...Не было страха, а боль - стала привычной соседкой... Мягко осядешь на пол, слыша, как черною веткой Осень царапнет стекло, стукнет об двери крылами пахнущих пеплом ветров, отвоевавших с дождями... А потом вдруг хрустальное то, что сияло в груди твоей долго, разорвется на тысячи звезд ослепительно, грохотно, колко, И ты станешь опять молодой на какой - то особой планете, где не прячет глаза почтальон, где не хнычут голодные дети, Где пропавший без вести солдат еще пишет тебе о рассветах из каких - то проклятых миров, провалившихся в давнее лето... P.S. ...Мокрою веткой окно осень тревожила, ветер - ползал впотьмах у крыльца щупая вымокший пепел, Еле заметных следов на полдороге к планете, на которой - проснулись уже и смеются - бессмертные дети, Прижимаясь к отцовским рукам, продырявленным насквозь травой...

...Постарайся не думать о нем, проглоти унижения стон... Сыпались нимбы с небес разбиваясь об мерзлый бетон... Забывай его пристальный взгляд, ледяные тоннели зрачков... Души валились с небес на горбатые крыши домов... 2 ...Прожито время мечты, начинается эра агоний, тлеет на белой щеке отпечаток любимой ладони, Ждешь виноватых шагов, покаянных и ласковых слов... Гулко захлопнется дверь, челюсти щелкнут замков... Можешь теперь умирать пламенея щекою покорной, смятым пощечиной ртом улыбаясь, себе - непрощенной... P.S. ...Хрупкое небо весны, детский заливистый смех... Падали из пустоты - ангелы в тающий снег...

"...Не спрашивай никогда, по ком звонит колокол, он звонит по тебе..." ______________________ Хемингуэй Эрнст Миллер ...Тают в бессонной дали вечной, слова ободрения, где - то рождается день - День моего Нерождения... ------------------ 1 ...Я ведь слышала мама тебя, прислонившись щекою к ладошкам обнимавшим устало живот, привыкая к любви понемножку, Улыбалась и пела о нас бессловесное, нечто такое - от чего становилось легко, уходило тревожное, злое... 2 ...Я была бы похожа на вас, что - то папино, что - то - от мамы, мне хотелось взглянуть вам в глаза на обряде крещения, в храме Отбоявшись - уткнуться лицом в располневшую мамину грудь, и напиться живого тепла, и в отцовских ладонях уснуть, Забывая диакона бас, перегляды старушечьи, свечи - утонувшие в черной воде холодившей горячие плечи... 3 ...И не вспомнить дороги назад, но сегодня, у кромки заката - негасимый привидится свет, леденящий родильной палаты, Изломавшийся в пыльном стекле... Только хватит об этом, довольно: - М

Очередная душа сигаретная липнет к стеклу, Император уставших теней, застегнув на груди тишину На хрустальные пуговки снов обесцвеченных болью и водкой, поприветствует тихо Луну потускневшей улыбкою кроткой... Его трон - ледяная скамья в глубине захиревшего парка, под громадами черных ветвей в триумфальную свившихся арку Благословляя на смерть он целует остывшие тени, целомудрено в мягкие лбы добросовестно, скорбно, без лени: Невесомые мертвой травы, осторожные птиц и зверей и троекратно в уста беспризорные тени людей Признаваясь им в вечной любви, называя живых - дураками, заедая рыданья и спирт обморожеными кулаками... Его пальцы - прозрачней воды, посветлевших морщинок овраги, любопытные лица толпы над Луною в глазницах бродяги А под черною аркою - трон над ошметьями стоптанных дней, возвращайся сюда навсегда Император ненужных теней Застегнув на груди тишину на поблекшие пуговки снов...

" - Как вы думаете, мистер Эджкомб, - спросил он у меня, - если человек искренне раскаивается в содеянном, может ли он вернуться в то время, когда чуствовал себя на вершине счастья, и жить в нем вечно?

Принцессе... --------------- Мои пальцы вмерзают в стекло, в буреломы морозного леса, еле слышное, там, далеко: - Называй его дядей, принцесса... И, качнется Земля в тот же миг, станет жутко и мертво - зима. - С Новым годом тебя, старый псих, окончательно и навсегда И, плеснется презренье в глазах неподаренной куклы, конфеты в невесомый рассыпятся прах над безлюдной равниной паркета Вспоминавшей живое тепло исцарапанных детских коленей, золотое от света окно и под елкой дремавшие тени... P.S. Много снега и много огня за ветвями стеклянного леса: - Я не умер, кровинка моя... Назови меня папой, принцесса!..

Памяти моего Ангела... ------------------- Я не слышал, как он умирал, как уже на коленях, без сил мою тень на стекле целовал и далекий рассвет торопил Как просился озябший в тепло отпеваем осенним дождем, забывая обиды и зло, свято веря - я вспомню о нём... 1 Очень смутно - июня распах, твой смешок за спиною негромко и исчезнувшая в облаках, над ладошкою божья коровка... Ты совсем еще там молодой, ты стесняешься чина и крыльев, только нимб над твоей головой уже тронут горячею пылью Убегающей в лето страны, где мы были спокойны и живы, где священное, мудрое - Мы, становилось синонимом силы И два кипенно - белых крыла, что подаренны были тобою, над тропинкой из детского сна говорили о чём - то с судьбою... 2 Я не видел, как ты умирал, как царапали ногти стекло, как ноябрьский ветер ломал поседевшее густо перо На пороге живущего в снах моего персонального ада, в торопливых и странных словах под пергаментный скрип листопада: - Божья коровка... полетим на небко...

Не подымаясь с колен Отыскать в темноте твою руку, Оставляя беспамятства плен Полнолуниям, вспомнив разлуку Милосердья просить и тепла Пробудившись в заброшенном доме, Где под утро хрипят зеркала Умирая в серебрянной коме Не открыв полустершихся глаз Под реликтовым льдом амальгамы, Отпускавшей к бессонницам нас Из обьятий слабеющих рамы... 2 Оживёт снежно - белая грудь, Еще сонное сердце, со звоном Расплескает тягучую ртуть, Узнаванья обрадован стоном Не поднявшись с уставших колен, Прикоснуться не смея к тебе, Превращусь в паутину и тлен На испачканном ртутью стекле Обвалившемся гулко во тьму Из обьятий ветшающих рамы, Не сумев удержаться на льду Расколовшемся вдруг амальгамы... Угасающий шепота всплеск, Кто - то бьет по лицу зеркалА, Амальгамы густеющий блеск, В остывающем воске рука На открытых глазах - простыня, Леденящая боль перемен, Поторгуйся за жизнь для меня, Не подымаясь с колен...

...Китайцы верят,что на Луне живет заяц, который занят очень важной работой - он толчет в ступе порошок вечной жизни. Сидит он под деревом кассия, кора и листья которого очень целебны и обеспечивают долголетие. У зайца и Луны много общего:оба никогда не закрывают глаза и поэтому всю ночь бодрствуют. Луна холодная и эти напоминает нефрит - камень, который ценится очень высоко...На Луне находится нефритовый дворец Большой Прохлады, в котором живет богиня Луны прекрасная Чан - э.

Чуствуешь, там - на Земле Водочку грешники пьют, В разлохмаченной ветром траве Девок улыбчивых мнут Пахнущих потом и счастьем, Румяновощеких и вольных, Обладающих древнею властью Материнства, судьбою довольных... Не спеши, там теперь табачок Отдыхая задумчиво курят, С аппетитом вдыхая дымок О минувших деньках балагурят Под неяркою первой звездой Покорившей вечернюю высь... Оглянувшись на шар голубой, Ты прервешь меня стоном: - Заткнись... 2 Шелестят твои губы о снах И тропинках намоленных рая, Пустота внеземелья в зрачках, Забывая дорогу, вздыхая После долгих минут тишины Остановишься крылья снимая: - Ты же чуствуешь запах травы Свежескошенной...чуствуешь, знаю... на далекой, далекой Земле...

Защищая ладонью живот, Избегая приснившихся взглядов, Прикрывая рассохшийся рот Безымянной улыбки окладом Запрокинешься в шорох листвы Размыкая со стоном колени, Поднимая их к лику Луны Приносившей горбатые тени Проникавшие в алую мглу Приоткрытого родами лона, Прилипавшие к потному лбу Улыбаясь жестоко, знакомо... 2 Исцарапают ногти лицо По дороге к размокшим губам, Призывающим Доброе Зло Подчиненное сонным шагам Доставлявшим великий покой На чернеющем срезе иглы Полированной веной чужой, Неотмытой от чьей - то кровИ... 3 Ослабевшие пальцы и пни Недобритых лобковых волос, Накрахмаленной скрип простыни Заглушит безразличный прогноз Мимолетный укол ностальгии По пропахшему хлоркой халату, Подари им невинность - Мария В упаковке из розовой ваты... А потом будет сон, дивный сон О опавшей листве и горбатых, Тонкоруких тенях у окон Обнаженных родильной палаты Ожидавших в редеющей тьме Сатанея в нездешней тревоге, Откровений твоих о судьбе Мертворожденного Бога...

Прорыдают кровати пружины Над примятой дождями золой, Над тягучей окопною глиной, Над проросшей сквозь угли травой... Приласкаешь бездумно туман Отдающий болотом и прелью, Превращавший в реальность обман Возвращавшегося сновиденья Приносившего радость жены Распахнувшей навстречу калитку, Стосковавшейся смех детворы От крыжовника спелого липкий... Улыбайся спокойно солдат Окровавленной ямою рта, Забывая протухший санбат И смердящие путы бинта Пробирайся к руинам трубы Нереальным в тумане печной, По слежавшимся прядям травы Уходя в долгожданный покой... И рванется земля из - под ног, Станут крыльями полы шинели, Подведут вашим бедам итог Где - то там, среди звездных метелей И закончится криком кино О тебе, с головою укрытом Простынею враставшей в лицо, Госпитальной слезою умытом Обнимавшем бессильно зарю Или вбитый в угли подоконник, Уронившем в бессмертия мглу Переспевший, горячий крыжовник...

Твой мальчик задумчив и строг, Растворяется в белом покое, Уводящих в бессмертье дорог Города Мертвых Героев... В этом городе лица мужчин Отливают давно из металла, Над посевами ранних седин, Над тоскою бредущей устало По промерзшей щебенке аллей Жестяными гремящих венками, В доцветавших огнях фонарей Осыпавшихся наземь годами... Твой мальчик не хочет домой, Он поужинал ветром и снегом, Он играет с упавшей звездой Оплетенной позёмки побегом Не услышав сегодня тебя, Не шагнув из безмолвного строя Потускневшею бронзой звеня, Города Мертвых Героев...

...И ты будешь глядеть в темноту Улыбаясь разорванным ртом, Разбавляя теней глубину Почерневшим опять серебром Меж налившихся стоном грудей Ожидающих мертвых ладоней, Изувеченных сталью гвоздей Поржавевших в дымах благовоний... Это двадцать веков слепоты Оживут над набухшим соском, Зарубцуются боли следы Под тяжелым терновым венцом Оцарапавшим белый живот Обожженный сухими губами, Обещавшими долгий полет Над давно пережитыми снами... ...И ты будешь молчать в темноте Потерявшись на влажной груди, Отдыхая на тусклом кресте Среди слипшихся звеньев цепи Искалеченной римским гвоздем Кровоточащей снова ладонью, Безнадежное чье - то бессонье Оставляя себе на потом...

Гелле... _____________________ В тишине за тяжелыми шторами Дожидается кто - то рассвета, Не тревожа покой разговорами, Под шотландкой колючею пледа Укрывая пока наготу, Улыбается шрамом на шее В неподвижную полночи тьму, Становясь от бессонья мудрее... Еще пахнет фалернским вином, Вежеталем и вянущей розой, Задремавшим над рюмкой котом, Иудейских конюшен навозом Еле слышно, опять - мертвецом, От пурпурных плащей нафталином, Карамельным людским шепотком, Непросохшей божественной глиной... Но, уйдет в междувременье ночь, Захрипит о любви граммофон, Прогоняя сомнения прочь Под церквей ежеутренний стон Не сминая парчу покрывала, Ощущая как рушится мир, Ты прижмешься к ладоням усталым: - Поздравляю с рассветом, Мессир...

Вырываешься молча из рук Твои крылья врастают в окно, Как ненужен сейчас рамы стук Как светлеет от гнева лицо... Запекается капля кровИ Заклеймившая кожу бедра, На развилке морщин простыни Сочиняя прощенья слова Освятишь мои щеки ладонью Не найдя для пощечины силы, Забывая разгул заоконья У вчерашнего стона могилы... 2 Оставляя на черном полу Рассыпавшихся крыльев перо, Окровавленным пальцем, тоску На озябшей груди набело Распадавшейся линией, вдруг Под моим потемневшим соском, Из зрачков изгоняя испуг Улыбаясь растерзанным ртом Нарисуешь багровое солнце Над девичьим слепым силуэтом, Отдающим безропотно сердце В полупьяные руки поэта... Не интересно уже, Наползает раскаянья льдина, Не Христом погулять по душе: - Эх, скотина ты братец, скоти - и - и - на...

Разбиваются в брызги глаза После редких звонков телефонных, Бирюзою холодной слеза Ожиданий рассветов бессонных Обживется в причудливом перстне Оживая в руках ювелира, Под звенящую радостью песню Из другого какого - то мира Где поют, а не стонут от боли Растоптавшей уставшую душу Растерявшую гордость и волю, Глухозимья принявшую стужу... Умереть бы, да греет ладони Молчаливая плоть телефона, Пережившая сотни агоний, Многозвучье хранящая стона...

Приходи целовать меня в лоб, Расплети надо мной свои косы, Окунаясь в неверья озноб, Забывая о прошлом вопросы Поцелуй меня в выцветший лоб, Под распаханным гребнями чубом, Побелевшим за мИнувший год, Не принесший ни счастья, ни чуда... 2 Улыбнешься спросонок, слюны Уронив на подушку росинку, Не стесняясь уже наготы, Убирая ладонью морщинки Ты расскажешь о лютой тоске, О давно опостылевшем муже, В беспокойном о будущем сне Остывавшей слезинкой разбужен Застелю твоей тенью кровать Опрокинутой в глупое утро, Приходи, меня в лоб целовать Нерешительно, искренне трудно Как целуют смертельно больных, Говоря им, что выглядят лучше, Как в лампадных огнях золотых Лобызают с опаскою Умерших... P.S. Если вхож Бог в мои ты дела, Сочиняешь ухабы дорог, Отвечай мне по чести тогда: - А тебе ли судить меня, Бог!? Если все же судить нас тебе, Если ты и взаправду так добр, Приходите на пару ко мне Целовать меня в выцветший лоб...

Разлетались щепОю заборы, Рассыпалась на искры брусчатка, В подворотни загнав разговоры - Ускакать навсегда, без оглядки По горячим следам эскадрона, Захлебнувшись восторженным ржаньем И упасть на брусчатку без стона - Надорвавшись великим старанием А потом вдруг подняться с колен, Раздробив тишину удилАми, Пробивая артерий и вен - Паутину седыми крылами Возрождаясь, лететь на призыв, Эскадронного старого горна, О распахнутом небе забыв - Ностальгии отдавшись покорно... 2 Высыхала на грязных камнях, Отливавшая розовым пена, В выпиваемых ветром глазах - Посветлевших от слез, постепенно Превращалась в снега синева, Потускневшая давнего века, Да дрожала ознобно губа - Бархатистая в крошеве света... 3 Было время - списали тебя, На потеху зевак в водовозы, Но, о прожитом память храня, На конюшне пропахшей навозом Тебе помнились дОлы клинка, Отпотевшего в теплой руке, Повлажневшая ткань башлыка - Ледяною росой на заре Там еще не уткнулся в стерню, Потеряв навсегда стремена, Тот, о

Он привычно у утру обессилен, Но, встречая рассветы в работе, Драгоценным теперь керосином - Умывает лицо пулемета... Мирон безнадежно контужен, Он кашляет кровью и хлором, Ему снятся протухшие лужи И окопных тоска разговоров Он вгрызается в мятые рты, Пыльноглазых невкусные вдов, Приносящих стигматы беды - Задирая им юбки без слов Забивает себя исступленно, По запавший голодный живот, Меж заждавшихся ног обнаженных - Вытирающих с щек его пот... Мирон - все еще на войне, Он считает себя пулеметом, В предрассветья тугой тишине - Снова в нужных и важных заботах Протирает густым осторожно, Оружейным шершавую маслом, Неопрятно побритую кожу - Золингеновской бритвой опасной И спасаясь от ржавчины пленки, Вновь стирает крыло в керосине, Прораставшее сквозь гимнастерку - Одинокое, исчерна - синее... Его место пустует в строю, Уплывающих вдаль облаков, Его ждут не дождутся в раю - Только он уходить не готов От дарящих бессмертие ног, На плацдармах чужих сеновалов, От знакомых до дрожи