Три ключа от двери без замка, Три возможности выйти из круга… Три врага, рядом с ними- три друга, Три судьи суд вершат дурака. Не мешает бессмысленный суд, Видно, жить дураку безмятежно- Он сидит и, как всякий невежда, Ковыряет усердно в носу. Три врага дураку вместо слов Яро шлют однозначные жесты; А друзья, отвечая протестом, Прикрывают стыдливо лицо. Судьи щурят пустые глаза И зевают от скуки в сторонку… Кто-то выкрикнул матом негромко И на мыло несчастных списал. А дурак смотрит мимо в окно И лишь звякает тихо ключами, Иногда пожимая плечами- Ведь ему, как всегда, все равно.

Я словно в мыльном пузыре Чужого счастья, но, увы, Я в нем не счастлив.

Корявый мир стекла оплывшего, Прикрытый старой занавеской, Играет пылью чувства сгнившего И улыбается по-детски. Внутри зародыш настроения Полуживой и недозрелый. Он видит что-то краем зрения И влажно дышит под колено. Ему руками загорелыми Рисует тень последний символ, Но взгляд зажатый между стенами Мерцает слишком импульсивно, Взирает слишком независимо, Блуждает слишком отвлеченно, Теряется... Скрипя карнизами, По шторам шарит возбужденно; И временами бессознательно Стремится в призрачную точку... Зародыш слушает внимательно, Ловя малейшую неточность Утробных звуков сокрушительных: Урчаний, всплесков, скрипов, стонов... Зародыш ждет и нерешительно Ползет к окну по трупам клонов.

На сцене пусто- не узнать… Судьба жестока ! Вчера удачи провода Лишились тока: Мой Купидон не смог стрелять- Стрела проспала; Ее дублерша не пришла (Платили мало…); Разбился пьяненький актер, Игравший горе; Две из рыдающих теней Сцепились в ссоре… Мой бесталанный режиссер В гримерке плачет. “И что с того?..”-вдруг в тишине Вздохнет читатель.

Следы на картонном полу; В бумагу завернуто тело, И жмется испуганно в стены Душа, не успев улизнуть. Терзают бумажные сны, Того, кто не стал просыпаться, Желая навеки остаться В компании юной Весны. Весна не решится уйти-- Она очарована телом, Но все же глазеет несмело, Боится к нему подойти... Сломался бумажный паук, Запутавшись вдруг в паутине На складке старинной гардины С коллекцией высохших мух. Он был здесь всегда одинок, Теперь с ним Весна разделяет Бумажную вечность, не зная, Что дверь заперта на замок. Засохнуть в бумажном плену Весне суждено кем-то свыше, И выход отсюда лишь мыши Прогрызли в девятом углу... Грустит опустевший стакан-- В нем счастье недавно сидело; Вгрызаясь в бумажное тело, Труху сыплет мышка из ран...

Тени, тени на пороге- Топчут землю чьи-то ноги Целый вечер. Этой ночью я услышу Как скребутся в стенах мыши И под печью. Вход закрыт на два засова, Выход видели лишь совы На рассвете. Страшно выглянуть в окошко, Я сижу и глажу кошку Против шерсти…

Грустно бывает не часто, Часто бывает не просто Знать, что обычно лишь пусто, Если бывает не грустно…

Однажды покажется жизнь До боли нелепой, но все же Минутная слабость пройдет, Оставив мурашки на коже, Оставив печали глоток, Который комком станет в горле… Однажды нелепой до боли Покажется суть этих строк.

Сегодня, проснувшись с утра, Ты крепкого чаю заваришь И, глядя сквозь пальцы, узнаешь Все то, что не знала вчера. Сегодня привычная жизнь Покажется слишком бесцветной, И ты нарисуешь на стенах Тринадцать причудливых птиц. Сегодня пробел между строк Откроет тебе свои тайны; Сегодня ты в чистой тетради Найдешь вдруг засохший цветок. Случайно увидишь себя Из темных глубин зазеркалья, Увидишь себя, но хрустальной- Иначе ведь просто нельзя! Споткнешься о старый сундук, В котором лежит твое детство; И, вспомнив короткую вечность, Коснешься следов детских рук. Сегодня, присев у окна, Ты сильно понравишься ветру, И он, позабыв все запреты, Поднимет тебя к облакам. Сегодня… Забрезжил рассвет. Запутавшись в длинной ночнушке, Спит крепко на мягкой подушке Красавица двадцати лет. Ей снится засохший цветок В горячих от счастья ладонях; Ей снится игрушечный пони И чей-то привет между строк…

Настанет день, когда цветы (Разбив сомненья в прах) Я подарю тебе смущенно. А ты ответишь мне:"Прости, Но я в других глазах Себя увидела влюбленной".

Запястье выпило часы, Сквозь поры выцедило время. В ладони капелька росы На память о сырой ступени. Рассвет, протаптывая след Слепому солнцу по перилам, Устало выронил “привет” И взял бутылку из-под пива. Остатки пены вытряс в рот, И цокнул бережно в котомку; Ушел… За стенами народ Уже работу клял негромко. Холодный пот прошиб сквозь дрем, Когда все тело онемело- Я на площадке под окном Себя обвел кусочком мела. Ни шелохнуться, ни дыхнуть. Зачем?- не важно, суть не в этом… Рассвет (чтоб как-то отдохнуть) Опять свалился с парапета. Цепляя грязные носки На окровавленные пятки, Идти вперед и этим жить Мечтал я, лежа на площадке… Сломить сознание толпы- Сверхцель на подступах к свободе, Не в силах поумерить пыл… Но быть собой у нас не в моде.

О тебе мне горлица сказала Легким взмахом серого крыла... Я ей дал за это горсть пшеницы.

Это осень(!), дурашка- не бойся. Я прошу, сядь поближе ко мне. Ну, не плачь- скоро выглянет солнце, Вот увидишь!- нам станет теплей. Может выйдем на улицу, хочешь? (Только зонт не забыть бы…)- идем, Я тебе покажу ангелочков- На асфальте их фотоальбом. Я не вру- ангелочков, серьезно! В старом парке… Ну что ты грустишь? Знаешь, кажется, мы слишком поздно Повзрослеем с тобою, малыш.

Я словно муха в спичечной коробке Гадаю, глядя в обреченность робко; Гадаю,глядя робко в маленький просвет: свобода- смерть, свобода- смерть, свобода- смерть...

Недопитым тобою оставлен Абрикосовый сок. Ты сажаешь корнями в тетради Аффективный цветок. Шорох пальцев, слеза на бумаге, А в глазах- лепесток.

Семь метров мокнуть под дождем, Семь раз бежать к желанному порогу, Семь черных кошек перейдут дорогу, Пока мы сможем быть вдвоем. Пока вдвоем мы сможем быть, Успеют высохнуть все лужи дважды, И зоофил-маньяк в тоске однажды Решит всех кошек задушить. Семь тайн вберет в себя луна, Семь самых грустных песен на рассвете Услышат сонные луга и степи… Ведь я в седьмой раз без ума.

Она— как сказочная птица, Которую, поймав однажды, Несешь в руках, прижав у сердца, И кажется, что счастлив дважды. Но все же наступает время, Когда приходится расстаться— И вот она взмывает в небо, А ты внизу стоять остался… И в этот миг ты так же счастлив, Как и она… Но вдруг очнулся, И ждешь потом всю жизнь, надеясь, Что ей захочется вернуться.

Кому-то жизнь, быть может, даль; К кому-то смерть уже стучится... Ко мне-- печаль. А в небе птицы Раскрыли лета солнечную шаль.

Странный снег ни на что не похожий Разбивался о теплый асфальт, Он сбивал с ног угрюмых прохожих, Убивая того, кто был рад. Поражая ненужные цели На замученных лицах людей, Снег ломал ветви сгорбленным елям, Гладя кости худых тополей. Он метался в руках своей смерти И пытался взлететь к облакам, Но напрасно…Лишь грустные дети Наблюдали за ним из окна. Кто-то с криком, а кто-то беззвучно Зарывался глазами в бордюр. В этот день вновь представился случай Тем, кто к шее любил вязать шнур. Грустный парень в бесцветной квартире Слез фигурки спускал в унитаз- Он был так одинок в этом мире, Оттого, что родился без глаз. Из окна во все небо напротив Тень прощально махала рукой: То ли ей кто-то был очень дорог, То ли ей было лучше одной?.. Черви скуки изгрызли лениво Злого дворника мрачный оскал, И прокуренный кашель тоскливо Топором в его горле торчал. Лужи крови на мокром асфальте Огрызались замашкам метлы; Резкий крик о забрызганном платье На ушах плел морские узлы. Грязный снег с кр