Собственно я рада, что он это сделал… вернее ничего не сделал! Да, действительно… телефон надрывался, я сидела верхом на совести и душила, душила… чуть шею ей не свернула и это все круги от твоего камешка! Я снова подцепила творческую лихорадку – возможен рисовальный исход. Какой же это разговор?! Он или говорит или ни черта не слышит!!! Вчера кто-то нафуршетился у Гребня… А я названиваю жене и требую не её мужа, это длиться столетиями, его никогда нет у этой чужой жены. И я больше не звоню, я пишу обидчивым жёлтым цветом печальную записку и иду, и воровато насаживаю белую основу бреда на золотую кнопку и вдавливаю в мягкое дерево двери… Кофейная пыль в небесах – холод и грязный ветер… я рисую, но всё еще мертва. Теперь можно не молчать, да сказать не чего… кроме как утробно застонать, пустить пенную слюну и прозреть уже в иной жизни… Раньше только окружающие подозревали меня в сумасшествии, теперь и я сама… полёт или паденье?

Это рок. Вязаная добрыми руками твоей мамы скромность. Белая, с голубой каймой… больно радоваться, 1,5 часа бранных слов в душе и лишь несколько минут неосознанного счастья. А суть-то такова, что вежливость не есть искренность! Это туман надежды, любое дуновение разума рассеивает его. Твоя лохматость + пропитанный бессонной ночью взгляд + робко поджатые тонкие ноги – я пью этот мёд, наношенный пчёлкой-природой. Что думаешь ты? Или только лишь помнишь? «только не смотри на внешность!! нужен умный еврейский мальчик!»… а сами скривились, едва обнаружился виновник стука, робкого, но своевременного. Национальностью не вышел!? Я уткнулась в колени судьбы… острый запах не по существу использованной ночи, кроличьи глазки – розовая усталость сосудов… Нет сил переставлять ноги необходимости в вязком болоте его очарования… безвольно дрожу, увязая во взгляде.

Бородатый (?) индеец, наступая на собственные перья, выгоняет меня из сна. Я в холодной луже пота отчаянно гребу к действительности. И у самого выхода натыкаюсь на чёрный в искрах костюм и рыжие пейсы – это всевышний? Но моя реальность не лучше… Я скована приличиями и скоро омертвеет и отпадёт от бездвижья моя страсть к откровенности… А он молчаливый сверчок в хоре назойливых мух… И знаешь, что самое печальное? Есть твое тело и есть мое тельце, но нет наших тел… давно нет. Но это лишь горестный вздох, а слёзы в том, что не жаль, совсем…

«Это означает, что я грубо хочу тебя…» ГРУБО?! (desire!) Я так притягательно отстранилась… Он едва успел коснуться моей поджавшейся пятки. Червовый король означает… ...почему же это шершавое слово так прочно опутало крылья моего привередства? Я замерла от черты дальнейшего… вынужденно-розовый период… это Никита… А ничего собственно и не было… кроме ожидания. Я получила письмо и заболела… испугана до тошноты. Но ждать более нет сил, я разжимаю онемевшие губы и что-то шепчу, что-то ужасно беззащитное и беззвучное, что-то понятное лишь Боженькиним ушам. Это то, чего я так выпрашивала на раздирающем рот ветру судьбы… это то, от чего я почти бегу… А как же золотистый завиток у виска?!

забуду ли я когда-либо? Нет… Слишком долгим был взгляд и ладонь на замершем кулачке прижала хвостик времени… Белая кожа мерцала в полутьме… Слишком много людей, ты боялся дышать, наклоняясь к моему искусственному недоумению. И я не помню ничего кроме золотистого всплеска волос и кипящего изгиба обнаженной руки… О, как сладостно ёжилось ухо в лапках мягких дыханья… Пристальный взгляд монитора бликовал на нашем новорожденном портрете… ты как туман – обволок, задрожал и… растаял! Некто С. наблюдал и постукивал пальцем по клавише «shift»… Но я жду совершенно иного. Он не знает, что в девять утра нас с тобой разделяет пол метра. Он лишь знает, что меня с ним разделяет пол мира… И я буду с ним… ты уйдёшь, не заметив ухода. Помнишь, был день, я сказала, что я тебя знаю, помнишь, был день – ты смутился, что ты меня знаешь… Когда меня обманывают чувствую себя сиротой, иной раз даже круглой.

я уныла опять, пробита мо многих местах, сок жизни не прыскает – едва сочиться… маленький, маленький вздох развеял туман надежды… собственный голос лишь воздух над болью тревожит, немое безумное пение – колокол без языка. Мёртвою чёрной громадой мечется в небе души насмешка… должен быть яростный звон, но только усталость рыхло и ватно, глухо… Стараюсь забыть то, что училось с трудом… Травы всё же желтеют когда-то… Вот так всегда: наобещаю и спать…

Вот, начала вести дневник под названием «зачем вы меня сюда привели?!» (Приведу урожай за два дня) О названии: оно родилось из типичной для моего ребенка фразы, который напрыгавшись в каком-нить детском центре до полусмерти, вдруг заявлял, что ему все ужасно не понравилось и говорил это слова под занавес)) 1 СЕНТЯБРЯ 1. 9 часов утра - садимся кушать, я сварила рис по-индийски, вместо элементарного «спасибо, мама!» я выслушала кучу ныться и обвинений, что сварила какое-то «вообще…» Было обидно, но ладно! 2. 15 часов 30 минут – началась истерика «не хочу в школу» Длилось это ровно 25 минут, закончилась как только я сделала то что он требовал, т.е выдала штаны и причесала… он никогда не знает где его одежда и вечно орет дурным голосом… Кстати, на предложение «ну и не иди в школу!» тут же начался новый виток истерии под лозунгом:» я очень хочу в школу, а ты мне не разрешаешь!» 3. 16 часов 30 минут.