Жизнь за отчизну отдам. Будет со мною цвет хризантемы. Повязка на лоб, чашка сакэ, Прощальный поклон. Вперёд ! Штурвал не дрогнет в моей руке, В последний иду полёт. Строки прощанья прочтёт отец, Коль жив он ещё в селе. Маршрут рассчитан в один конец, Друзья мне махнут вослед. Лечу один, к чему экипаж, Там я не раз бывал. А вот и ордер*. Левый вираж И от себя штурвал. Прорваться, прорваться ! Взрыв... и всё Авианосец в огне. Дымный след горизонт рассёк. Вспомнит ли кто обо мне ? Был ли напрасен вызов богам ? Не знаю. Годы рассудят Примечание : ордер - здесь определённый строй кораблей во время похода или боя. Например : ордер ПВО, противолодочный ордер

Начинается вновь листопад, как предвестник жары и хамсинов* На прохожих, дома и машины Порыжевшие листья летят. На газонах буреет трава, Серой хмарью подёрнуто небо. И горбушкою чёрствого хлеба. В горле комом пустые слова. А в Родопах** каштаны цветут, К звёздам свечками тянутся туи. По Болгарии милой тоскуя, Кистью я прикасаюсь к холсту. И встаёт под рукою моей В яркой зелени лес-чародей Примечания : хамсин ( иврит ) - горячий ветер Родопы - горы в Болгарии

Природа наша от жары устала, Но дождь прошедший всю усталость смыл. Расцвёл миндаль на осыпях и скалах, Как символ наступающей зимы. Оранжевые россыпи пардесов* Манят войти и съесть душистый плод, Идёт зима по городам и весям, Волшебный продолжая хоровод Оранжево-сиреневым туманом, И музыкой звенящего дождя, Я околдован и бреду, как пьяный. Вновь строфы стихотворные твердя. Цветёт миндаль... Примечание : " пардес " - ( иврит ) -цитрусовая плантация

Жизнь - учитель суровый, наука трудна, Понял я, что всему есть на свете цена. Знаю цену любви, знаю цену утрат, Хоть плачу по счетам, всё равно я богат. Я друзьями богат - много их у меня, И женою. что ждёт, верность мужу храня. Дом, в котором живу, невелик, говорят. Но любому входящему я только рад. И на склоне своих, честно прожитых лет, В чём смысл жизни, - пока не нашёл я ответ. Ну а может и вовсе не стоит искать - Просто жить и любить, петь и песни писать.

Пришла пора звенеть метелям, Пришла пора лететь снегам, Пусть нам твердят, - Вы всё отпели... Бреду по стылым берегам, А снег всё сыплет, сыплет. сыплет, Метель ведёт свой хоровод, Морозец лёгкий за нос щиплет. А я иду, седобород, И начинаю жизнь с начала, Со снежно-белого листа, Зима, как колыбель, качает До слёз знакомы места, И закрывает снег неспешно Всю грязь заезженных дорог... Я первый лёд ломаю пешней - Ловись, ловись, мой окунёк.

Вначале Бог создал мужчину , И тишину, Затем. без ведомой причины, Его жену. Исчезли в миг рыбалка, водка, И тишина. Осталась тощая селёдка - Его жена.

За убежденья на костёр, На дыбу, виселицу, плаху ! Уже затлелся край рубахи И болью затуманен взор. Кричали судьи : " Отрекись ! И смерть твоя мгновенной будет " А он Христа молил о чуде, Душою улетая ввысь. Пылал во мгле ночной костёр, Смола стекала по поленьям И возносился в умиленье " Te Deum laudamus " хор Свалился с плеч тяжёлый груз Соблазна, гонора и лени... Стою на вытертых ступенях. Я снова в Праге. Я и Гус. Примечание : " Te Deum laudamus " - " Тебя, Бога, хвалим " - начальные строки католического гимна

Читай мне сочинения Плутарха, Как в раннем детстве мне читала мать Гомера и Овидия, Петрарку - Едва ли что-то мог я понимать. Но околдован музыкою слова, Упругостью античных мерных стоп, Я улетал в тот мир далёкий, словно Срабатывал волшебный хроноскоп. И вот сижу на берегу Колхиды, К ногам моим умильно льнёт прибой, А на лугах подводных нереиды Всё так же манят и зовут с собой. И тают нашей юности челны Под шелест набегающей волны.

У нас зимой дожди, а не снега, У нас зимой шторма ревут, как вьюги. Ломают всё, а мелкие фелюги Разносят в пыль по низким берегам. Разбойник-ветер лупит фонари, Забрасывая волны за тайелет* Ты жмёшь на газ, но едешь еле-еле, И молишь Бога : " Гнев свой усмири ! " Промокнув до костей, пока бежишь С десяток метров от машины к дому, Ты греешь руки чашкой кофе с ромом, И на погоду местную брюзжишь. Примечание : тайелет - набережная ( иврит )

Вернулась снова к нам зима с дождём и градом, Но после тягостной жары ей только рады. Баркасы старые волной бьёт о причалы... Похолодало, милый друг, похолодало. Рвёт ветер зрелые плоды, качает пальмы, На пляжах нынче никого, пусты купальни, Не жжётся солнце, мягко светит в пол-накала... Похолодало, милый друг, похолодало. А где-то там, за сотни вёрст,мороз крепчает, И гроздья алые рябин метель качает. Ну а у нас, как повелось, дожди да шквалы... Похолодало, дорогой, похолодало.

Стал я удивительно рассеян : То вдруг в печку зубы положу, То, от предвкушения балдея, Вместо кофе заварю кунжут, То во двор, с расстёгнутой ширинкой, Выйду, в майке " задом-наперёд ", То с горчицей стану есть сардинки... Говорит мне шурин : " Идиёт ! " Не узнать могу жену вблизи я, Памяти вот-вот порвётся нить... Есть такая штука - амнезия, Что за зверь - ну у кого б спросить ?

" Пройдут года и много вёсен сменится, Но словно песню, спетую в строю, Солдат молоденький,в пилотке новенькой, Ты вспомнишь молодость свою. " Песня из кинофильма " Завтрак на траве " Необъятное, словно небыль, Голубеет над нами небо, А солдатам чуть-чуть за двадцать, Но не время им любоваться, Потому что их долг превыше Милых юношеских привычек, Потому что чужие птицы Барражируют у границы. Видят небо своё солдаты, Разделённое на квадраты, И живут напряжённым пульсом И живут в ожиданье пуска, Небосвод до самых окраин, Отразив у себя в экране. Мы готовы не спать ночами, Небо вспарывая лучами, Чтобы были ему лишь рады, Чтоб грозило оно лишь градом, Чтоб его, в разделённом виде, Кроме нас, никто не увидел.

Я учился считать по отцовским погонам, И Устав строевой знал не хуже отца. Пол России объездил в плацкартных вагонах. Знал по имени в роте любого бойца Я ходил с ними в баню, песни пел строевые, Вместе с ними обедал, играл и курил. Сколько нас вырастало по огромной России, От Ростова и Бреста до далёких Курил ! Пролетели года, нет уж тех гарнизонов, Да и мы, брат. с тобой поседели давно, Но живут в нашей памяти люди в погонах, Словно в старом, забытом, чёрно-белом кино.

Зима, на улице плюс восемь. Дождь хлещет. не переставая. звоню. Жена : " Тебя где носит ? Скорей к столу, борщ остывает ! " Горячий душ. как предисловье... Я голодом к столу влеком. Так, стопку водки для здоровья, И хлеб. натёртый чесноком. Ах. этот борщ ! Он символ дома, Он вечен. что и говорить, Поешь и на душе истома, И миску тянешь - повторить. Прекрасней нет на свете блюда, Ещё б рюмашку засосать... Жена в ответ : " Вали отсюда ! Иди к себе, стихи писать. "

Я брежу позапрошлым веком : Столиц парадные дворцы, Дороги зимние по рекам, Курьерской тройки бубенцы. Торжественные вахтпарады, Царей опала и награды, Кремля тяжёлые зубцы, Охотнорядские купцы... За Тереком, в бешмете драном, На русских злобу затаив, Чечен выводит свой мотив, Твердя на память стих Корана. Ловить абреков не с руки - На запад движутся полки. Век начинался битвой тронов, Пока не встал с колен народ, Слетали головы с короной У титулованных господ. А коротышка-корсиканец, Полуфранцуз, полуиспанец, Умело власть перехватив, Решился сам на трон взойти. Был полководческим талантом Не зря богами награждён, Назначив сам себя вождём, Он выглядел на троне франтом. Шутя Европу покорив, Он Русь решил списать в архив. Напрасно русского медведя Французик хилый разбудил, Мы раньше жили, как соседи, Но нынче тот сосед не мил. Да вас, французы, кот наплакал, Мы басурман посадим на кол ! Достаточно на всех дубин - Россия встала на дыбы. Кутузов, Платов и Сеславин... Да,это были времена

Мягко, без надрыва, Пишутся стихи : Под речным обрывом Камыши тихи. Старой переправы Чуть заметен след, Скошена отава, Стада больше нет. Журавлиным клином Осень пролетит, В доме с мезонином Барышня не спит. " Что со мной, так странно ! " Душу ей томя Тихо и туманно Близится зима.

Мои друзья, наставники, кумиры - Они не бросят и не предадут. Обложки книг, как у солдат мундиры... Стоят в моём шкафу в одном ряду Три мушкетёра с верным Д"Артаньяном, Герои Трои, Бендер, Насреддин, Путеводитель по заморским странам. И, с лампою волшебной. Аладдин. Наверное. я слишком старомоден, Но книжки электронной мне милей. Том Чехова, что куплен на заводе. В начале дальней юности моей.

То было время ломки всех устоев, Летели наземь боги и божки, А Горбачёв, развал страны устроив, К свободе делал первые шажки. Империю трясло. как в лихорадке, Окраины вдруг вспыхнули огнём, Жить стало обывателю несладко, И мы решили сделать " ход конём " Мы знали - есть страна за тёплым морем. Что всем евреям может дать приют, Разделит с ними радости и горе. В ней не ограбят их и не убьют. Мы выбрали нелёгкую дорогу, И все долги вернули ей сполна. Красивых стран на свете очень много, Но Эрец-Исраель* у нас одна. Примечание : Эрец-Исраэль ( иврит ) - Земля Израиля. Так мы называем свою страну.

Мой милый друг, себя не мучай. Вся наша жизнь - всего лишь случай. Так кости, видимо, легли. Так было, знать. угодно Богу. Что дал нам дальнюю дорогу, Дал постоянную тревогу, Июли, феврали. Придёт желанная прохлада. Зазеленеют ветви сада, Пройдут холодные дожди. Мы все придём в себя от зноя... За чаем, зимнею порою. ты вспомнишь небо голубое, И защемит в груди.

Ни минуты нет на разговоры. Вновь больного привезли в палату, И летят, летят по коридорам Ангелы в распахнутых халатах. Врач с сестрой - как два туза в колоде, Кто важнее - не понять науке, Но недаром говорят в народе : " Без сестры умелой врач безрукий. " Медсестра всегда с тобою рядом, Подойдёт и пот утрёт горячий. Словом успокоит, даже взглядом, Скажет : " Скоро будет всё иначе. " Капельницу ветерок качает, День-другой и я уйду отсюда. Не забуду имени врача я, Имени сестры я не забуду.