У НИХ компьютер в туалете, Он сам подмоет, подотрёт. Что может быть глупей на свете, Ну, до чего ж ленив народ. Я лично, не смутясь нимало. Сам подотрусь и буду рад, Ещё мне только не хватало, Чтоб Э Вэ эМ в мой лезло зад. У НИХ компьютеры в машинах, Они считают, ты рули. Везде компьютер, даже в шинах, Вот тоже моду завели. Мы от ушей до пяток в смазке, От их чудес нас душит смех. К чему нам эти ваши сказки, Мы ж работящее вас всех. Ох уж нам эти штучки – дрючки, С кувалдой по земле пройдём, Мы не боимся свои ручки Запачкать праведным трудом Пусть там косою деньги косят, Но радости в их жизни нет, Поскольку в массы не доносят Идей Марксизма яркий свет. Они гниют, аж здесь воняет, А мы за жизнь свою горой И даже дети наши знают, Какая «БЯКА» ихний строй!

Кашперовский, друг мой милый, Как же ты мне удружил; То ли жизни мне прибавил, То ли молодости влил. Как сеанс ты только начал, Тёща с тестем сразу спать, А жена руками машет – Дирижёр, ни дать, ни взять. И , пока они в отрубе Принимали твой сеанс, У меня с моей бутылкой Был, как говорят, альянс. Я налил себе стаканчик – Я лечусь без докторов, А потом второй и третий. Чувствую –совсем здоров. Через час похорошело, Аж подняться не могу, А жена мозги мне крутит, Что напился я в дугу. Я ей, мол, гипноз всё это, Всех по-разному берёт; Ты вон, мол, руками машешь, А у меня в глазах плывёт. Ну а что до перегара… Как сказать понятней вам – Это пахнет то лекарство, Что организм мой сделал сам.

А на тайгу опять спустилась ночь , Поёт и плачет вьюга , как по нотам , Стучит в окно и хочет мне помочь, Мою тоску развеяв по болотам. Тоска укроет , словно снежный пух, Деревья стылые и зыбкие трясины И над тайгою пронесётся вдруг Тот светлый образ неосознанной кручины. Замрут берёзы где – то в темноте, Как дети , прикоснувшись к взрослой тайне , Не разобравшись в сложной простоте Загадок взрослых , необычных крайне. Я с ними поделюсь своей тоской И грусть свою поведаю я лесу , Нарушив вековой его покой , Приподниму я тайн своих завесу. И этот мой ночной альянс с тайгой Души больной излечит все недуги , Как – будто я доверился одной , Далёкой и единственной подруге. В природе зазвучит моя тоска , Деревья тихо встанут на пороге , Мне предлагая дружбу на века В моей нелёгкой жизненной дороге. Я этой дружбой буду дорожить , Деля с друзьями радость и тревоги И легче

Мы бродим по тайге и не считаем сутки; Суровость взгляда, лаконичность слов, Но мы поём в душе и обожаем шутки, И наломали здесь немало дров. Болота и чащобы заменят вам едва ли Бетонных городов привычный смрад, А нас всё время манят те сказочные дали, Где леший бродит - друг наш и собрат. ПРИПЕВ: Порой обидно нам до слёз, Что нет Яги – старушки И что вокруг на сотни вёрст Не встретим мы избушки. Надежда всё же теплится, Хоть мы уже в годах, Что где-то она вертится На курьих на ногах Пусть будни в городах без нас осиротели, Все, кто нас ждёт, мы не забыли вас, Но мы идём в тайгу, мы этого хотели. Не надо, не оплакивайте нас. Нам хочется, как в детстве, поверить снова в сказку, Идя сквозь топь безжизненных трясин. Ведь здесь, среди болот, слегка колыша ряску, Витает всюду древний дух былин. ПРИПЕВ. Не огрубила души суровая работа И для чудес осталось место в них. Пусть нас не понимают,

Шучу я , но грустны твои глаза , Серьёзным быть мне просто не резон , Ну что с того , что через два часа Я снова улечу за горизонт? Собрал бы я в ладони капли слёз , Которые в глазах твоих блестят , Они красивей мирриадов звёзд , Дороже бриллиантов во сто крат. Но я с тобой по – прежнему шучу , Ну , улыбнись , чтоб стало легче мне И надо уезжать , но не хочу Остаться я с собой наедине. Как пуля , просвистели два часа. Всё , до свиданья , милая , пока! И тёмно – синей шалью небеса Легли на крылья и на облака. Глотая километры , полз вперёд , Как гусеница , старый тепловоз. Под мерный шум колёс пропел гудок: «Нам быть или не быть , вот в чем вопрос?» Меня душил сомнений едкий смок; А , может , ты не выдержишь разлук… Прости , что я об этом думать мог , Ведь ты так далеко , мой милый друг. Я от тоски в душе рыдал без слёз , Хотелось мне завыть , как дикий зверь. Такое чувство , б

Господи, услышь мою молитву, Если ты, конечно, где-то есть, Помоги не проиграть мне битву За свободу, счастье и за честь. Боже, не умею я молиться И, честно говоря, не верил я, Что духом ты летаешь, словно птица И что тебе есть дело до меня. Ты вечен и ты нашим миром правишь, Но вот о чём я думал и не раз; Ведь ты и так всё видишь и всё знаешь, Зачем же выставлять всё напоказ? Зачем все эти храмы, эти службы, Зачем толпой идти на крестный ход? Не верю, что тебе приятно слушать, Когда завоет хором весь народ. Я знаю – это всё – поповы штуки; Им это, видно, нужно, а не нам. Так проще запустить к нам в души руки И всё, что в душах есть, «прибрать к рукам» Пути твои, коль, неисповедимы, Чему учить, откуда же им знать? Твои законы ведь для всех едины- Мы в библии их можем прочитать. «Святые» их слова мне скучно слушать. Прости мне, но не верю я попам. Тебе нужны не храмы – наши души, Вот и бери их, ты же можешь, сам. Всех не причешешь под одну гребёнку, Не подойд

Разлука давит на меня плитой могильной, Я жив , пока люблю , пока любим , Я спралюсь с этой ношей непосильной И выживу лишь с именем твоим. Как песнь , готов я имя твоё слушать , Я ,как молитву , тихо бормочу Такое нежное простое имя «Ксюша» И с той молитвой к небесам лечу. Тоска и счастье слились воедино , Тепло и холод , смех и горечь слёз. Я звуком имя твоего пишу картину Своих несбыточных ежеминутных грёз. Шепчу на разные лады одно и то же , Как – будто кисти выбираю для мазка И так ты получаешься похожа , И так ты осязаемо близка, Что ощущаю я твоё дыханье , Биенье сердца , рук твоих тепло. Что для меня все беды и страданья , Когда я знаю , как мне повезло. Средь сотен душ больных и одиноких Я , словно избранный судьбою человек , Достал свой бриллиант из шахт глубоких , Который многим не найти за целый век. Пусть ищут , пусть живут своей мечтою, Всё тщетно –

Между нами глухая стена , Возведённая вовсе не нами , Но любви , закалённой годами , Вряд ли станет помехой она. Между нами суровый закон С безразличием к судьбам отдельным , С самомненьем своим беспредельным , С верой в то , что карающий он. Не разрушить и не поломать Беззаконие в ранге закона , При котором всей жизни каноны Превратились в одно лишь – «САЖАТЬ!» И подмяв под себя всё вокруг , Не вникая в свой собственный кодекс , Как микробов , куском мыла «Протекс», Смоют нас со своих грязных рук. Грязь – не мы и им чище не стать , Наше горе на них отзовётся , Беспредел бумерангом вернётся; Всё равно , что в колодец плевать. Взят в заложники целый народ , Здравый смысл уничтожен рутиной. Человек , став безмолвной скотиной , За хозяином тихо бредёт. Не «мычит» и не требует есть , Лишь трещит нашей жизни подвода Под словами о благе народа , Где схоронены воля и честь. И

То ли старость наступает , То ли нервы на пределе , Только жить не успеваю Я последние недели Мысли пчёлами роятся, Мозгу отдых не давая , Не могу никак собраться; Вроде сплю не засыпая. Словно сны , мелькают годы, Камнем канувшие в Лету. Дни потерянной свободы Без меня проходят где-то. Память в прошлое уносит К ужасам былых страданий , А душа покоя просит От дурных воспоминаний. Жизнь слабеющим потоком Сквозь воронку дней струится , Как при засухе жестокой Не могу никак напиться. За края минут цепляясь , Напрягая бицепс воли , Удержаться я стараюсь В струях , сладостных до боли. Но , захлёбываясь тиной , Рвя обязанностей путы , Свой конец неотвратимый Жду с минуты на минуту. Зацепив багром одежду , Не давая захлебнуться , Кто – то дарит мне надежду На поверхность вновь вернуться. Вновь увидеть блеск зарницы , Вновь зимой мечтать о лете , Вновь свободным быть ,как птица, Не поп

Чтоб понять наверно , что такое «горько», Надо ,чтоб сначала было очень «сладко», Ну , а если «горько» было постоянно, А потом вдруг «сладость» резко появилась – Ты её сначала посмакуешь с чувством , А потом приестся , незаметной станет. Ты забудешь привкус горечи противный И казаться будет; сладость – это вечно. Где – то в подсознаньи лишь мелькнёт порою Мысль о чём – то горьком , быстрая , как вспышка И опять погаснет – сладость всё затмила. И , как старый боров ожиревшим взглядом Ты уже взираешь с чувством отвращенья На соседей жизни , тех , кому не сладко , Позабывши напрочь горечь невезенья. Но уж так устроен мир несовершенный , Что всё время «сладко» просто быть не может; Или сам сорвёшься , или , того хуже – Ложку дёгтя в бочку кто – нибудь подложит. Разольётся горечь , вытеснит всю сладость И её лишь память сохранит надолго. И , что интересно , с горечью смириться , После сладкой жизни

Вы влюблены, сердца горят, страсть бесконечна! Не распаляйся, друг, остынь, любовь не вечна. Надёжней нет огнетушителя сердец, Чем твой пустой карман; ты нищ – любви конец. Уже не молода, но хороша собой. Богатые «самцы» желают спать с тобой. Любви ты похоть и достаток предпочла, Вот только возраст и здоровье не учла. Жену не бросит он, но в сердце только ты, Лишь о тебе одной все мысли и мечты. С восторгом детским внемлешь ты его словам… Наивность девочки тебе не по годам! Мне твоя красота очень дорого встала; Ты искала себя и о большем мечтала. Жизнь впустую прошла, за душой ни гроша. Оставайся одна – слишком ты хороша. Мы дружбой народов сильны и гордимся, Мы с чёрными, с жёлтыми к дружбе стремимся. Представьте – на пальме привита рябина… Мне даже жена родила армянина! Поэтом можешь ты не быть… Ах, ты уже поэт? Так слушай; Поэтом ДОЛЖЕН ты не быть, Чтоб у людей не вяли уши.

Сидели в чайхане, кумар поймали, Плов в казане вот-вот уже дойдёт. Мы просто с братанами отдыхали, Вдруг видим, лох шпигованный идёт. На тачке к чайхане подъехав лихо, Он сделал на какой-то ГАП заказ И тачка, навороченная лихо, Отбила аппетит у всех у нас. А он, достав пресс баксов из кармана, Всех хрустом оглушил, пока считал И этот хруст «зелёного дурмана» Братву всю на движение поднял. Но вот какое вылезло паскудство: Серьёз на гап не взяли мы с собой, А тачку вскрыть – такое же искусство И требует подхода с головой. Конечно, можно было исхитриться, Отвлечь лохА, пока братан вскрывал, Но так совсем не долго запалиться, А нам не нужен этот весь «Жан-жал». И мне лоха пасти заданье дали, А остальным – серьёз взять в гараже. На прошлом деле мы две «сотки» взяли И связь у нас налажена уже. «Жигуль» мой быстро, без проблем, завёлся (Я тоже не пешком ведь приканал) И, чуть отстав, чтоб лох вдруг не повёлся, Я в шесть секунд его «Ниссан» догнал. Он три часа кружил по всем дорогам, Во

Я стал забывать анекдоты , Я стал забывать имена, Обрыдли тупые ,гнилые остроты , Обрыдла гнилая страна. Страна , что о правде забыла , Где воры вершат все дела , Страна , как невеста , что всем угодила И лишь жениху не дала . Страна , где осенней порою Всё красится в краски весны , Страна , где и снег даже белят зимою , Чтоб встретить «большие чины». Страна , где сидят за решёткой Невинные жертвы войны – Войны , что Страна объявила народу На «благо» всё той же Страны. Страна , где народ , как бараны Идут за козлом на убой , Страна , где повсюду стоят ветераны С протянутой к людям рукой. В стране этой громкие речи Слышны даже в самой глуши , А в чахлых церквях прибавляются свечи В помин вновь усопшей души. И вот что понять я не в силах; Какая ж ты Родина – мать , Когда посылаешь красивых и сильных Сынов ни за что умирать?! Я знать не хочу смысла жизни , Я вижу , что