Олег Косарев. Песенка под летним дождём. Стихотворение. Ворует – вор. Блажен – скопец. Тиф – сущий мор. Нехил – «звиздец». Челнок – снуёт. Ржавеет – сталь. Герла – даёт. Бренчит – рояль. ЗэКа – сидит. Певец – поёт. Трус – вечно бздит. Пьянчуга – пьёт. Шизует – шиз. Монарху – трон. Спортсмену – приз. Скоту – загон. Всё видит Бог. Он щедр, но строг. Ведь знает Бог, Каков итог. И я стою, Едва-едва Дождь лета пью, Шепчу слова. Новосибирск, 2010 © Олег Юрьевич Косарев

Когда нету уже ничего своего, Кроме разве что двух-трёх слов, Когда чуешь в крови у себя родство С наготой голых древ стволов, А октябрьский, сибирский туман, обской, Фонарей жёлтый глушит свет, Проступают чеканнее над рекой, Вознесясь к небесам, силуэт Ривер Парка, фасадов его огни. Ты, пришедший опять сюда, Стань у пристаней: в эти дни, В этот час лишь в Оби вода Не сдаётся как будто бы. Да к тому ж Электричка сквозь рёв иногда Свой несётся. Да жмутся, в преддверье стуж, Пришвартованные суда У причалов. Извечно одно и то ж Происходит и ночи, и дни В мегаполисе стынущем, так отчего ж Ярко светят, горят огни? Отчего обнадёживают миражом, Не горевшим так сильно нигде, Только в городе этом лишь, всем чужом, Отразившемся в стылой воде?

Этот город под утро Я люблю этот серый город, Как жалеют подброшенное дитя. Любовью, словно виной распорот, Чувствуя только губы, жалко шутя, Шепча про то, что мать-Сибирь Чисто мачеха иным сыновьям своим, Всё ж улыбался я, глотал чифирь Глубоким глотком одним, Дымил горьким «Беломором» (В этих краях сей чад - что фимиам: Средство в битве с унынья мором, Дешёвый допинг - с чаем напополам). Волновался, услышав женский смех где-то, Принимая чужое счастье прохладно, не слишком… Мог целиком всё как есть напролёт лето Неотрывно, как потрясенный мальчишка, Глядеть на бакен, который, дрожа Огнём своим, в сумерках светит, Затем - как гружёная углем барж; Малый катер у излучины встретит… Влюбившись, кричал, как зверь от боли. Тягой такой, как на крыльях носило… Помнится, татуировки друг дружке кололи Рядышком к сердцу: «Любовь иль могила». В общем-то, понимал, что здесь, На краю великой и странной страны, Любить осень или лето – дичь да спесь, Что здесь четыре сезона - как бы равны… И п

Олег Косарев. Март. Стихотворение. А рыхлый, яркий снег ещё лежит в полях. Он часть великая недвижного пейзажа. В кошарах скот берёт сухой фураж в яслях, О травостоях сочных не мечтая даже. Но вот под снегом - там земля уже не спит, Почуяв солнце, смысл планетных обращений. И на пригревах, от земли, кой-где парит: Денёчек мартовский – куда уж как весенний. Пошире, на минутку, распахнувши дверь, Средь яслей буднично хозяйка суетится, Загон наполнив светом солнечным теперь, Задать кормов скотине, принести водицы. Напившись мамкиного вдоволь молока, Свой голос пробуя (и что с того, что тонок), Сомлев от сытости и свежести слегка, В дверном проёме блеет к солнцу, вверх, козлёнок. Март, 2010 © Олег Юрьевич Косарев

*** Казалось бы, всего-то: город у реки (Просторы чьи и вправду вдоволь широки, Чтоб шли по ним суда речного пароходства). Но в том и дело, что иные города, В портах которых пришвартованы суда, Своё имеют отличительное сходство. Здесь летним вечером, иной разок, народ, Застыв на набережной, пораскрывши рот, Глядит на реку странно-светлыми очами, Когда прогулочный, вечерний теплоход, Играя музыку, взяв лёгкий, плавный ход, В иллюминациях проходит под мостами. Возможно, именно в одном из городов, Подобных очутившись, вспомнить всяк готов О давнем - школьных лет - сердечном разговоре (Одном из тех, что неизменны на века), - Про тот бесспорный факт, что всякая река В конце концов однажды попадает в море. Казалось бы, чего уж проще: у реки Стоять, вот так взгрустнув.

Олег Косарев. Левобережье. Стихотворение. Свод законов воровского мира Затверди, дружок, как «два и дважды», Коль Левобережья тёмной лиры Довелось услышать звук однажды. Нынче жгут листвою листопады. Не до смерти жгут, а всё ж - до боли. Здесь своим-то не особо рады, А чужих не жалуют - тем боле. Вечный смысл блатных татуировок: Карты, женщины да дом казённый. Что с того, что в жизни ты не ловок, Всё одно ты к ней – приговорённый. Тут тебе поверят не от скуки, Может статься, но не слишком скоро, Но охотно примут на поруки, Если ты не склонен к «переборам». Знай, однако, что себе дороже Жизнь такая станется в итоге. Но пока, коль весело, ну что же, Ты гуляй – пока гуляют ноги. И звучит, звучит блатной гитары, Как и прежде, нежное бренчанье. Здесь поют тягуче по бульварам Про тюрьму, про верность и венчанье. Новосибирск, 2009 © Олег Юрьевич Косарев ------------------------------------------------------- Примечания: Перебор (от «перебрать», т. е.

Олег Косарев. Нарымский сквер в апреле. Стихотворение. А мне всё хорошо, а мне всё так и надо. Теперь, что ни случись, сердечная отрада Живёт внутри меня, почуяв, что к чему. То живчиком апрель опять в Нарымском сквере, И к ляду позабыть все зимние потери Спешит честной народ тут, судя по всему. И что ни день то, глянь, всё суть теплей и краше, И квочками глядят усердные мамаши По лавкам, где вовсю шурует ребятня. Рысца прохожих, смех, - то парковое царство Нетрудное своё, нехитрое лекарство Чуть важно, не спеша, готовит для меня. Прими-ка, сукин сын, весенние денёчки, Гляди вон: на ветвях вот-вот – и лопнут почки, Да так, что брызнет враз могучий сок дерев. И не было зимы, и ты опять в надежде, Прям к небушку лицо задравши, как и прежде, На даровой глядишь – на свет и обогрев. Новосибирск, апрель 2010 © Олег Юрьевич Косарев

Старый двор Этот двор, как образчик окраин, Транссибирских да тьмутараканьих. Ах, сей выбор совсем неслучаен Для ценителя мест хулиганьих. Погляди, тополей белым пухом Мягко выстлало крыш разжелобок. А на лавке, водя чутким ухом, Два кота задремали бок о бок. Тянет сыростью вверх из подвалов, Солнце жжет, но всё как-то без толку. Не печалясь о жизни нимало, Шурудит дворник куцей метёлкой. Ах, зачем, в тишине нетверёзой Опьянев, головой тяжелея, Я на корточках сел под берёзой, На тропиночке старой аллеи. Чуть дрожит в полдень марево зыбко. Тишина эта так ненадёжна. На лице моём глупом улыбка. Да пичуга свистит односложно. Новосибирск, 2009 © Олег Юрьевич Косарев

Ночью небо где-то очень далеко. Перед небом, у раскрытого окна, С лёгким сердцем пью из кружки молоко, И гляжу туда, где звёзды и луна. В тихий час, когда уж прожит целый век, Пьётся легче не вино, а молоко. Я – спокойный и усталый человек, У окна набравший воздух в грудь легко. Так стоять, глядеть куда-то в Млечный Путь… Эта тишь – она свежа и глубока. Я открыл окно, чтоб воздуха вдохнуть, Молча выпить звёздной ночью молока. Февраль, 2007 © Олег Юрьевич Косарев 2007

When winter, my mind - snow-bank. Quick-whitted girl for higher rank To make with flame intention jink, - Throw on my standstill strong a kink. My Anny make me come to back, - Make her sweet body - lucky-bag: This girl make one more flesh to flick And take me up to strange to quick. My cold and her heat give to meet And dilute winter’s browbeat. And clear-sighted woman’s eyes Get break up winter’s lullabys. I’m not afraid as any snow, When Anny make push, so and so. Gorny Altay, 22.02.10. © Oleg Kosarev

February my playing pain. Snow in heavens moil-mane. No possession any jane. World in snow no clear form. So that make me any warm, Get writing poems through snow-storm. Novosibirsk, 25.02.10. © Oleg Kosarev

Dear baby, make to sleep. Power pictures lull and deep. Must be outing any way. But do know – it`s not play. Novosibirsk, 2010 © Oleg Kosarev

Олег Косарев. Закусочная у парка им. Дзержинского. Стихотворение. В шашлычной этой, как всегда, битком - Карманники, пропойцы, школяры: Унять пивком, беседой, шашлыком Надсад послеполуденной поры. Здесь пол в опилках, клетка со щеглом. Любого ждёт - расчётлив, но не хмур, Нальёт вина, расскажет обо всём За стойкой бармен - тутошний авгур. И за окошком "сталинский" ампир Звонком трамвайным оживлён подчас, И старики с авоськой до квартир Идут из бакалеи битый час. Как давний гость окраин городских Я здесь - не ради мяса и вина, Меж судеб, лиц, фигур да поз людских, На коих - хмель, терпенье и вина. А я, как будто тоже виноват, Пришёл сюда, с тех пор - и не уйду: Какой-то тягостной вины набат, Неслышной до поры, упрямо жду, Вдали от броских, ярких площадей. Здесь так протяжно в парке тополя Шумят, шумят. И тут, среди людей, Их голосов, их шелест слышу я. Новосибирск, 17.10.09. (с) Олег Юрьевич Косарев 2009

Вáльда Барокко Твердя время от времени всем нам о том, что повадки его никакие не необычайные, предпочитая сугубо подвалы пивные, но ни в коем разе - не «уютные» чайные, (исходивший всю жизнь из своих, из каких-то капризов, оттого даже не держа в своём доме чайных сервизов), жил да был на свете один друг наш общий: Вальдемар Барокко. (До сих пор от одного этого, в тишине прозвучавшего, имени становится одиноко.) Прочий раз тряся лицом вечно с перепоя опухшим, как выменем, он долбил: жизнь любого субъекта во многом определена его личным именем, ещё, что самой «сладчайшей» своею подружкой он считает старую пивную литровую кружку. Также трепался с каждым настойчиво: любое слово (а тем более имя!) – «сущий Божий нектар, елей да патока любым душевным ранам, а не какой-нибудь там эрзац, скипидар, что годен лишь быть разлитым по дешёвым и жалким стаканам». Был он «философ», любитель музыки и высококлассный лудильщик. (Старинная и странная одна, скажу вам, профессия.) Вынырнув после очеред

По центру покружив, вдруг как всегда в итоге На площадь завернёшь - такая здесь одна. Есть что-то в ней «своё». Хоть площадь, коих много Так в городе большом, обычна и шумна. Стоят здесь - как и встарь - венцом традиции бани. Торговцы, разложив товар свой вдоль оград, В погожи дни торгуют с самой рани Лишь вениками, выставив их в ряд. Чтоб каждый от души смог, словно песню спевши, Потешиться в парной, пропарить до костей, Свой торс, ну а потом, на век помолодевши, В буфете под пивко послушать новостей, Почувствовав нутром, что нет, не позабыта Простая чудо-стать и дедов и отцов, И это оттого, что в веничках сокрыта Вся силушка земли берёзовых лесов. Что ж, видно оттого так часто горожане, Отбросив суету, здесь медленней идут. На веники глядят, что у фасада бани Разложены как встарь: повдоль ограды ждут. г. Новосибирск, 4.12.08 © Олег Юрьевич Косарев © Copyright: Олег Косарев, 2009

Там у болот, среди чащи, за ельником, Там, где теряется след от дорог, Каменным пнём, мёртвой тенью-отшельником Высится замок печален и строг. Тихо. Не слышно речей человеческих, Смеха ли. Ни голосов, ни шагов. Только из склепов фамильных отеческих Сыростью тянет да запахом мхов. Ночью случается – ветер гуляет здесь В чёрных проёмах ворот и дверей. И среди тины, что ров заполняет весь, Скрытно живёт мир лягушек и змей. Диким плющом, цепким, стойким растением Всё поросло, что осталось от стен: С тихим упорством, с ползучим терпением Зелень захватит развалины в плен. И в полнолунье, пока магнетический Свет от печальной луны не потух, Бродит, тревожа покой летаргический, Рыцаря грозного, мёртвого, дух. 29. 02. 08. (с) Олег Юрьевич Косарев