Опять выпадаю из полной обоймы Патроном иного калибра… Мой порох, как порох. Жмут тесные нормы, Мудреные строки верлибра. В клише - разночтенье, все загнанны в штампы. В штаны превзойденного мэтра Оделись, прочтенно гуляя по рампе, Поэты другого размера. Хриплю, выпивая обычную дозу холодного сточного мира, Коралловым шифром рифмованной прозы Торчу под прицелом сатира, Почти задыхаюсь от непониманья В смирительной прочной рубахе, химерно впадаю в глухое молчанье Я, рифмою посланный нА ___

Заплетается в волосы лента Горизонта, трепещет зарницей… Так практично дорожного цвета тень моя под ногами струится, изучая следы на дороге… Иероглиф судьбы разбирая, тень босая мечтает о Боге и стремится добраться до края… Но обняв разноцветное лето, завершенность придав икебане, в полдень тень исчезает, чтоб цветом лепестков насладиться в тюльпане, оттенив совершенный орнамент. Надышавшись травой и цветами, Снова сложит свое оригами Под моими босыми ногами…

В гранитном сумраке ночном о чем пульсирует созвездье? Язык нам звездный не знаком, мы просто слушаем ночь вместе… - Давай попробуем вдвоем, пройти тоннелем общих судеб… - Безмолвен неба лунный бубен…. Давай попробуем… Рискнем вдвоем сорваться в водоем сумятицы земного счастья. Дым, возлюбив в игре с огнем, укрывшись пламенем причастья, давай попробуем понять янтарных точек звездный лепет… - Они поют для нас молебен и свято верят в «Ты» плюс «Я».

Твоя душа настроена на блюз. Моя - искрится пламенем фламенко... И страсть моя твою венчает грусть. Фламинго чувств взлетит самозабвенно, окрасив небо в розовый рассвет – провозглашает жизнь любви рожденье… С потоками дождя печали след исчезнет, как ночное сновиденье. И в тонкую слюду застывших слез, как в зеркало заглянут чьи-то души…. Не помнит Бог, с чего все началось, но розовый фламинго в небе кружит…

Мне синее небо в руках Дороже синицы в агонии… Отпущен на волю мой страх… Расправила крылья-ладони и Лаская бездонную высь, К себе небеса приручаю я… Курлычь, журавлиная жизнь, как эхо земного венчания..

Уходят все… Он - завтра, многие вчера. Проходит все… Хорошее, плохое… Но жизни смысл По понедельникам с утра Меня все чаще всуе беспокоит: Любовь, поверьте мне,- НЕЗЛА… Ее нам в дар приносят боги, Но с дарственной платя налоги, Чертовски становлюсь двурогим И ненавижу роль козла.

Сегодня с тучей грозовой мне по пути, С дождем мы выбрали одни дороги… Великий папоротник неба распустил Цветок огня надежды и тревоги. Сегодня свет испытывает ночь, А жизнь фатальностью своей тревожит - Сколь воду времени мне в ступе не толочь... Я в этом мире словно дождь - прохожий.

Вишневое лето совсем не похоже На великосветскую женщину Вамп И пышными формами сердце тревожа Нас манит отдаться тенистым садам. Волшебное лето наполнено страстью, Как знойная женщина. К вермуту трав, добавив хмельное вишневое счастье, напиток любви разольют вечера. Желанное лето в цветном сарафане С копной непокорных душистых волос Горит многоточием вишен в романе, Который с тобой дописать не пришлось.

А время бьется о стеклянный гроб Застывшей каплей. Вытекая из аорты, Песчинки времени вытягивают тропы Спирального жгута Живых дорог.

Стеклянные розы ваяет мороз… Букет утонченный - зимы украшенье. Заснеженных улиц надломленность поз сплетают древа в икебану крещенья. К утру распустился коралловый риф, раскинув причудливо хрупкие ветви. Свой яблочно-красный окрас снегири вплетают в январские белые верфи. Венком заплетается вьюжный букет, с колядкой заводят ветра хороводы. Рассеянно небо пригоршню монет бросает в надежде на звездные всходы.

Горчинка осени… В заплаканных цветах прощальный аромат последней ноты…. Кровавосладкий привкус на устах… Из пьедесталов строят эшафоты. Кристаллизуется слеза, надломлен плач и хриплый стон приглушен стекловатой… Вновь белый саван вместо мантии Палач накинет, оглянувшись виновато. Заметив тени белоснежного листа, пурпурное пятно припудрит пудрой… Прикрыв стыдливо перепрелые места заснет Она, чтоб вновь проснуться Утром.

*Ду Ра - двойное солнце. Ра есть солнце. Ду - двойное(дважды) Ду Ра*: Двойное Ра Распустится в пустыне. Одно – для всех, другое – для тебя. Мираж миров на нитях паутины в путине пустоты пунктирным я пульсирует и падает, взлетая. Где верх, где низ на карте бытия? Двойное солнце. Скрипнет дверью Ра… Я отбрасываю тени от себя и снова с РА, комедию играя, взбиваю из реальности безе туманности, замазав окна рая… Адамов драма – это Рай без Ев…. Дуальность Ра ведет опять к слиянью. Процеживая процедуру снов, ты примеряешь это одеянье таких родных, но не понятных слов. Ты р-ад без Ра? Раскрыты двери…. ад….а…. А рай - район без зАмков и бараков Двойное солнце кара ли, награда? Смерть – Бра… к бессмертью в мире лунных браков. Р А Д ий : Жизнь: брак от смерти, бра того рассвета, что освещает разноцветье трав. Нет в мире черно-белого ответа и каждый цвет по-своему, но прав в крещенье крошки звездного соцветья….

Просто ночь Так лениво ввалилась в окно. Просто, но…. Но понять мне сегодня дано, Что закат Бесконечно похож на рассвет. Просто «да», Как пальто на холодное «нет». Тихий сад – Черно-белое ретрокино Где-то над Или под, но не здесь – все равно…. Рай и Ад. На земле тень, как брошенный след.. «Ночь, виват!»- отзвучал твой прощальный привет. Шлет письмо Дождь, раскосые строки летят…. Просто, но…. Ночь сменила опять адресат

Размыта тишина речным ворчаньем… Растрепанная ива много лет льет слезы… после тайного свиданья, вплетая в косу розовый рассвет. Гуляка-ветер ей шептал мотивы тех стран, в которых часто ночевал, в ромашковую песню русой дивы вливая розмариновый хорал. Черкают ветви по воде заветы, но ветреную песню не вернешь. Бросая в воду капельки-монеты, в плакучей песне ноты прячет дождь.

Мне нравится читать стихи дождя в стихийности небесного крещенья и возвращаться, даже уходя за грань субботы, в платье воскрешенья. Мне нравится рукой ласкать рассвет и приручать речной, строптивый ветер. Вновь находя сто «да» на твое «нет», Встречать с улыбкой жизни нашей вечер. Мне нравится В обычный божий день…. горящую в огне благотворенья, благодарить березовую тень, танцующую танец сотворенья. Мне нравится…….

И прорастает сон-трава сквозь рыхлого сознанья вату... Так бессознательно права и так безвинно виновата. И фиолетовая боль течет, пульсируя из вены... Последний раз, играя роль, заснет паяц подлунной сцены. Сомкнется занавес небес, и грянет гром аплодисментов. Кто снимет — ангел или бес — застывшей плоти дивиденды? И звездной пылью божество осыплется в Грааля чашу, но, продолжая торжество жизнь на фарватер смерти ляжет... По руслу высохшей реки течет из бездны свет репризы... Запястье трепетной руки украшено браслетом тризны...

В цветах серебряного века ты не ищи мой скромный образ, там в центре звездного ковчега в соцветье звезд лунится лотос, торжественно благоухая... Ты не ищи меня напрасно в заре, молитвенно вздыхая. В ее узорах златокрасных... ты не найдешь меня, я знаю... В высоких изумрудных травах ищи... в полях, лугах, дубравах... Там бродит тень моя земная... В цветах стреноженного века тень облака, скользя по полю, бежит в заоблачную мекку и разделяет неба долю...

Сначала было Слово. Было до…. А может быть останется и после прогулки стада.

Фонтан чуть фыркнет. Смолкнут речи. Свод неба ночью истечет. Фантазии живая речка реальность небылью влечет в размытый морем чайный вечер… Нечеткий профиль у окна, накинув тень свою на плечи, чуть тронет занавеску сна. Чарующим фантомом ночи проведена незримо грань. Вчерашний день не очень хочет уйти, цепляясь за герань, цветущую почти сегодня. На стыке завтра и вчера раскинет жизнь свои угодья и прорастет весны игра.

Золотистого солнца струя с поднебесья стекала. Так тягуче и долго волна выползала на брег. Чужестранки душа волновалась у ног зубоскала… Мускулистый утес распалялся от солнечных нег. По нехоженым тропам ручей разбегался и падал, выдыхая в падении крик. Скалолазка - душа возносилась ввысь эхом кричащей судьбы водопада, отдаваясь пучине морской, кринолином* шурша. Золотистого солнца натянуты звонкие струны… Золотистой пыльцою припудрилась в мае сосна. на морском побережье Нептуном разбросаны руны* и на каждой из них предначертано свыше: Весна! Кринолин* - конструкция в виде широкой пышной бальной юбки ... Середина XIX века. Руны* - в классическом виде круглые плоские камушки, каждая руна имеет свое значение. Используются для предсказания судьбы.