И З Р А З М Ы Ш Л Е Н И Й *** Сожалея о потраченном времени, ты тоже теряешь время, о потере которого будешь сожалеть в будущем, также теряя последнее. *** Пессимистом быть легче, чем оптимистом, так как первое – это спуск, а второе – подъём. Спускаться всегда легче, чем подниматься; однако, Солнце ближе при подъёме к нему, нежели при спуске. *** Если ровный лист бумаги сложить до формы мяча, а затем развернуть, мы увидим множество складок от сгибов. Проведя по следам этих сгибов линии карандашом, мы увидим беспорядочную паутину этих линий. Наша планета сейчас похожа на разложенный лист, скомканный чем-то ранее. Если рассказать о каждом его уголке, отметить этот уголок, то мы увидим беспорядочную паутину нашей жизни. *** Всегда на положительное мнение о каком-либо предмете найдётся отрицательное мнение о том же самом предмете. И до тех пор, пока будет так, мысли человечества останутся замкнутым кругом.

Д Е Т С К И Й К О Ш М А Р Э с с е Ты просыпаешься именно потому, что хочешь спать. Раскрывая глаза и садясь на постели, ты пытаешься прогнать тот сон, который мешает тебе закрыть глаза. Окидываешь взглядом комнату и останавливаешь его на своём белом одеяле: из множества складок ткани вырисовывается вдруг жуткая физиономия. Она ехидно улыбается тебе, а в её раскосых глазах – хитрый вопрос. Это лицо сильно пугает тебя, и ты пытаешься спустить ноги на пол, путаясь в одеяле. Тебе кажется, что дьявол не пускает тебя. Кое-как опустив одну ногу, вдруг спотыкаешься и падаешь на пол. Ты находишься теперь на дне тёмной комнаты – ещё страшнее. Чтобы успокоить свой страх, укрываешься одеялом с головой, встаёшь на ноги и покидаешь комнату. Ты идёшь в другую дверь – широкий чёрный прямоугольник, за тьмой которого скрывается твой покой. Входя, ты сбрасываешь с себя одеяло и ложишься ближе к тёплым нежным губам, целующим твоё лицо. Там и засыпаешь. Так и в жизни.

О ЖИЗНЕННОМ ПРЕДНАЗНАЧЕНИИ Э с с е – ф а н т а з и я Жизненное предназначение является выходом из человеческих поисков. Каждый пробует себя во многом, каждый попадает в тупики. Когда же человек находит своё дело – дело жизни, он находит жизненное предназначение. Оно и является выходом из поисков своей личности. Что же служит входом? Наверное, рождение человека. Но рождение это является и выходом из более раннего существования, более ранних поисков себя. Входя в наблюдаемую нами жизнь, человек кричит. Не язык ли это предыдущей? Не за одно существование человек получился столь совершенен. Это происходило очень долго. Тот другой мир неземные существа покидали, приобретя облик младенцев. Друзья этих существ, их родные и близкие могли задерживаться в превращении и уходить позже.

НЕМНОГО О СУРРОГАТАХ ЖИЗНИ Э с с е У воды тоже есть вкус, который мы перестали чувствовать за сладостью других напитков. Когда же напитки эти заканчиваются, мы опять начинаем пить воду, и только тогда чувствуем её вкус. Давайте же ценить сладость всегда необходимой нам воды и не променивать её на другие напитки, какими бы они ни были. Ведь вода – это жизнь, а всё остальное – сладкое её подобие. Только настоящая жизнь требует найти в ней вкус, а её подобие имеет его заведомо; и потому оно – подобие, что вкус в нём всего лишь один, одинаково истолковываемый большинством. В настоящей же жизни каждый из нас чувствует свою сладость, которую необходимо найти.

П А Т Е Ф О Н Этюд на заданную тему Два невыспавшихся пальца ставят иглу на чёрный блестящий диск. Лёгкой ножкой скользит она по волшебному музыкальному полю. Вначале она отбивает шальной ритм, а хозяин почему-то подпрыгивает, поднимает руки и ноги и всё время до четырёх считает. Затем игла плавно вытанцовывает венский вальс. Вдруг – страшное шипение (груб или влюблён в эту мелодию хозяин?). А когда ласковый голос затевает разбить сердце хрупкой пляшущей красавице, подпрыгивает ножка на предыдущее место («Уж слишком хорош этот голос, хозяин!»). Но его не трогает. Он переставляет на конец, на военный марш («Видно, рабыня я ему!). Красавицы не могут так. Для них, хрупких и нежных, губительно подобное обращение. Красавицы ломаются. Июнь 2003 года

С Е М Ь Я Этюд на заданную тему - Папа, сыграй! Он растягивает меха. Аккордеон взволнованно дышит, звучит душераздирающий аккорд. В нём и мажор, и минор, и малые секунды. - Это моя жизнь, доченька! Девочка смотрит восхищённо: - Как громко! Выходит на крыльцо мать, садится рядом и тоже слушает. Она знает эту музыку. Говорит: - Аня, не грызи ноготь. Думает: - Какая у неё судьба будет, Господи? На такой ли аккорд? Больше ли в нём будет мажорных звуков или минорных? Собака теребит лапой пустую миску и скулит. - Как мы в сорок третьем, - думает бабушка и протягивает руки к внучке. – Иди ко мне, Анечка, дожила до тебя, принцесса моя. Шипят шины, звенит падающий велосипед. - Юра, иди к нам! Папа рассказывает. Послушай – пригодится! Подсаживается и Юра. Глаза тоскующие: Маша теперь с Колей дружит. Да и ребята смеются: видите ли, Юра полный!

ДВА КАМНЯ С к а з к а На жёлтом песчаном берегу синего моря лежали два больших серых камня. Они были такими тяжёлыми, что их невозможно было поднять и перенести на другое место, - и в этом заключалась их единственная, но большая проблема. Камни находились далеко друг от друга. Хотя разъединяли их всего какие-то два метра, но для камней это было очень большое расстояние. И каждый из них надеялся, что когда-нибудь какой-то добрый человек, проходя мимо, заметит эту трогательную картину, прочувствует её своим сердцем и поможет им в их несчастье. Настало августовское утро. На горизонте морской глади показалось красное невыспавшееся солнце. Оно лениво высунуло макушку, увидело, что вся природа уже проснулась, и выкатилось полностью. Проснулись и камни, так как солнечный свет ударил им в глаза. Камень побольше стал зевать во весь рот, а камень поменьше принялся чесать затылок. Потом камень побольше сказал: - Опять это утро.

ХОЗЯИН ДОМА И ТАРАКАН Д и а л о г Таракан выползает на стол, сидя за которым хозяин дома пьёт утренний чай. Т А Р А К А Н. Не возражаете, Алексей Петрович, если я здесь немного посижу? День, точнее ночь, сегодня у меня была трудная, сами знаете. Х О З Я И Н. Сиди уж, куда от тебя денешься… Т А Р А К А Н. Вы расстроены, я вижу, тем, что произошло сегодня ночью. Часика, этак, в два, хе-хе! Не огорчайтесь так сильно. Я просто не в духе был, а то бы с огромным удовольствием поигрался с Вами. Дети у меня, жена – семейный я. Так что Вы сильно не расстраивайтесь, мой верный друг. Больно на Вас смотреть. Х О З Я И Н. А мне, например, вообще не хочется на тебя смотреть. Умоляю, отползи ради всего святого на тот край стола. Там тебе будет прохладнее, а мне здесь приятнее. Т А Р А К А Н. Для Вас, Алексей Петрович, всё, что угодно. Я ради Вас и жизнью рисковал. Х О З Я И Н. Да уж! У меня до сих пор спина болит.

ПРОЗАИЧЕСКАЯ ЭЛЕГИЯ О ДОЖДЕ Безграничное пространство бездонного неба с раннего утра, одновременно с рассветом, приобрело какой-то глубокий синий цвет, тёмный в своей глубине. С того времени и по мере течения его, по мере перехода утра в ранний вечер, перехода величественного, торжественного, напряжённого и, вместе с тем, томного, это безграничное пространство из синевы плавно перелилось в тусклый белый цвет. Потом настала очередь туч – и тучи эти, частью синие, частью чёрные, смешанные с коричневым и серым, плавно, угрожающе, по-царски стали неспешно наплывать на белизну небесного пространства; и её тусклость мягко, но быстро, вытеснилась яркостью. Теперь в разбросанных по всему небу клочках света между тучами трудно было распознать, белого ли цвета небесное пространство, либо синего или голубого. Наступила минута самая главная, решающая. Минута, распахивающая завязку прекрасной и таинственной повести о великом явлении природы – о дожде.