма - израильский рай измаял. А тридцать восьмой май подобен ведийской Майе. Где рай, там и мух рой, а кущи - увы, не рощи. Расставшись с надежд тьмой живу и светлей, и проще. Чтоб соли не есть пуд, пью мёд ежедневной прозы. Мне розы опять лгут. Лгут мая метаморфозы.

Старинных романсов душа захотела, Наивных восторгов и выспренных слов. И довоплотилось... И шар пустотелый Наполнился вдруг мишурой пустяков. - Ах, Юлечка, ах! - И душа трепетнула, Прозрачные крылья раскрыл мотылек. И Невским проспектом стал грязный проулок, И севером милым унылый восток. - Ах, Юлечка, ах! - Не фальшивьте, поручик! Какая Вам, к черту, я Юлечка-ах?! Банальный романчик наш так же закручен, Как пошлые букли в моих волосах. Старинных романсов сюжет простодушный, И грусти услада, и слез благодать - Все так архаично, до одури душно, И скучно, и некому руку подать

1. ВОРОВСТВО Есть у папы в кошельке пестрые бумажки. За такую же в ларьке пушку дали Сашке. Я не понял ничего. Мне надрали уши и назвали воровством пять отличных пушек. 2. ГРЯЗНУЛЯ У меня на платье новом воротник матросский. Во дворе сажал Петрович, дворник наш, березки. Подошла, конечно, ближе. Деревце воткнули - платье, щеки в грязной жиже. Бабушка грязнулей назовет, нахмурит брови. Платья жаль. Рыдаю, а виновник слез - Петрович - смех с трудом скрывает. 3. ТРУСОСТЬ Снова бьет соседский мальчик, но мои родители говорят, что надо сдачи дать, когда обидели. Нет, я лучше убегу, но ударить не смогу.

Поблекшее тиснение на корках. Стеллаж скрипит под тяжестью булыжной. Им был обязан самым лучшим Горький - так утверждал он. Ты же - только ближним обязана... И близким, и далёким... Души чужой неизмерима ёмкость. Твое сердечко начинает ёкать по-заячьи всегда, когда в потёмках чужой души... Не пролистать страницы от корочки до корочки, не вызнать, кто будет откровенно веселиться, а кто рыдать - на скорой нашей тризне. Чужие души интересней книжек: такие па и столько экивоков! Зачем же бисер слов ты снова нижешь, благославляя близких и далёких?

(из цикла) 2. Пока варится кофе, и время - не деньги, и длинней века утро. От Потопа спасался не Ной - заблужденье. Был спасен Зиусудра. Люди злили верховного бога Эллиля... Через капища стенку известил Зиусудру, когда тот молился, о Потопе бог Энки. Но зачем Энки ради спасенья людишек предал брата Эллиля? Кофе сварен и выпит. И шепот не слышен Из-за автомобилей. 3. Клинопись шумеров большеухих... Мифы, погребенные песком... Боги размножаются, как мухи, но не мрут. Бессмертные. Их сонм. Сколько их сегодня? Где же люди? Праведники, грешники, злодеи? Ни одну из множества прелюдий не внесли в анналы иудеи. Океан - суть Первообраз Духа, В нем же, как в яйце, - праматерь Намма, мать Земли и Неба.

2 О, Господи! О, Господи! Ого, как сердце реагирует на кофе. Приблизилась пространственно к Голгофе, по возрасту - к Елабуге. Огонь ресницы опалил искавшей брод, когда трубили трубы, надрываясь. Нам врали в детстве: нас приносит аист. А кто меня обратно заберет? 3 Рябины жар! С ним градусника ртуть Не меряется, и не измерим Юдольный путь: и клевера напутье, и блеск перстней, и папиросный дым. Как беспощаден нрав самоубийц! Их капюшоны черные без лиц Мелькают тут и там. Но ты сама, Загородившись томиком Дюма, Жила на полке и звала, звала: - Мы вольные! Крыла-а-а! До дна! Дотла-а-а! Заканчивались май и пятый класс. Грех любопытства и...Соблазнена! И в хоровод - в кольцо твоих проказ: - Дурная мать, но верная жена-а-а! Зачем так рано разум мой спалил Твой черный ненасытный пилигрим? Зачем не позже? Лучше - никогда! Чрезмерна для меня твоя беда, Смертелен упоительный мотив, Галоп трех перепутавшихся грив. Вторичности клеймо: не стих, а крик.

Мама Юле платья вышивала гладью. Мама рукодельница. Дочь воображуля. Ни одной соперницы не было у Юли. Но однажды Лешка глянул на Наташку. Юля - об пол ложку и тарелку с кашей. "Экая агрессия!" - в шоке воспитатель. Не был интересен ей Лешка конопатый. А теперь все брошки, бусы и короны - всё во имя Лешки, тот же непреклонен. И, что ни наденет, что ни отчебучит, Лешка неизменен: "А Наташа лучше" Никакого прока не было в нарядах. Извлекай уроки, прима из детсада!

Зачем мне, Боже, нужен тонкий слух? Затем, чтоб из жужжанья роя мух узнать о безупречности их вкуса, смертельной ядовитости укусов и совершенстве их мушиных пятен? Нет!!! Благо, что язык их непонятен. Жужжат себе, слетаясь на гавно. Мед станет чище. Мухам - все равно.

Утомленное солнце. Полумертвое небо. Я люблю свою землю больше высших чудес. Я люблю вкус редиски, запах черного хлеба, Бор сосновый и, господи, светлый лиственный лес. Я люблю все пушистое, что ласкает ладошку, И младенческих попок ароматный атлас. Жаль, что милый не любит это блюдо - окрошку. На ржаных бы на корках настояла я квас. Утомленное солнце. Надоевшее море. И кричаще скучающий и хохочущий пляж. Здесь небесные странники не расскажут историй. Здесь для них летний воздух изуверски палящ. Солнце, небо и море. Что же плачу по лесу? По кукушкиным слёзкам? По опятам на пне? Как вчера увлекала Палестинская пьеса, так Петрушкой на ярмарку нынче хочется мне.

Когда ты в отъезде, не пишется даже... И сплю на ходу, и бессонницей маюсь. Постель каменеет. Пижамная саржа грубеет вульгарно. Как глухонемая, людей сторонюсь, не желая мумукать в ответ на расспросы их. Чахну, тоскуя. Проспать летаргически б нашу разлуку вплоть до пробуждения от поцелуя.

Уезжаешь в свое Эльдорадо? Вслед закаркают вОроны:"ВсЁ равно!" Со щеки смахнешь след от помады, как бутончик безвременно сорванный. Уезжаешь в свое Эльдорадо? Там удача поймает на удочку. Станет дом опустевшей эстрадой без твоих номеров... На минуточку отвлекись от мечты - Эльдорадо! Наша жизнь с тобой - искра гасимая! Как твоим "ПовеЗЛО!!!" буду рада, если зло в них неискоренимое?! Опоздай же в свое Эльдорадо! Пусть успевший утешен успехами! В Эльдорадо из нашего Сада? Я в такую дыру не поехала б!