Каждый год у реки в половодье, Сев на тёмный и тающий снег, Я смотрю, как лениво уходят Льды, ломая мосты по весне. А потом, утопая вдоль просек, Я брожу по соседним лесам, Где кукушка настойчиво просит, Чтобы годы считал себе сам. Воздух леса пьянит и дурманит. Подсыхает кругом листьев прель, И под натиском бурного мая Отступает коварный апрель. И душа будто вновь молодеет, И опять страстно хочется жить... Я весной почему-то надеюсь, Что изменится к лучшему жизнь.

Почему так грустно вечерами? Тишина. Один. Неяркий свет. Я пишу письмо любимой маме, Но её давно на свете нет. Говорю о прошлом ей с любовью. Тороплюсь. Черкаю. Вновь пишу. Двадцать лет живу я с этой болью, Двадцать лет в себе её ношу. Говорят, что время раны лечит, Да и память уж не так свежа, Но невольно вижу каждый вечер С фотографии её глаза. Вопрошает меня мама взглядом: «Как здоровье? Как, сынок, дела?» Что ответить? Нет любимой рядом. Как хочу я, чтоб она была! И с надеждой славлю Бога имя, И твержу библейские слова: «Из могил восстанут все живыми»… Значит, мама временно мертва.

Когда мы лжём другим, то лжём себе, предстать желая чистым, без пороков. Я не хочу, чтобы в моей судьбе была кривая к Господу дорога. Когда гордыня в нас сильней смиренья, и сладострастья путы грех вменят, старайтесь вспомнить Божий акт творенья и своё место в этих семи днях. Когда ослабнет вера – Дух ищите, в Котором суть и истина живут. В последний час решающих событий Господь оценит ваш духовный труд. Восславьте имя Бога в душах ваших, очистите себя Его крестом. Побойтесь бумеранга: это важно – чтоб зло не возвращалось к вам потом.

Не ищите в людях недостатки, Не указывайте пальцем на грехи. Все мы, в сущности, на славу падки И стремимся выбраться в верхи. Нам присуща субъективность мнений. Вы найдите мне того, кто смог Уступить полемике сомнений И в раздумьях над собой умолк. Не ищите в судьбах злые факты, Не ругайте падших и слепых, Ведь добро не любит сатисфакций, Ранящих и мёртвых, и живых. Нас ломают зависть и гордыня. Мы привыкли брать, а не давать. Забываем, что уже седые, Что довольно годы прожигать... Не ищите в ближних слабость веры. Не хулите дом, в котором жили. Лучше распахните шире двери, Чтоб проветрить затхлый запах лжи. Не кляните жизнь и сильных мира. Не желайте свыше ничего. Терпеливых Бог помажет миррой, Если они веруют в Него.

Говорят, что сильные не плачут, Что они стыдятся своих слёз. Я и сам, когда ещё был мальчик, Не одну обиду молча снёс. Но теперь, в свои седые годы, Всей душою полюбив Христа, Не считаю сдержанность за подвиг, Так как это далеко не так. Слёзы в нас различными бывают, Чувствами и мыслями вершат, Но всегда они – вода живая, Плачут те, в ком есть ещё душа. Слёзы – это искренность молитвы, Сердца пульс и жажда доброты, В них любовь и горечь вместе слиты, Как неразведённые мосты. Не стыдитесь, если состраданье Вам дороже собственной мечты. Слёзы – не моменты увяданья, А росинки Божьей чистоты. Над землёю веет грешный ветер, Но как очищение для нас Есть пока ещё на этом свете Слёзы покаяния из глаз.

На мгновенье глаза закрываю, Чтоб представить себе мир слепых, Со щемящей тоской понимаю Всю нелегкую участь я их. Впрочем, зрячий навряд ли узнает, Что и этот загадочный мир Полон красок и ярких познаний - Даже в сумраке скромных квартир. И что зрячие взглядами видят, То почувствует сердцем слепой. Слепота никого не обидит, В ней сокрыты любовь и покой. В слепоте - необъятная сила, Море чувств и эмоций добра. Их походка степенна, красива И тончайшую чувствует грань. И хотя они видеть не могут Всех превратностей скользкой зимы, Но легко переходят дорогу, На которой вдруг падаем мы. Их глаза – полноводные реки, В них глубины застывших небес. Я не смог бы, с глазами их встретясь, Думать в этот момент о себе. Они взоры от мира не прячут – Взоры к Богу и к вечности лет... Суетимся средь этих незрячих Мы, слепые на этой земле.

Я болен нежностью к тебе: Когда глаза твои увижу, То забываю о себе И только лишь любовью движим. Я болен милостью к «бомжам», Бродящим хмуро и устало, И мне всегда бывает жаль Их преждевременную старость. Я болен страхом умереть Больным и немощным в постели, Когда воспримут мою смерть Обычной жизненной потерей. Я болен трезвостью ума, Способного в моей России Увидеть сквозь разгул и мат Величие души и силы. Я болен лесом и весной, Рекой, поляной и холмами. Я радуюсь, когда со мной Есть мысли об ушедшей маме. Я болен верою в Христа, И мне лекарствами – моленья... Быть может, я живу не так И ни к чему стихотворенье? Я болен запахом травы, Хорошим словом, теплым взглядом. Мне дорог купол синевы И храма купол – тот, что рядом. Мне не мешает в тишине Призывный колокола звук... Я болен всем, что близко мне. Я болен. Этим и живу.

Мне часто снится по ночам, Как росным тихим утром ранним С кнутом и торбой на плечах Я сонным шёл к села окраине. А здесь - мычание коров, Кнутов стрельба для своенравных, И, не ища культурных слов, Мы гоним их пастись на травы. Коровы нехотя бредут И вяло рвут соцветья мая, Губами теплыми жуют, Хвостами наглых мух гоняя. А в полдень возле старых лип Хозяйки чисто вымя моют, Чтоб молоко в ведро сцедить Почти кипящее, парное. Мы сладко дремлем в этот час - Сон пастухам всегда награда. И, словно бы жалея нас, Лежит вокруг коровье стадо. На водопое у реки Боками молча трутся в вётлы. То тут, то там слышны шлепки Лепёшек травного помёта. Вот солнца красочный закат На лес набросил свои тени - И мы уже спешим назад, Мечтая только о постели... За тридцать лет я много раз С кнутом бродил в полях, лугами, И понял только лишь сейчас, Зачем хранит всё это память. Я пас коров. И в тех трудах Любил и познавал природу. А кнут мне Бог затем лишь дал, Чтоб с ним почувствовать свободу.

Бабушка кормила голубей, И на крошки её вкусной булки Прилетали, словно на обед, «Сизари», голубки-незабудки. В старой сумке кончился давно Весь запас закупленного хлеба. Ворковали голуби у ног На асфальте, позабыв о небе... Вдруг с тревогой стая взмыла ввысь От беды и тормозного скрипа, Когда с места в скорость сорвались Два стоявших воронёных джипа. Крохи хлеба шинами давя, Выхлопным обдав старушку газом, Мощными моторами ревя, Ухмылялись парни от экстаза. Они скрылись на дороге вмиг. Над старушкой голуби кружили… Не было войны, но хлеб и мир В этом мире так и не ужились.

Я вгоняю шары в бильярдные лузы – Тренирую свой глаз и твёрдость руки. Пиво пью. Отрицаю библейские узы. У меня всё в порядке. И мысли легки. Я качаю упругие мышцы в спортзале. Мне не страшен кровавый и яростный бой. Весь в делах, вечно дьявольски занят, Я не только живу – я любуюсь собой. Женским телом привык наслаждаться в измене. Деньги есть, и друзей не слабеет плечо. И в политике мне не страшны перемены, И общественный пульс для меня ни при чём. Я могу пролететь светофоры «на красный», В казино делать ставки, вводящие в шок. Жизнь устроена. Всё без проблем и прекрасно. Я горжусь, что я есть.

Мы скупыми стали на слова, Сила у которых - наша нежность, И становится беднее наш словарь, Далеко бесстрастнее, чем прежде. Впрочем, страсть охватывает нас, И тогда из нравственного плена Вырывается без всяческих прикрас Буйство необузданного сленга. А ещё о многом мы молчим, Затворясь в каморке самолюбия, Или в глубине себя ворчим На того, кого в душе не любим. Даже перед женской красотой Не всегда звучат слова-признанья... Слово - оторвавшийся листок Или обжигающее пламя? Жаль, что мы не радуем словами И в словах других не видим смысл. Кто-то, может, поболтает с нами, Словоблудьем не рождая мысль, Кто-то посочувствует в несчастье, Даст советы, прожитым делясь... Но ведь и за нашими плечами Та же не связавшаяся связь. Говорим - не раскрывая души, Обрывая разговоров нить. Мы не только разучились слушать, Но и разучились говорить. Я мечтаю откровеньем слога, Чистотою помыслов и фраз Говорить - словно устами Бога, Любящего истинное в нас.

Я приду. Ты только позови меня – Детство босоногое моё. У тебя нет отчества и имени, Но зато есть трели соловьёв, Есть леса, луга и просто дали, О которых я тогда мечтал, На груди – отцовские медали, И в карманах – целый капитал, Состоящий из губной гармошки, Леденцов, рогатки и патронов, Маминой испорченной серёжки И плодов, совсем ещё зелёных. Так милы, чисты, наивны были мы, Что соврать без краски не могли. Мы мечтали сказки сделать былями И водить по морю корабли. Мы любили воевать за «красных», «Белых» гнали с криками: «Ура!», И влюблялись в нас по-детски страстно Все девчонки с нашего двора... Я приду. Ты только позови меня – Юность невозвратная моя. Первый поцелуй с тобой, любимая. Первый вальс под радио «Маяк». Школьные уроки с переменами. Вечные футбольные бои. Не страдали в дружбе мы изменами, Не делили трудности свои. А потом в шинелях с автоматами Мы тебя, родная, берегли. Стали сразу взрослыми ребята, Будто бы вкусили соль земли... Я приду.

Ты права, моя родная мама, Что добро всегда сильнее зла, И когда душе наносят раны, Важно не вселить в неё разлад. Ты ушла, оставив сыну право Говорить с тобою в лоне снов, Наяву же убеждаться в правде Тихо сказанных тобою слов. И теперь, прожив свои полвека (Сединой покрыта голова), Я готов любому человеку Повторять те самые слова. Повидав греха и зла в избытке, Я себе и людям говорю, Что добро сильнее лжи и пытки, И об этом Господа молю. Ты права, когда меня просила Говорить побольше добрых слов, Потому что в них вся суть и сила, Пред которой уступает зло. И когда бывает трудно очень, Жизнь теряет свой высокий смысл, Я твержу себе и днём, и ночью Эту очищающую мысль.

Не просите у Господа смерти, Даже если совсем тяжело. Не сдавайтесь. Молитесь. И верьте, Что терпением рушится зло. И грехи вас пусть не пугают, Потому что и в сумраке лжи Божьи ангелы рядом летают, Помогая нам верить и жить. Не просите вы смерти у Бога - Он нам жизнь даровал для того, Чтобы мы всю земную дорогу На примере учились Его, Повторяли не всуе и в страхе Елеонскую вечную речь, А стремились от дьявольской плахи Свою душу для Бога сберечь. Даже если конец - не просите Вас избавить от горя и мук... На Голгофском кресте наш Спаситель Верил в силу раскинутых рук.

Страшный путь. Иду на Голгофу, тяжкий крест несу на спине, и стекают капельки крови от терновых иголок по мне. Били тростью, в лицо плевали и кричали: «Распни Его!» Понимали люди едва ли боль отчаянья моего. А когда вбили гвозди в руки и начался кровавый пир, - вряд ли их угнетали муки и в сердцах уживался мир. Вот почти не дышу. Нет силы, и обмякло тело моё. Но и в мёртвого тупо вонзилось их безжалостное копьё… Ночь. Весна. Голубеет небо. Я – живой. Скоро встанет день. Всё приснилось: с Пилатом не был и не шёл сквозь предавших людей. Шёл Христос Иисус. Безгрешен, ношу взяв наших бед и тревог, Он спасти всех хотел и утешить… Разве можем забыть мы Его?!

Человечек маленького роста, С добрым взглядом дауновских глаз, О тебе мне написать непросто, Хоть и виделись немало раз. За спиной твоей почти полвека, И улыбкой доброй на лице Каждого встречаешь человека На своем некрашеном крыльце. Я тебя совсем не понимаю, Но пожатья твоих нежных рук И живая речь полунемая Говорят о том, что я твой друг… Что ж, не нам ведь управлять судьбою, И хоть ты с рожденья инвалид, Не сравнится добротой с тобою Тот, чьё тело вовсе не болит. Кто-то назовёт тебя убогим, Даже, может, улыбнётся вслед, А ведь ты - дитя и образ Бога На греховной и больной земле. Этот мир совсем не понимая, Ты юродством убеждаешь нас, Что для всех открыты двери рая, Если в сердце солнце и весна.

Как хорошо, что люди умирают. Конец мученьям - это высший смысл, Он приближает нас к воротам рая, Где Господа во славе встретим мы. До лет преклонных понимаем вряд ли, Что жизнь, по сути, - лишь земной приют, Где мы со смертью все играем в прятки, И люди лгут, воруют, водку пьют. Пусть даже кто-то к праведности склонен, Но в этом мире нет святых людей, Поскольку грех настиг в Эдемском лоне Адама с Евой, а потом детей. С тех пор болеем и душой, и телом, И быстро жизни пролетает срок, - И вот уже лежишь, накрытый белым, А в третий день в могилу ляжет гроб… Я в оптимизм общественный не верю - Ломают годы страны и людей, И вряд ли кто библейский образ Зверя Поддержит на заоблачном суде, Хотя мы здесь давно ему подвластны, Не замечая, что живём не так, Что превращаем часто будни в праздник, Не помня мук распятого Христа… Как хорошо, что люди умирают, Свои грехи с собою унося. Да, сатана - не Бог - Землёю правит, И в этом мире долго жить нельзя.

Я помню, как мальчишками, играя, Мы в спичечных хранили коробках Жуков мохнатых, живших только в мае И ползавших лениво по рукам. Мы их ловили вечером и ночью, - Днём те возились, путаясь в траве. Весною вечерами, между прочим, Поёт особой трелью соловей. Мне говорили, что жуки - слепые, Не видят днём, а ночью наугад Летают на дистанции любые И падают от всяческих преград. Мне было жалко этих насекомых, И всякий раз, когда смеркался свет, Свой коробок не доносил до дома, А оставлял открытым на траве. Их безобидность мне сжимала душу, И краткой жизнь была - всего лишь май. Не мог я шорох их в коробке слушать, Не мог друзей восторг воспринимать. И лишь теперь, когда скопились годы, Я понимаю: мы живём, пока Не отвергаем суть слепой свободы Летающего майского жука.

Идёт малыш, не в такт ручонкой машет, Ступают ножки без земных тревог. В нём нет забот, и нет движений краше, Чем эта непосредственность его. Горят глазёнки. Возгласы восторга - Он рад тому, чего нам не понять, И это ощущение простора Не станет на конфеты он менять. И пусть недолог этот путь мальчишки, Поскольку много всяческих преград, - Он встанет вновь и, несмотря на шишки, Своим шагам без мамы будет рад. Утрёт он носик грязною ладошкой, На окрик мамы глазом не моргнёт И неуклюже маленькою ножкой Через игрушку к луже вновь шагнёт… Пройдут года, малыш тот станет взрослым И вряд ли вспомнит детские шаги, Когда всё было радостно и просто И рядом была мама - не враги. И всякий раз, когда детей я вижу, То вспоминаю заповедь Христа: «Как дети будьте». Дети к Богу ближе, Их жизнь безгрешна и душа чиста.

Нам остаётся только ждать ответ на то, чего просили, - ведь только Божья благодать дарует жизненные силы. Ведь только Господа рука нас проведёт по краю бездны, когда любой земной указ бумажкой будет бесполезной. Нам остаётся только ждать, когда мечты, дела и планы, учений мёртвая вода для Бога тоже станут главным. Нет, я безделья не ищу, во всём на Бога уповая, и на ненастья не ропщу, поскольку смысл их принимаю, который видится мне в том, что не бывает жизнь без терний, - нас надо подгонять кнутом, лишая власти, славы, денег. Пусть эти бури на земле не будут нам давать покоя, взывая через толщу лет к Тому, Кто создал мир рукою. Нам остаётся только ждать, когда поднимет жезл свой вера и рухнут зло, грехи, вражда, рождённые по воле Зверя. Молитесь. Ждите славный час Его Пришествия Второго. Жить трудно. Но легко встречать Того, к Кому вела дорога.