Солнце палило так сильно, что от этого невыносимого зноя воздух нагрелся, отяжелел и с трудом пробивался в мои легкие, оставляя в носу неприятную сухость, от которой хотелось чихать и смеяться - до того было все так паршиво. На потрескавшуюся землю невозможно было ступить: ощущение, будто под ногами сплошная куча раскаленного угля. Так что при таком раскладе я даже не решался элементарно сходить за сигаретами, а курить, кстати, мне хотелось чертовски. Как назло мой кондиционер воздуха вышел из строя. Видимо, посчитал, что я и без его помощи переживу это царящее пекло, полагаясь на собственную сообразительность. Но в такой жаре мой мозг ни о чем конкретном думать не мог. Разве что только о прохладном душе, который я успел принять за это утро уже, наверно, раз двадцать. К вечеру, витавшая в атмосфере горячая пыль стала оседать. В открытое настежь окно легкими порывами врывался прохладный ветерок, пронизывая комнату приятным ароматом трав и прочей растительности.

Теплый ноябрьский снег ложился пуховой шалью ей на плечи. Но она почти не замечала, как прекрасно кружились в каком-то невиданном миру танце крохотные снежинки. То ли это снег, то ли сами слезы бриллиантами искрились на поникших ресницах, за которыми в глазах было заковано что-то очень грустное и обидное. Она тихо шла по мостовой, так словно бы шла в никуда. Дорога бессмысленно тянулась мимо горящих фонарей и потухших окон серых домов. Она не знала куда идет, но все равно шла и шла. В голове все мысли слились во едино и теперь незаметным эхом боли отзывались где-то в скрытых потемках ее чуть потрескавшейся души. В этот момент мир казался ей пустым и туманным; только далекие звезды напоминали о его существовании. Это ли и есть мгновение, когда наступает закат души? Это ли и было когда-то сказочным сном, пока в него жестоко не ворвалась обделенная вниманием реальность, утопив во мраке все хрустальное и воздушное? Надежда на последнем вздохе боролась за еще одну секунду жизни.