Я слушала, как стучит твое сердце – в такт моему. Я смотрела на те же звезды на общем небе. Я врастала в любовь, и случилось так, что сама не пойму: Я одиноко плачу в подушку и думаю о тебе. Ты понял, что сердца могут рядом стучать. Ты поверил, что звезды в небе делить невозможно. Ты баюкал нашу любовь, усыпил и заставил ее замолчать. Ты заснул на чужой подушке – и такое возможно. Мы жили мечтой - не расставаться, но сердца уже стучат врозь. Мы смотрим на неделимые звезды – такие чужие на общем небе. Мы не встретимся вновь, и любовь никогда не пронзит нас насквозь. Мы ни разу не вспомним друг друга, забудем: ты обо мне, я - о тебе.

Скакало солнце по весенним лужам, В висках стучало: «Нам пора расстаться!» Он понимал отчетливо: «Не нужен!» - Но, все-таки, он так хотел остаться. Остаться другом, тенью, невидимкой, Простой игрушкой на ее окошке… Но на душе ее сегодня вьюга… И на его душе скребутся кошки…

Мы часто думаем о том, О чем и думать-то не стоит. И тащим мелочи в свой дом – Хотим его благоустроить. Мы поклоняемся вещам, А душу прячем, закрываем, И чаще плачем по ночам, И понимаем, что теряем… Потерям нашим счет открыт И действует, как карта скидок: Любовь ушла и друг забыт, И жизнь лишь камера для пыток.

Красный угол – иконный ряд. Огонек одинокой лампадки. Не смотрю на него - прячу взгляд И на волю бегу без оглядки. Догоняют меня образа, Их молитвы слова обгоняют, Хлещет ветер в лицо, в слезах тонут глаза, Душу на двое раздирают…

Я приду! Обязательно! Жди меня. Именем нарицательным для тебя. Привнесу ветры буйные, снег с дождем. Их мы зимними буднями переждем. Цветом яблони я приду по весне, Напою песни ладные я тебе. Летом солнечным лучиком в дом ворвусь, И исчезнет, конечно же, твоя грусть. И осенним туманом обволоку, От беды и обмана оберегу. Унесу годы с ветрами на покой. Стану именем собственным я с тобой.

Жизнь хлещет меня и учит прощать, А я научилась только прощаться. Сменяются лица, осанки и стать, Но с ними мне легче лишь расставаться, А не прощать… И вновь с не терпеньем прошу у судьбы, Клянясь, что сумею простить, если надо, Послать мне огромной и чистой любви, Терпенья, смирения, но вовсе не ада. Но вижу лишь ад…

Я не знаю чего ищу В этой жизни простой и бренной, Но задумавшись все же бреду По разодранной в клочья вселенной. Торопясь, замедляю шаг, Рассмотреть в бликах звезд пытаюсь, Кто сегодня мне друг, кто враг, И в кометной пыли задыхаюсь. В лунном свете ищу следы, Не чужие – свои, наверно. Заблудилась – себя не найду - Я в огромной-огромной вселенной.

Вот тебе и белы розы! Вот тебе и маков цвет! Все несбывшиеся грезы И защита от всех бед! Вот окно, а за ним осень, Вот картина – мой портрет… Вот рябины манят гроздья… Раздражает алый цвет… На портрете улыбаюсь, Глядя в зеркало грущу, И все чаще сомневаюсь, И себя не нахожу.

«Сумерки в душе – заклятье ведьмы?» - Как-то у цыганки я спросила. Рассмеялась мне в ответ цыганка, Веером колоду разложила, Заглянула мне в глаза сначала, Промолчав, взглянула в чашку с кофе И ладонь мою в руках зажала, Кинула платок свой к изголовью. «Сумерки в душе? - Твоя заслуга! Ты сама их в душу запустила» - Так она ответила и, молча, Книгу с предсказаниями закрыла. «Опустилась ты так низко в пропасть, Пропасть, что чистилищем зовется. Ты жива, верни себя попробуй, Кто ушел – тот больше не вернется! Отряхни сомненья с плеч усталых, Не вини себя за муки ада Для того, кто с жизнью распрощался - В этом ты совсем не виновата».

Расплескала осень слезы туч, Обагрила листья, словно щеки, Затуманила сознанием грусть И размыла тропки и дороги, Пристыдила гроздьями рябин, И листом кленовым упрекнула, Ветром растрясла остатки сил, И в сугроб холодный подтолкнула.

Если хочешь – осуждай! Если сможешь – осуди! Но прошу лишь: не бросай Вызов сбившимся с пути… Не тобой начертан был Этот путь в чужой судьбе. Но, раз вздумал осуждать, То подумай о себе: Что ты внес и что забрал, Чем дорогу облегчил? Может просто ты играл? – Ведь хватило ж тебе сил Осудить? И не принять? Растоптать в пыли дорожной? Все ж подумай: осуждать И тебя, наверно, можно? Ты такой же, как и я – Путник в жизненном пространстве: Ты безвинен, как дитя, И грешен ты до постоянства. Так же хочешь быть любим, Той же болью наделяешь Всех, кому необходим, И кого, смеясь, бросаешь. Ты такой же, как и я! Осуди себя сначала… Ну, а сможешь, и меня Осуди, чтоб замолчала…

Торопилась жить на чистовик, Думала, что жизнь неповторима… Но сегодня в предрассветный миг Поняла, что вовсе не любила… Отряхнулась, встала у окна, Распахнула створки, вихрь впустила, Осознала, что и не жила, Что чего-то в жизни упустила… Вспоминала в сказанных словах Было ль правдой каждое мгновенье. Оказалось - речи в впопыхах - И в душе моей нет сожаления… Залетел в окно березы лист, Изменивший цвет, тепло забывший. Может это осени каприз, Не сумевшей и не полюбившей. А хотелось без черновика И не тратя времени на мысли Окунуться, хоть и впопыхах, Так прожить отрезок своей жизни.

Многоточие. Недосказанность. Передуманность. Многофразовость. Продолжительность и безвременье… И сомнения. Лишь сомнения… Может счастлива… Может лучше всех… Может царствует… Может не для тех… Кто о ней мечтал? Кто ночей не спал? Кто слова искал и все лгал и лгал… Перепутались чувства разные: Лютая ненависть и любовь страстная, Безразличие и обожание, Тихая радость и горечь страдания, Узнаваемость и одиночество, Непонимание и дар пророчества… И от этого пульс стучит бешено – Все перепутано, все перемешено: Многоточие, недосказанность, Всеобдуманность, одноразовость, Остановка, нехватка времени И сомнения. Лишь сомнения…

В бардаке на моем чердаке Разобраться смогу только я. Безнадежно чердак захламлен, Что не справятся даже друзья. Тот чердак весь забит пустотой, Мыслей разных потоком забит, И не сможет уж кто-то другой Мне вернуть того, кто был забыт, Докопаться до прошлых затей, Откопать уйму детских забав, Помешает весь хлам из теней, Что стоят силуэты задрав, Не пускают… Ну что же, чердак Я запру на огромный замок. Все же этот бардак - мой бардак! Разгребу, когда выйдет тот срок.

Крылья ангелы распустили И подняли высоко в небо, А потом, взяли и отпустили, И, как будто, ты был и не был. А ты падал с небес и думал. А ты падал, и жизнь мелькала. И твой ангел с тобой был рядом, Но его крыла было мало, Очень мало… Но все ж хватило, Чтоб упав с небес, не разбиться. И от этого сердце взмыло Снова в небо свободной птицей. Ждал твой ангел, что ты заметишь И оценишь его усилия, Но ты запросто сжег его веру И посыпал тем пеплом крылья. Тяжело поднимался ангел, Отряхая свое оперенье… Он поднялся, взлетел и, услышал Ты в душе своей райское пение. Снова ангел тот в небо взметнулся, Распустив свои белые крылья. Только больше уж не вернулся, Понимая тщетность усилия Своего… нашего… А душа рвалась с ним в небо - Все звала того ангела-птицу. И как-будто он был и не был… Жизнь писала свои страницы.

Простужена, насквозь продрогла Не тело, а моя душа. Как в лужах осени намокла, Листвой промозглою шурша. Лекарства вряд ли ей помогут, И не по силам докторам Лечить грозой глазницы окон, Что смотрят строго тут и там. Спугнуть мою простуду ветром Не суждено, не смыть дождем… И пишутся рецепты бегло Стихами на асфальте том…