В древнегреческой мифологии Геката - дочь Луны, богиня лунного света, мрака и видений. Угас последний луч заката, сгущается ночная темень. И в полнолуние Геката парит, спускается на Землю. Богиня мрака и видений, Луны дитя спешит на Землю. А в небесах плывет Луна, и вместе с дочерью она виденья ищет. Кошмаром вместо мирных снов, средь склепов и среди крестов, где тянет холодом кладбища, Геката рыщет. Но гаснут звезды, и заря восход вещает. И отрешенный лик Луны в рассвете тает. Забрав с собою лунный свет, на небо в облачный просвет летит Геката. Спать до заката. А в полнолуние опять богиню-дочь разбудит мать. Пошлет на Землю зло творить, во мраке страхи наводить. С горящим факелом в руках, с клубком змеиным в волосах с последним проблеском заката на Землю вновь спешит Геката.

Злое судьбы пророчество, пронзившее темень-мглу, формулу одиночества я вывожу по стеклу. А за окном белоснежные пенятся облака, гладь морская безбрежная мАнит издалека. Что же поделать - мИнуло, сплЫло, не воскресить... Из безнадёги вынырнув, приходится дальше жить.

Л Ю С Т Р А Дом, конечно, украшает, но подвесок звон изводит! То, что спать она мешает, ей и в мысли не приходит. К О Т Флегматичный, мягкий, славный, хоть порою своенравный, ко двору пришелся он - кот наш Филя-Филимон! В Ы М Ы Т Ы Й Х Р У С Т А Л Ь Что случилось - заискрился, сам собою загордился, словно новый засиял? Очень просто - чистым стал! Т Е А Т Р Н А Ч И Н А Е Т С Я С ... Солидная фирма, нормальный прикид, но что это? - Нам секретарша кричит, в ушах ее крики звенят до сих пор: - Ану выходите усе в калидор!

Колышутся тихо под ветром березы, каштан отцветает, небесная синь. Вдали затихают весенние грозы. На склонах оврага чабрец да полынь. Вновь знойное лето, мечта о прохладе. А с неба палит обжигающий луч. И каждого деревца тени мы рады, и дождь вспоминаем, и скопища туч...

Сонечка променi помiж хмаринками, плачуть бурульки,мов повеснi, тануть намети струмочками дзвiнкими - коiться що,не збагнути менi! Ciчень одвiку морозом пишається, тож бо й незвичнi погоди дива. А на гiллячцi пташина втiшається - сонце ласкаво ii зiгрiва/

Полум'янiє неба край, вирує,стелеться розмай. I cоловей спiва в гаю, неначе ангел у раю. Бузок пишнiє-розквiта, хлопоче бджiлка золота. Цвiте шипшина,i з кущiв навкруг лунає гул хрущiв. I свiжий вiтерець лiта, берiзкам коси розплiта. ...Дивлюсь,милуюсь. I сплива з душi напруга i журба. Ту края рiдного красу в своєму серцi я несу. Де б не була - на жодну мить менi той край не розлюбить!

"Не время проходит,это мы проходим". Иоанн Златоуст Тик-так,тик-так бегут минуты, тик-так,тик-так часы стучат. Кому конец пути,кому-то отсчитывают первый шаг... Весна И глазенки на мир восхищенно глядят, и ручонки скорей все потрогать хотят. Все вокруг в первый раз:вот,тик-так, первый класс, вот рассветной порой отгремел выпускной, и в свободный полет путь-дорога зовет. Вот луна,как магнит,будоражит-манит, соловьи - не до сна... Детство, юность - весна! Лето Соловьиным в смену трелям до рассвета липа цвет роняет,наступает лето. А в начале лета близких звезд сиянье, и томленье в сердце,и сбылись мечтанья. А в начале лета молнии да грозы, ссоры-раставанья,примиренья-слезы. За окном рассветным гаснут фонари, и в глазах любимых отблески зари... Солнце выйдет в зенит да лучом опалит, а в полуденный зной -тишина да покой, да диванный уют никуда не зовут. И звезда не видна,и луна не нужна. И прическа порой вдруг блеснет сединой. Время снова,тик-так,отмер

Из одесских СМИ: "Так начинается фашизм - в Одессе по указанию местных чиновников дворники массово травят собак" - Опубликовано 25.05.2011. Лохматая Лота доверчива к людям, глаза-шоколадки и хвостик-юла. Мы все ее помним, и мы ее любим. Лохматая Лота в подвале жила. И помнят соседи -недавно то было- не выдержав слез и стенаний сынка, к рождения дню мать ему подарила, мальчишке она подарила щенка. Щенок был лохматым,был добрым и милым, в нем пуговкой нос,шоколадки-глаза... Но предали пса,это время пробило - другую игрушку малец заказал. А рыжая Лота под дверью скулила, продрогла,гуляя холодной зимой. Собачьей душою мальчишку любила, не поняв обмана,просилась домой. Весь день на морозе скулила-дрожала, и добрые люди кормили ее. А ночью в подвале она ночевала. И стало ужасным собачье житье. Однажды весною у дворника Лени, в глаза ему глядя,виляя хвостом, доверчиво сьела таблетку с ладони, не чуя беды,что случится потом. И адские рези,и боль нестерпима, и слезы мученья застыли в гла

Два шага вперед, два шага назад, железные прутья, затравленный взгляд... А там за клеткою народ сквозь прутья лакомство сует. Привычный взмах просящих лап - и смех детей, и гогот пап. Пришла ночная тишина. Лежит медведица одна, и в грязной клетке два на два склонилась к лапам голова. И сладкий сон парит над ней - кусты лещины, хруст ветвей. И воля вольная кругом, зеленый лес - медвежий дом! Спешит к реке,за ней спешат забавных пара медвежат... Но вдруг прервался чудо-сон - трубит зарю невольник слон. И вновь над гетто день стает. Толпа за клеткою растет, и к людям лапу тянет зверь, не за конфетою, поверь! Два шага вперед, два шага назад, железные прутья, затравленный взгляд...

Галопом жизнь - работа,суета бурлит кипящим адовым котлом. В душе святое: юности места и фотографий памятных альбом, и старый сад,и яблоню в цвету, и явью ставшую заветную мечту, и нашу лавочку,и храмы над Донцом - зовешь ты вспомнить. - Нет, потом, потом! Когда-нибудь потом мы вспомним о былом. Зажжем камин и сядем у огня, и ты простишь, и ты поймешь меня. Простишь мне мнимую забывчивость мою, поймешь,что я тебя попрежнему люблю. И вспомним мы,как школьница одна была в тебя,мальчишку,влюблена. И как,поправши дружбы ритуал, ты ей по вечерам стихи читал... Мы вспомним,как покинув отчий дом, в жизнь взрослую уехали вдвоем. Все вспомним. Но когда-нибудь. Потом! Но вдруг... Дохнет суровым холодом зимы, и летний день скует, укроет льдом. Утратив смысл, покинет слово - МЫ, и не наступит никогда - ПОТОМ...

Меня вели по жизненной дороге, лукавства не приемля и вранья. Вы за ошибки спрашивали строго, но с нежностью глядели на меня. Бывали вы то дерзкими,то злыми, то радости блестела в вас слеза, но никогда вы не были чужими, мной навсегда любимые глаза. То страсти вы туманом заплывали, то сына-первенца прижав к груди, от счастья долгожданного сияли, оставив треволненья позади. Больших разлук бывали дни печали, но неизменно верность мне храня, вы нежность никому не излучали, звездой светили только для меня. Вы строгими советчиками были, и в беспределе трудных наших дней, мерилом правды для меня служили. Вы были чистой совестью моей. Как без тебя трудна моя дорога! Тоскую,образ твой в душе храня. ...Твои глаза то ласково,то строго теперь с портрета смотрят на меня...

Помыли мы окно, распахнуто оно. И ветер-баловник к нам в комнату проник. Промчался по углам, чуть задержался там и сбросил со стола бумажные дела. Гардину приподнял и с нею поиграл. И вновь умчался прочь - в тепле ему невмочь!

Словно волны в океане: вверх - в надежду,вниз - во страх, вдруг предстало из тумана, что хранилось в тайниках. Будто снят покров,и тайна общим стала достояньем, и в сомненьях,и терзаньях постоянно состоянье. Небеса иль преисподню отпустить прошу грехи - я редактору сегодня отдала мои стихи!

Бывает так:слова и мысли в тягость, и сплин с рассвета до скончанья дня. И даже ручка,и листок бумаги приводит в содрогание меня. Вдруг озаренье! И тогда хватаю любой клочок и карандаш любой. Остановись,мгновенье,заклинаю, не торопись уйти,побудь со мной! Штиль позади.Несутся с гор потоки, сливаясь со стремниною морской. И вот уж новорожденные строки выплескивает на берег волной...

Бывает,посмотрю на телефон, и машинально тянется рука набрать тот номер,не забылся он. Услышать снова длинных два гудка и голос твой: - Я слушаю,алло! Я помню,не забыть мгновений тех - меж нами верст немало пролегло, сквозь шум эфира, через треск помех далекий голос: -Слушаю,алло! А помнишь - часто,заскучав с утра, звонила,чтоб от сердца отлегло, чтоб просто так услышать лишний раз твой голос: - Я вас слушаю,алло! ...Смотрю с печалью я на телефон, что ж,память в нем порошей замело. И никогда не возвратит мне он твой голос: - Это ты? Алло!Алло!

Принимаю я жизнь без фантазий,реально. Уплывает она,словно зыбкий песок. И последний порог подступает фатально, для кого-то он близок,кому-то далек... Он придет и ко мне,этот миг неизбежен, он наступит в пылающем жарком огне. И хочу я,чтоб пепел на поле безбрежном возродился,как память земли обо мне. Может в колосе желтом озимой пшеницы, иль в соцветьи душистом в овраге крутом. Чтоб присевши однажды у чистой криницы, кто-то взгляд мой увидел в цветке луговом. Чтобы солнце ласкало листочки живые, освежал бы их дождик средь жаркого дня, ветерок,теребя колоски золотые, к ним коснувшись легонько,чтоб вспомнил меня...

И снова май. Взгляни - вокруг все дружно зеленеет. Лицом к нам повернулся юг, и с каждым днем теплее. На подоконнике с утра курлычет горлиц двое. Им видно вить гнездо пора, в заботах нет покоя. А в небесах передо мной такая синь предстала! И обновленная весной, земля моложе стала.

Все вокруг заполонила, разрумянилась сама, налетела, закружила, море вспенила зима. Море плещет,закипает, над водой струится пар, словно с вьюгою играя, дарит стуже летний жар. Водят с волнами снежинки хороводы. И порой в них блеснет малютка льдинка, словно рыбка, чешуей. Чайки кружатся над морем, буруны с прибоем спорят. А морскую гладь вдали рассекают корабли.

Разлилась рекой вода, в нашем городе беда. Как в Венеции живем, мы не едем, а плывем. Прямо в дом ручьи бегут, затопило там и тут. У калитки пес дрожит, дом пустой он сторожит. И не в радость нам весна, наша жизнь хлопот полна: всех объездить,ободрить, если надо - приютить. Отошли на задний план сердца боль,тоски дурман. Время с вешнею водой пролились чужой бедой... март 1996г.

По лезвию бритвы, как в цирке,хожу, подводные рифы пока обхожу. Пока обхожу... Мне б предвидеть чуть-чуть, когда же просвет, иль еще что-нибудь. И слева,и справа, и сверху,и снизу жизнь преподносит сплошные сюрпризы. И каждый наотмашь бьет между глаз. Терпенье такое только у нас!