Дикий мир обезглавленных трупов, Жалкий мир безголовых живых. Я однажды проснусь рано утром Там, где нет ни своих ни чужих. И пройду осторожно по краю, Выбрав самый безумный карниз, С каждым вздохом всё выше взлетая, С каждым шагом же падая вниз! И на кромке шального карниза, Равновесию тел вопреки, Между выбором верха и низа, Сбалансирую взмахом руки. Но сорвусь с ненадёжной опоры, Невесомость подхватит меня, И почувствую жизнь каждой порой Своего непокорного Я…

Нас не раздавишь прессом и Соки из нас не высушишь, Мы не отава пресная, Нам еще жить да жить, малыш, В рост, то есть ввысь. И к лучшему Смена масштабов. Видишь, брат, Как под корнями рушится, Всё, что еще мешает нам? Вот и взросли и вызрели, Высимся исполинами. Стали заметны издали, Гордые да красивые. Но проросли завистники, Влагу из недр повыпили, И золотыми листьями Наши тела усыпали. Смена масштабов, видишь ли. Жизнь – просто угол зрения. Мы же с тобой не зрители, Мы, как и все… растения.

Мы победили б всех врагов Любви лишь ради. Но нет мужчины без рогов, Ведь бабы бляди. Жизнь не сложилась. Всё не так. Смолим окурки. Давно известно, мир- бардак, И мы придурки. Мечты же в небе голубом Давно остались. Мы посчитали жизнь дерьмом И обосрались. Нет от беды сией никак Противоядья. Вся жизнь – дерьмо, весь мир – бардак, Все бабы…

Я гений, поэт и прозаик, Про маленьких сереньких заек. Возможно, тут кто-то не знает Как зайкам любви не хватает, Как жутко им и одиноко, Как ждут они, что хоть кто-то Их вспомнит и пожалеет И, может быть, даже согреет. Но холодно зайкам и сыро, И скачут под елкой уныло Голодные злые зайчата. Поэзия не виновата, Что заек не помнят, не любят, Что заек безжалостно губят. Но жизнь, как известно, не шутка, И зайки отбросили зубки, И зайки откинули лапки, Из заек наделали шапки, И был бы я не прозаик, То кто бы подумал про заек?

Погиб поэт. Ушёл из жизни. Увы, не нужен он отчизне. Под взглядом пристальным цензуры Не стал творцом литературы. Не позавидую ему я, Он буквы ел слова рифмуя. Певец простуженный борея Не знал ни ямба, ни хорея. Строфе ритмического пенья Не придавал поэт значенье. Как беспощадное цунами Он убивал людей стихами. Ни кем не понят и не признан, Отвергнут, предан, проклят, изгнан. Хвала бездарности поэта! Ушёл. Так выпьем же за это!

Ты прекрасна, моя надежда В ожидании безмятежном. И я буду до боли нежным Прикасаясь к твоим одеждам. Ты боишься и видишь в страхе Неизбежность и ужас краха. Но ведь мы не дрожим от страха, Да и что нам бояться плахи! А ты в счастье наивно веришь, Полагая, что что-то знаешь. И ты снова меня спасаешь И надеешься, что изменишь. Ты пронзительный лучик света, Как решающий символ битвы, Но ты главная часть молитвы, И последний оплот поэта. Вспоминая как было прежде, Мне становится вновь тревожно. Кто сказал: «любовь невозможна»? Я люблю, и любим надеждой!..

В душе томится пустота. На фоне чистого листа Твой образ кистью вывожу. Твои глаза, твои уста… Считаю мысленно до ста, И тупо в монитор гляжу. Ты – посвящённая стихам! Перебираю по слогам Слова, текущие рекой. Вдыхаю словно фимиам… Ну вот, опять нажал не там! И мышка щёлкнет под рукой. Фантасмагория души!.. Твои глаза так хороши, Вокруг тебя всегда Эдем! Я погружаюсь в миражи… Но что-то затрещит в тиши - Противно заворчал модем. Нет, невозможно оценить С тобой связующую нить Через пространства, города. Она мне позволяет жить… Что значит больше не звонить? Не понял… Что?.. Идти?.. Куда?..

Ну что стоишь? Дрожат колени? Иди ко мне, мой дурачок. Бардак, как мир, стар и нетленен, И жизнь – досадный пустячок. Вставай на стул, возьмись руками За мой обетованный край. Я человечеству веками Дарила долгожданный рай. Надёжен крюк, и пахну мылом. Иди, я обниму тебя. Не поминай, что в прошлом было, Не сомневайся уходя. Ну вот, ещё один попался. Последний вздох, и хрип в груди… Не долго он за жизнь цеплялся. Ну, кто там дальше? Заходи!..

Эй, радикалы и реформаторы, ПЛИ! Давайте ускорим конец света! Мы больше не сливки, и даже не соль земли, Дайте же всем глоток Интернета! Я думаю, что мы идём не в а из, И время нас подгоняет плетью. Когда-нибудь Интернет заменит нам жизнь, И отключение станет смертью… 2003 г.

Ты не болтаешь с чужими, Но классный парень напротив Вдруг спросит как твое имя, И ты ответить не против. И вы начнете встречаться, И тем банальней картина, Ты хочешь только общаться, Он хочет только интима. И в подворотне безлюдной Ты проклянешь это счастье… Он будет мять твои груди, Он будет рвать твое платье, Войдет намеренно грубо И, всё же, так неумело, В твои развратные губы, В твоё бесстыжее тело. И ты застонешь невольно, Как всё противно и гадко, Как до бесчувствия больно, Как до безумия сладко! Он насладится и слезет, И скажет тихо и сухо: «Ты первоклассная леди, Ты первосортная шлюха!» Ты оттолкнешь его руки, Ответишь резко и смело: «Ты так хотел потаскуху, А мог бы быть с королевой…» 2003 г.

Театр полумасок В толпе полулюдей. Картина полукрасок Виновных и судей. Служитель вдохновенья - Сторонник суеты. Мы все здесь, к сожаленью, Иуды и Христы. Но тонкости различий Стираются в веках. Мы все до неприличья Остались в дураках. Обманчивые краски, Исход был предрешён. Снимите свои маски, Спектакль завершён…

Любовь прошла. Навылет. Словно пуля. Ошмётки тканей, плевра, кровь бежит… Врачи старались и не обманули, Сказав, что умер, но что буду жить. И я живой, но мёртвый оклемался, Собрав себя буквально по частям. Но жизни я не полностью достался, Частичку я оставил где-то там. Любовь прошла. Навылет. Словно пуля. И это был чистейший суицид. Но даже жизнь, и смерть свою минуя, Она во мне по-прежнему болит… 2002 г.