Пейзаж равнинный, безымянный, Где много места небесам, Полям, цветам благоуханным И заболоченным лесам. Над местом, для кого-то милым , Над озером тумана дым, Что может быть весьма унылым, А может - тихим и простым. Когда-то было много дела, Когда-то были веселей И парк, немного запустелый, И лиственный ковёр аллей. Но долго уж не приезжали Кареты праздничных господ, И все не то чтобы в печали - В безмолвии который год. Здесь жизни ход уныло-ровный, И пусть давно уж нет вестей, Но деревянный дом огромный Прилежно убран для гостей. Их ждёт пастельный мягкий свет, Собаки, лошади и люди, Но никого в поместье нет И, может быть, уже не будет. И старики ведут беседу О том, что прежде было тут, И крика: " Едут! Едут! Едут! " - Как зачарованные, ждут.

Судьбой неведомой ведомый - На счастье или на беду - Я пленник родового дома, И старой яблони в саду, И удивительного света, Что тихо падал сквозь листву. И будет длиться, длиться это, Пока смотрю, пока живу. Пока пишу, пока мечтаю, Мой старый дом, мой старый сад, Как колыбель, меня качают, И что-то тихо говорят, И охраняют это сердце Минуты, месяцы, года... И я хотел бы после смерти Остаться с ними навсегда. Немного надо одиноким: Чтобы, как сотни лет назад, Вздыхал, нашёптывая строки, Мой старый дом, мой старый сад.

Сидел я, никого не трогая, Но на меня наткнулся вдруг, Привычной шествуя дорогою, Стальной и вороненый жук. С таким внушительным сомнением Он на меня в упор смотрел, С таким начальственным презрением, Что я невольно оробел. Он мне в глаза, как барин, вперился: «Тут все должны мне по рублю!» И лапкой на меня примерился: «Сейчас возьму и наступлю!» Я понял, как сейчас накинется. Бездельник, скажет, и вахлак. И умиленно отодвинулся – Начальство все же, как-никак.

Галантный век, летят кареты... Галантный век, летят кареты И хлестко щелкают бичи. Заряженные пистолеты, Огни трактирные в ночи. Из театра поздние прогулки И фонарей неровный свет, И стычка в темном переулке, И в трости спрятанный стилет. Напыщенность любезной маски, А в хрустале горит вино. Обворожительные глазки Маркизы юной в домино. И тело гибкое в постели Раскинулось, дрожа в в огне. И холод утренней дуэли, И кровь на каменной стене. Какая изощренность вкуса, Какая тонкость бурных чувств. Остроты сыплются, как бусы На этом празднике искусств. Балы лукавого Версаля И красота набрякших век. На что ,на что вы променяли Галантный век, галантный век!