ЯКОВ ЕСЕПКИН ИЗ ДЕМОСА И медленно планетная природа Разделась до кабального ядра, Дубы гнетет лазурная свобода, Так грянула осенняя пора. Могила сокрывает лишь позора Осповницу на выверенный срок, Лужению холопского разора Не властен бойной славы кровоток. Красна еще магическая трасса, Но зной уже взорвался на лету И так нависла солнечная масса, Что ангелы забыли высоту. Уран, Нептун, Плутон горящий очи Следят, а май сравнялся с ноябрем, Светя дугой вальпургиевой ночи Поклонным осыпающимся днем. Закаты над сиреневой паршою Огромны, перед снегом на воде И мрак прият оплаканной душою Сейчас, когда ломает жизнь везде. Чермы шагов не помнят Командора, Им каменной десницы не страшно Пожатье, небеса голеадора Словесности новейшей, за вино Лазурное, дешевое, дурное, Разбавленное снегом ноября, Четвергом отравленное, хмельное, Червенное, иродного царя Позволившее узреть спиртодержцу, Нельзя ли вновь молиться за нег

ЯКОВ ЕСЕПКИН АРХАИЧЕСКИЕ ОПУСЫ Второй фрагмент Богородицын лик отобьется в цветках, В черных розах мелькнет и огнистых ромашках, Всеисплачем тогда жизнь свою в рушниках – Что уж плакати днесь о цветочниках-пташках. Их пуховый раскрас тяготил небеси, Ихний пух прибивал черневые лазори, На крови Иисус, у Господе спроси, Буде есмь вопросить чудный шанец у мори. Чуть жили в прахорях снег-царствий моровых, Минул житийный сон ан ведь мы и не жили, Слезы пролили впрок за предтечей живых, Да без нас родичи в изножиях вражили. Только слез пролитых эти снеги черней, Прославление здесь и хула неуместны, Поелику слегли, не сыскать и теней, Страстотерпцы в чаду, имена их предвестны. Кармен, Кармен, твоя ль разлетелась тоска, Не печалься, огонь разрушает и стены, Мимо жизни ползут со виска до виска Змейки чермных земель, достигаючи пены. Ах, сочельники мы привечали всегда, Рождество л

ЯКОВ ЕСЕПКИН ЛЕД НЕФРИТА Закрыла нефритом дубраву Листва, три осины Ахилл Богеме пустой на забаву В алис заводных обратил. По воску ланит Мельпомены Лилейные слезы текут, В лечебнице -- пепел Селены, И Лектором врача рекут. Высокая длань психиатра Витиям упасть не дает, Обвальная сцена театра Над бездною лет восстает. Пред вечностью бледночервонной Плывет астенический свет, А чудная кукла Мадонной Не станет, и Марсия нет. И мастера нет, чтобы древо Опять превратить в матерьял И жертвою сделать иль девой, Ища золотой идеал. Магический лед оживится Рождественской ночью, когда Нам ангел Господень явится И лед будет красить Звезда. Сколь мало на хвое игрушек, Сколь мало иглице огней, Ей мертвых добавится ушек И матовых красных теней. Порфировой влагою млечной Их нощный огонь окропит, Затеплит окариной течной Пока Богопервенец спит. Мы сами витые свечницы Украсим слезами-тесьмой, Смотри, яко райские птицы

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** Нас предали, не вымолвить измену, Юдольно чаша муки тяжела. Величия означили мы цену И кровь сквозь смерть струями протекла. Судить не разрешат их, поелику Они как все и носят мрак внутри. Огнем сбивает зарев землянику И ты с огнем тоскливым не смотри. Бессмертие позором попирая, Лобзанья святотатские горят На тех звездах, которые, играя, Слезу алмазным воском золотят. Сгорел и я, когда на сердце пеплом Ночь выпалила твой цветочный рот. Но все ж не плачь, в безумии ослеплом Не узришь этих темных позолот. Пылает над тобой багрянец нежный, Лишь Бог страданье мог благословить И образ мой по смерти белоснежный Вплести в тебя, как траурную нить. *** Это мы, это мы вопием, Это, Господи, наши цвета, В алтаре благодатном Твоем Наша горняя кровь разлита. И недольно по лжи умирать, Пред купеческой чернью говеть, Так нельзя им одно измарать Голубую ль, багряную цветь. Захотят васильки угасить, А, гл

ЯКОВ ЕСЕПКИН ПОТОК СВЕТА Рек ли Ирод, что вечен твой блеск, Белый облик, о страстная Федра, Но в трагедии вспыхнул бурлеск, Полетела душа в сети ветра. Ан застыл веселитель наяд: «Виждь, Психея, кто в свежей могиле!» И не может вернуться назад, Яко звезды тебя осветили. Этот свет засветили, размыв Фотоснимки, твое окруженье, А на том -- новый атомный взрыв Замыкает любое движенье. Были в мире уродцы страшны, Наши ангели вниз опоздали, И почто шпили тьмы взнесены, Аще сами колодников ждали. Их не держит готический строй К небоцарствиям рвущихся башен, Замки их во лепнине сырой И стольницы ломятся от брашен. Вина горькие морную труть Содержать в караминах устали, Башен замковых сих обминуть Не дадут нам, елику взлетали. Только, Господи, яды точат Эти жалкие парьи вселенной, Только нашии тени влачат Ко персти, черемой населенной. Бросим злое терновие ниц, Охладим бесоалчные стечи, Мрамор их безобразней крушни

ЯКОВ ЕСЕПКИН ПЕРВЫЙ АРХАИЧЕСКИЙ ЭТЮД В серебристый оклад убрали вещуны Богопервенца днесь и пируют покуда, С ложей змеи вползли в наши тлумные сны, Что вещали страстным избавленье от блуда. Только минула жизнь, завилися листы, В присных царствах они пурпурою сгорели, Вижди, Господи, чад углевые персты, Оттекли через их на репей акварели. Но прощенья теперь паки рано алкать, Бутафорские ж те оказались белила, И хотели зело чернецы помыкать, Ан и Смерть нам равно хлебов зря не сулила. Не писцы мы, Господь, не Твое мастаки, Не треклятых ждали в водосвятье предтечи, И казнят нас водой, как найдут мастерки, Зри на мраморе стен расписанные стечи. *** Помимо снега, врезанного в рунь, Помимо вод небесного прилива Ничто здесь не сохранно, вновь июнь Поманит вечность роскошью порыва. Весна, весна, легко тебе гореть Над куполами, в мороке простора, Сердец еще нетронутую треть Клеймить сусальным золотом с

ЯКОВ ЕСЕПКИН В ПОЕЗДЕ Сие зрят очи Прозерпины -- Чернопрогонный интерьер, Универсальные картины Под желчным сводом тонких сфер. Мрачней и уже промежутки. В стальные залы поездов Тоскливые вдвигает сутки Седое пламя холодов. Явь гасит смерти постоянство, Солнцестояние зимы Летит в последнее пространство, И лежа едем в бездну мы. P.S. Приглашаю интеллектуальных элитариев посетить аккаунт yesepkin в life journal. Leda

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** Во цвете лет умершей дщери Из слез надгробье отыскав, Толкнем притворные мы двери И тронем Бога за рукав. Вечор сбиралися здесь гости, Гремели келихи с вином, Со рукавов их белы кости Всё разлетались под окном. Ты, Василисушка, рукою Махни и лебеди взлетят, Наполни брагой колдовскою Потир – испить они хотят. И что прислали див успенных Трапезу с Господом свершать, В отруть настоев мертвопенных Неможно яду подмешать. Держали души мы во аде, Клеймили желтью их с огнем, Теперь и в дьявольской осаде По смерти жаром полоснем. Высоко ж нети пресвятые, Мирская точится молва, И всё ко Господу пустые Мы воздымаем рукава. *** Мы расстались, но, Боже, доныне Твои слезы -- к карату карат. Поклоняясь небесной твердыне, Звезды смерти неровно горят. Долго млечная пыль осыпалась В померанцев полночный букет, Вот у ангелов ты и осталась, Как побитый огнем первоцвет. Ночью он всекупальскою тлеет, Мертвым ю

ЯКОВ ЕСЕПКИН ПУБЛИЧНАЯ БИБЛИОТЕКА Офорт Солиственное золото веков, Публичку в термоядерном просторе Лелея, от готических оков Замковые цари избавят вскоре. Опять присобираются без век Святые мертвецы в топазных залах, Чтоб глиняные куклы картотек Сыграли на мелованных кимвалах. Земли варварской чудный Парфенон Возносится вне города и мира, И терем кафкианский отражен На цинковой доске его эфира. Давай, Вергилий, адницы свое Оставим на короткое мгновенье, Гранатовое может остие Мерцать еще без нас, отдохновенье Даруется носителям огней Басмовых в темном аде, чаровницы Прекрасные ристалище теней, Смотри, внимают, ведемы червницы Свитые наспех бросили, глядят Ревнительно сюда, а наши дивы И ждут лишь, не пиют и не ядят, Их царские осанки горделивы, Ланиты, мелом красным упиясь, Возвышенно горят, они внимают Собранье, над которым, превиясь Легко, струится нега, поднимают Ее наверх воздушные

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** Гекзаметры эти не снились нам с давних времен, Но камни Эллады точила янтарная пена, И стройная строфика смерти прожгла небосклон, И на воды пала холодная тень Карфагена. Лазури одне мы хотели зело созерцать, А вышло иное и нити сии не исправить, Грассируйте, Парки, как станут серебром бряцать Опричники тьмы – сами будем сиречно картавить. Мы сами поидем ко браминам эллинских царств, В окарины дунем, вспоем, яко Божьи рапсоды, Воскреснуть нельзя после жалких сукровных мытарств, Так будем хотя всетризниться за славские оды. Аттический холод терзает доднесь хоровых Высоких певцов, обреченных безгласности горней, Их мало и было, а музы считали живых Всегда и теперь, поелику живые соборней. Я был одинок, одиночества лета страшны Для воров немых, для седмичной Луны фаворитов, Бессмертие всем полагается, золото в сны Лишь мертвым лиется из вешних пустых лазуритов. Пусть сон золотой навевает безумец опять Иным поколеньям, а мы рассчитались

ЯКОВ ЕСЕПКИН СОЦ-ХОРУГВЬ Боян, молю, молчи при мне, Я песни мира не приемлю, Пусть в синих молниях, в огне Сойдет Господь на эту землю. От ульев, медоносных пчел Живем с годами безрассудней, И крест неведенья тяжел Для нас, как для июльских трутней. Давно двуперстие горит Перед хоругвями свободы И кровью храмы золотит, Но тяжки гробовые своды. Зеленорунный чайный яд, Цвет ботанических маньчжурий, Заваривает вертоград Льдом сатанинских строф центурий. Века не победит судьба. И тонут в пламени аллеи, Ложится вечности резьба На юровые галереи. В узоры драгоценных роз Вплелись горящие караты, Мерцанием багряных гроз Сады пожарные объяты. Огонь прочней иных оправ Там, где в червленых высях -- гроты. Но мы, молитвенник поправ, Не узрим новые высоты. На голых наших склонах нет Ни лавра, ни сосны, ни мирры, И на престоле черных лет Кровознаменные вампиры. *** Погаснут свечки золотые, Багрец тисненый расточат, И колокольни им виты

ЯКОВ ЕСЕПКИН АРХАИЧЕСКИЕ ОПУСЫ Первый фрагмент Вот и минуло днесь воскресение-свет, Оплатили его житием боголюбы, Бельных слез не собрать, не воскрасить исцвет, И любили зазря, и не слышали трубы. Пусть же грянут оне с юровой высоты, Хоть на миг оборвут превеселие пирно, Не жили мы, Господь, и, Твоей лепоты Не узряши сейчас, всепребудем надмирно. Той Звезды не нашли и упали костьми, Только в бойных сердцах не властили козлищи, Ни любови ужо, ни самих, но прими, Нас за то восприми, поелику мы нищи. Сих признаешь, Отец, по царским очесам, Всех по бели ряднин, по удавке на вые, Добиралися жизнь ко Твоим небесам И встали пред Тобой агнецы черневые. Ах, не плачь, Боже свят, нас не чтут на земли, Зачинали как есть с багреца да кармину, А чрез пурпур на кровь по слезам и прешли, Виждь хотя бы теперь светоч-паству едину.

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** Во десницах сквозь вечность несут Всеблаженные стяги знамений, Но и ангелы днесь не спасут, Иоанн, зря мы ждем откровений. Что еще и кому изречем, Времена виноваты иные, Богословов распяли зачем: Силуэты их рдеют сквозные. Сколь нельзя нас, возбранно спасать, Буде ангели копия прячут, Будем, Господи, мы угасать, Детки мертвые мертвых оплачут. Мировольных паси звонарей, Колоколен верхи лицеванны Черной кровию нищих царей, Рая нет, а и сны ворованы. Бросит ангел Господень письмо, Преглядит меж терниц златоуста, Музы сами тогда в яремо Строф трехсложных загонят Прокруста. А урочными были в миру Золоченые смертью размеры, Но Спаситель окончил игру, Черны лотосов гасят без серы. Речи выспренней туне алкать, Нет блудниц, нет и мытарей чистых, Оглашенных к литиям искать Поздно в торжищах татей речистых. Ах, литургика ночи темна, То ли храмы горят, то ль хоромы, Не хотим бе