История эта произошла, когда я попал в больницу с переломом руки. В палате нас было человек пять-шесть, среди которых оказался и старенький мужичок, которого мы тут же дружно назвали за глаза Стафилококк. Никто точно не знал, что это такое, но прозвище деду подходило на все сто процентов, так как дед был очень вредный. Так и говорили: во, стафилококк куда-то пошел, или о, а где стафилококк? И однажды мы все вконец обнаглели. В палате стафилококк был единственным пожилым больным, и видимо, сам Бог велел, чтобы мы сыграли с ним такую шутку. Дело было так. Однажды деду прописали какие-то уколы, но, по всей видимости, забыли сообщить о побочных эффектах. Потом уже медсестра забежала в палату, но деда, как раз, в это время не было, и поэтому та наивно передала все нам, что, мол, у Евгения Васильевича (настоящее имя стафилококка) моча какое-то время должна быть красного цвета, успокойте его, чтоб не волновался. Конечно. Такой шанс упустить? Ну уж нет.

Кто-то громко постучал в дверь квартиры Тяпкина, но тот не спешил открывать. Не дыша, он подкрался к двери и засел в ожидании. Постучали еще раз. Тяпкин снова перестал дышать. Все, пришли забирать - пронеслось в его голове. Без единого скрипа он присел на корточки и аккуратно заглянул в замочную скважину. Ничего не было видно. Вам телеграмма, - наконец послышался голос снаружи. Услышав это, Тяпкин тяжело выдохнул и, захохотав, перекрестился и отворил дверь. Через секунду на его руках защелкнулись наручники. - Тяпкин Альберт Альбертович, вы обвиняетесь в мошенничестве, - объяснил задержание лжепочтальон, - проедем в отделение. - Но..., - не успел опомниться Тяпкин, - я еще не готов. Я должен привести себя в порядок, одеться, побриться, подстричься. Я не имею права предстать перед судом в таком виде. Сами подумайте, что обо мне подумает дорогой господин судья, вынося мне суровый, но справедливый приговор? - Тихо, - безэмоционально прервал его милиционер, - пройдемте.

В стиле выступлений покойного Михаила Евдокимова. Друг мой Колька, ну и мерзавец. просто гад. Научил и меня, и жену таким пошлостям. Дурно становится от одного только упоминания об нем, а уж если завидишь его с балкона с утра пораньше - и вовсе весь день испорчен. Спросите, за что же я его так ненавижу? Стал наведываться к нам он. Раз зашел, другой, а потом и вовсе чувство меры потерял. Похабник. И все давай мне про свои достижения на сексуальном фронте трепать. Гордится еще этим. Раздуется как мыльный пузырь и трепет. А сам все в сторону моей жены кивает, мол а у тебя как? А как у меня? Да никак! И слова-то какие знает. Аж говорить совестно. Жена услыхала... Ой, батюшки. И давай его трясти еще больше. А он и рад. Во всех подробностях объясняет. Руками какие-то детали ей показывает. А меня зло берет. И уйти-то некуда, у нас одна комната в коммуналке. Вот и решил я прямо сказать Кольке, мол больше не приходи к нам, а то моя жена меня калекой после твоих рекомендаций сделает.

Странная пьеса (возможный сценарий для программы Фитиль) Действующие лица: Павел – муж Надя – жена Действие 1: Полная темнота. Слышно как скрипит старая кровать. Надя: Господи, ну когда ты поумнеешь? Сколько уже можно? Павел: Надя, ну успокойся. Ну отдаст Толька этот полтинник. Ну, всегда же отдавал. Надя: Отдаст? А на что я завтра в магазин побегу?! А? Подумал? Дурная твоя башка. Павел: А ты вспомни, как я сам к нему неделю назад бегал занимать. Он же нам дал тогда. Надя: Ну дал. И что теперь? Век ему обязанными быть? У нас у самих дома крошки лишней нет. Павел (умоляюще): Надя… Надя (переходя на крик): А что Надя?! Нет, ты смотри. Совсем зажрался, я смотрю. Лучше бы свет починил! Лежишь тут. Павел: Как я могу свет починить? Его по всему дому отключили. Чего ты городишь? Надя (сама себе): У других мужья, как мужья. Одна я только с тобой, как дура мучаюсь… Действие 2: Внезапно загорается свет. Становится видна комната. На кровати продолжают лежать Павел и Надя.

Два дня назад Клавдии Захаровне исполнилось 102 года. Но страшный диагноз, рак легких, не разделял радости немногочисленных подруг, с трудом дошедших до ее дома, чтобы поздравить именинницу. Детей у Клавдии Захаровны не было, хотя наследников хватало. Не смотря на свою кончину, которую давно ожидали около десятка так называемых родственников, составлять завещание она не спешила, опасаясь, что кто-нибудь из родственников, большинства из которых она даже не знала, потеряет терпение и ускорит процесс получения наследства. А терпеть было ради чего. На одном только из нескольких банковских счетов лежало ни много, ни мало около миллиона. Застолье было не долгим. Подруги, которые хотя и были помладше, не многим отличались от именинницы, начали потихоньку расходиться. Лишь одна, которая была моложе всех, ей было чуть больше 50 лет, не спешила уходить.

ЗАПИСКИ МОСКОВСКОГО БОМБИЛЫ 10 СЕНТЯБРЯ: Вечером подобрал около ЦУМ’а богато одетого мужика. Он был настолько пьян, что с трудом забрался в машину. Пока ехали, он никак не мог вспомнить, где живет. Разговорились о Ницше, Копернике и реформах ЖКХ. Наконец он заснул. Когда проснулся и немного протрезвел, вспомнил, что он на самом деле бомж, просто выиграл вчера в лотерею 50 тысяч долларов. В итоге я высадил его около измайловского лесопарка. Он отсчитал мне из оставшихся 5 тысяч 500 долларов и ушел. 12 СЕНТЯБРЯ: Остановили гаишники. Чтобы не получить штрафа, согласился их подвезти. Пока вез, получил еще четыре штрафных квитанции. Две за то, что превысил скорость, и еще две за то, что мои пассажиры, то есть они, не были пристегнуты. Закончилось тем, что у меня закончился бензин. Остановились на ближайшей АЗС. Пока оплачивал в кассе заправку, машина таинственным образом исчезла вместе с ментами. Напился. 13 СЕНТЯБРЯ: Приходили гаишники. Похмелили, вернули машину.

Сегодня Геннадию действительно повезло. Сегодня его настроение было на пике высоты. Довольный собой и полный прекрасных идей и перспектив, открывшихся в мгновение ока, он вышел из душного офиса, который в этот момент казался ему милым и уютным гнездышком, на свежий воздух. Все вокруг пело и дышало любовью к нему, к счастливцу и просто удачливому человеку. Что же произошло? Просто его заметили. Да, для Геннадия это вроде бы, незначительное событие было равносильно нобелевской премии. На него наконец-то обратили внимание. И ни кто-нибудь, а сама директриса Зоя Александровна. Она так и сказала ему: «Геннадий Андреевич, вы, я думаю, засиделись на своей должности. Мне очень понравился ваш последний отчет. Я думаю назначить вас на место недавно распрощавшимся с нами зама отдела». Это был настоящий триумф. Семь лет бесперспективного труда все-таки не прошли даром.