Эти сказки мои... Эти звуки, привитые в детстве... Эти странные сны, а к чему они - знать не хочу... Но закрою глаза - в заповедном моём королевстве Между небом и морем, меж синим и синим - лечу! Я приеду сюда, доберусь по затерянным тропам. Тишины не спугну. Ни приветствий, ни вздохов, ни слёз. И седой Кара-Даг отопрёт Золотые Ворота И позволит войти, промолчав многолетний вопрос. Здесь, в моих городах всё по-прежнему снами увито, Терпят Чёртовы пальцы, уставшие небо держать. И за Царской четой всё торопится верная Cвита, Миллионами лет измеряя желанье догнать. Я на древних высотах вернувшейся, раненой птахой, Над безумьем и бездной о крепости крыльев моля, Постою на краю.., но укол первобытного страха Отпугнёт, растревожит, толкнёт в сизый плен ковыля.

надрывается душа, разорвётся –сшить попробуй. я всегда иду не в ногу, и живу едва дыша. мне резвящейся весны свистопляс неинтересен - золотые зёрна песен из молчанья рождены. тишь осенняя грядёт, гам досадный будет смолот. …на краю морского мола одиночество поёт...

Кресты над куполом, луна и крылья птицы… Увидеть цифры на часах и поразиться Параду дьявольских примет на час прощальный. И мрак предутренний в глазах пустот вокзальных Недобро, пристально следит – не обознаться. Число, вагон и на душе – везде тринадцать. И запах серы сквозняком с листвой опалой… …Но рядом лучшее из лиц. И солнце встало.

Замешкаюсь перед дверным щелчком, пережидая холод на спине… И мина пульсом тикает во мне, отщелкивая даты. За плечом в мешке дорожном мудрости печаль, неполный список - плачется о ком, надежда неразменным пятаком и знаний скорбь - неверия печать. Совьются в петли ловчие пути, лоб предоставит место для граблЕй, и взорванных мостов и кораблей обломки сформируются в «прости» И каждый раз за рёбрами вопрос, глупее глупого выискивать ответ: зачем искать тропу, которой нет в душе «наперевес/наперекос»? Которой нет, и не было, и не… (Не оглянуться б и не побелеть Столбом солёным) ...Все дороги – в смерть... И я иду. И колокол – по мне.

Вдруг подумалось, что я - ящер! Что не должно бы – звучит дольше, И в висках стучит втройне чаще, И глазам дано втройне больше. Не собрать моих голов в кучу, Ведь одной - за край земли ей бы! А второй – назад, ей там - лучше, Ну, а третья - всё лицом к небу! Как ни кинь - я на краю веры, Как ни вой - края её рваны. Чем ни крась, а цвет времён серый, Только красным - на груди рана. Контур радужных моих крыльев Не заметит впопыхах зрящий. Видно счастье поросло былью… Может, где-то есть второй ящер? Снова полночь обняла крыши, Чьи-то письма сгоряча сгинут… Шелест крыльев за спиной! Тише!… ...Показалось, что зовут Н и н а...

Пощадите меня, недобитую, доктор Время, Замените мне память на донорское "пора" Из-за давности срока врастает горох в колени, - Подпишите мне пропуск за грань острием пера Понимаете, доктор, смирившись с саднящей болью И безумством рубах с рукавами узлом назад - Подтверждаю диагноз "навеки больна любовью", Но любое лекарство от этого - пыль в глаза После тысяч попыток выжить - уход не сложен... После капельниц водки, внезапных словесных рвот - Отпишитесь рецептом «никто никому не должен», Откреститесь смертельным «никто никого не ждёт»