А на улице дождь Барабанит по крыше, Ты ко мне не придёшь, не придёшь, Ты меня не услышишь… Ты ушла далеко, Улетела всех выше, Мне теперь нелегко, нелегко, Дождь стучится по крыше… Может быть это там Ты по дому скучаешь, И дождём по цветам, по цветам, Осторожно ступаешь… Скоро осень уйдёт За твоими дождями, И зима заметёт, заметёт, Твои астры снегами… А пока что дождём Ты по лужицам скачешь, Мы как будто вдвоем, мы вдвоём, Только что же ты плачешь? 27.11.2010г.

Поэт по существу анахорет, Никто ему, как общество, не нужен И даже если в городе живёт, Он одинок, он с тишиною дружен. Он над своими строчками корпит, Себя, считая за весь Мир в ответе, И даже если дом его сгорит, Я думаю, он это не заметит. Отшельником в своём углу живёт, Он пионер, он лидер, запевала… Но если Муза от него уйдёт, Он, вдруг, поймёт – рука писать устала. Да и кому эти стишки нужны – Кривы, коротконоги, голопузы… Поэт – анахорет своей страны, Но, он и не Поэт, когда нет Музы. 26.11.2010г.

Сорок дней в день твоего рождения, Сорок дней, как рядом тебя нет, Сорок дней тебе до исполнения Было бы семидесяти лет. Вроде, как и прожито немало, Вроде и не стыдно умирать, Но, твоя бабуня умирала, Дав пример нам, в девяносто пять. Ну, а ты, увы, не захотела Бабушке любимой подражать, Вот твоя душа и отлетела, Не дожив, ещё лет двадцать пять. Не корю я и не упрекаю, Что ушла, я понимаю сам, Мы не вольны, свыше отмеряют Годы, дни, отпущенные нам. По делам ли нашим, иль по генам Наших предков, иль по их грехам… Это, я скажу вам откровенно, Можно, лишь, догадываться нам. Как ни поясняют нам пророки, Как себя мессией ни зовут, Все уходят, каждый в свои сроки, И пророки в мир иной уйдут. Все мы в этом мире лишь прохожие, Тяжело мне пережить беду… С днём рождения тебя, моя хорошая, Скоро я и сам к тебе приду. 21.11.2010г.

Депрессия зависла, как туман, Мне голову сдавила неприятно, Возможно, там межзвёздный ураган, Возможно там опять на Солнце пятна… Возможно, просто старческий синдром На душу навалился с силой пресса, Возможно, слёз не выплаканный ком – Последствия случившегося стресса. А твой уход такой тяжёлый стресс, Свалившийся негаданно, нежданно, Что я его ещё не перенёс, А потому так на душе туманно… И дом, и сад, и города огни Окутаны туманной пеленою…. И, кажется, что солнечные дни, Ушли навечно следом за тобою. 20.11.2010г.

Ко мне сегодня внучка приходила, Даю тебе о прожитом отчёт, Она мне суп фасолевый сварила И заварила ассорти-компот. Фасоль всегда моей любимой была, А ты любила чаще щи варить… Теперь такое время наступило, Когда друг другу нам не возразить. Тебе, наверно, скучно на покое – Лежи, лежи, как будто бы ты спишь… А тут всегда проявится такое, Что и минуточки не полежишь. Из БэТэИ девчата приходили, Дом обмеряли, осмотрели двор, Его приватизировать решили, Он, вроде, как не наш был до сих пор… Теперь и я, землёй владея этой, Могу кичиться, как миллионер… Да только бы от пенсии злодеев Не окочурился б пенсионер! Но, это я шучу, нас так пытали, И голодом, и вечной нищетой, Что мы непотопляемыми стали, Непобедимыми любой нуждой! Но, если окочурюсь я до срока В моей, мне предназначенной судьбе, То только от того, что лишь сорока Меня однажды позовёт к тебе. 16.11.2010г.

После смерти твоей стало так одиноко, У окошка во двор я порою стою целый час, Я, вдруг, стал замечать, в огород прилетает сорока И садится на грушу, что возле окошка у нас. Вроде снег не упал и бескормица не наступила, И с чего эта птица стала двор навещать, И чего она здесь, под окном у меня позабыла, И зачем она стала по своему, что-то трещать!? Я бы, может, нашёл и другие ответы на птичьи Посещенья дворов, мол, бескормица их привела… Но, наружи ответ – по фамилии прежней, девичьей, Ты Сорокиной Олей до нашей женитьбы была. Если только душа сорок дней где-то рядом витает, То, конечно, летит в неухоженный твой огород, И, конечно, в сороке она теперь и обитает, И, конечно, сорока инструкции мне выдаёт. Ты и там, за чертой, от проблем меня оберегаешь, Всё пытаешься что-то ты мне на хвосте принести, И трещишь под окном, белобоко боками сверкаешь, Только я не пойму твои речи, ты, птица, прости. Если где-то не так я к зиме обихаживал грушу, Ты, сорока, моё неумение не осуждай… Я любл

Я не могу тебя похоронить, Хотя тебя зарыли, отпевая, Но ты всё также продолжаешь жить Со мною, где-то рядом, пребывая. Я говорю с тобой, чтобы уснуть, Я говорю с тобой, чтобы проснуться, Осталось только руки протянуть, Чтоб до груди ладонями коснуться… Но руки утопают в пустоту, Ну, где же ты, ищу не осязая, Ощупывая медленно тахту, Где ты лежала только что живая. Иду во двор, где осень забросать Успела листьями пол огорода… Ты говоришь, что надо бы собрать Опавшую листву, пока погода… Да и калину надо б оборвать, Настойку сделать, как это бывало, Ведь, скоро будем Новый Год встречать, Да только вот гостей почти не стало… Уходит помаленечку народ В страну с названьем «Вечного покоя»… И, видимо, встречать нам Новый Год Теперь придётся только лишь с тобою. 14.11.2010г.

Я так мало тебе о любви говорил, Всё боялся, слова обесценятся, И пока я с тобой наше счастье делил, Всё откладывал, дескать, успеется… Мне казалось – зачем о любви говорить, Если были любовью мы сами… Как я мог основной постулат позабыть, То, что женщины любят ушами. Сколько б слов о любви я тебе не сказал, Каша с маслом лишь стала б вкуснее… А я, молча, любил тебя и обожал, А теперь запоздало жалею. Ну, зачем я так мало тебе говорил О любви, нам дарованной свыше... А теперь, когда я тебя похоронил, Хоть кричи – всё равно не услышишь. 13.11.2010г.

Уходят все, куда-то в мир иной, Кого-то ждут Врата, кого-то дверца, А кто-то и при жизни неживой, Как говорят – да у него нет сердца. Однако, с сердцем каждый из толпы, Но, так о «бессердечных» говорится, Когда бывают до того скупы, Что не хотят сердечностью делиться. Надеются – подольше так прожить, Ведь, те, чьё сердце болью отзывается, Готовностью несчастных защитить, Быстрее «бессердечных» разрывается. Не осуждаю вовсе никого, Кому какое сердце было дадено… Всем не хватило сердца твоего, И у меня теперь на сердце ссадина. 12.11.2010г.

А Смерть она и вовсе не с косой, Не в балахоне чёрном и широком, Она у всех буквально за спиной, Невидимая, до поры, до срока. Торопимся куда-то по делам, Очередные планы намечаем, А, вдруг, она подножку ставит нам, И падаем, сказав: «Я умираю!» И хоть замри от горя, хоть кричи, Когда она кого-то настигает… Вот скорая с мигалкой, вот врачи, Но медицина здесь не помогает. Всесильна Смерть, безжалостно берёт Людей плохих, хороших – без разбора, Тут глупая уловка не спасёт, Мол, подожди, дела закончу скоро… Но, ежели кого-нибудь спасёт Команда докторов, что так спешила, И снова в строй, упавшего, вернёт, То это значит, Смерть лишь пошутила… Или предупредила – пусть живёт, Да только про меня не забывает, Он скоро всё равно со мной уйдёт, Ну, а пока пусть малость погуляет. 11.11.2010г.

Жизнь разделилась надвое чертой, Чертой, что, вдруг, в судьбе нарисовалась… На ту, что вместе прожили с тобой, И ту, что без тебя прожить осталось Всё так же бабье лето золотит Кусты, деревья предзакатным светом, И паутинка медленно летит, И только нет тебя на свете этом. Вот и синицы стали прилетать, Заглядывают в наши окна с улицы… Пора бы маргарин им покупать, Да отчего-то не видать кормилицы. Холодновато иногда к утру, Я с вечера включаю батареи… Ну, а твою могилку на юру Метелица лишь снегом обогреет. А как недавно было нам тепло, Как весело вся наша жизнь мелькала…. Да всё тепло вместе с тобой ушло, И жизнь теперь медлительнее стала. 8.11.2010г.

Посвящается моей сотруднице Никишиной Зинаиде На пенсии не только тары-бары, Хоть занимайся бегом, хоть борьбой, Хоть сочиняй потомкам мемуары О том, чего и не было с тобой… Твори свою фигуру холо-хупом, Или же аэробикой займись… Но, оглянись внимательнее глупо, Так прожигать оставшуюся жизнь. Опять же не растраченные силы Наружу лезут, как трава весной, И пенсии, скажу тебе, мой милый, Опять же, дефицит, пока живой. Пока живой – чего сидеть на лавке И языком с соседом молотить? А не пора ль теперь в последней ставке Свой сокровенный план осуществить?! Кто не мечтал в наивности, скажите, Руководить, возглавить, управлять, Директором, министром, извините, А далее нескромно и мечтать… И вот сейчас мечта твоя в кармане – Руководи!

Ах, Петя, Петя, трудно жить на свете, Хоть закричи, да некому взывать… Года на плечи давят, да и дети С годами начинают донимать. Тут перестройка кончилась развалом, Упал наш «развитой социализм», И щерится на нас стальным оскалом Коммунистический капитализм… Ты поседел, и бороду не брея, На лезвиях заначил на флакон, И ходишь копией Хемингуэя, Лишь по перу заметно, что не он. Хемингуэй, он всё кропал романы, А у тебя с талантами изъян, И ты всё больше сочиняешь планы, Как возродить людей из обезьян…. Остановись, найди дела достойней, Твои труды напрасны и вредны, Чем примитивней люди, тем покойней, Тем, кто сейчас руководить должны. А потому трудов твоих оплата Скуднее примитивных должностей, Зарплаты не хватает на заплаты, Тут хоть завой, запой или запей… Сегодня, чтоб поднять тебе подобных В своих глазах, директор-бармолей, Решил подбросить кости для голодных, По тысяче сегодняшних рублей… О, как её ты отыскать старался, Ты ведомости переворошил, Потом ты у директора справля

Вся жизнь – дерзанье и стенанье, Борьба, где шашки наголо, Один в чужой крови, в страданье, Другому меньше повезло… Он под копытами, и груди Его раздавлено хрипят, По нём гарцуют кони, люди, И грязь, и пыль в него летят… Ведь, в этой жизни каждый бьётся Среди героев, подлецов, Не всем при этом удаётся Сберечь, хотя б своё лицо… Уродство жизнь одним готовит, Другим – хребет напополам… Для слабонервных, запах крови. Ударом бритвы по глазам. Вот так и ты, едва услышал Далёкой битвы грозный гул, Как сел на зад, и словно с крыши Скорей в густой бурьян нырнул! В том бурьяну такие ж лица От жизни прячутся в тиши, Он называется больница По излечению души... Где не достанет пуля-дура, Где водкой наземь не собьют, Там меряют температуру, Блюдут режим, микстуру пьют…… Ты схоронился там не даром, Лежишь, на сердце благодать, Тебя не сможет сам Назаров В своей ретивости достать. К тебе там Таменцева чинно Во сне не ходит по ночам, Там не облают без причины Тебя ни Охман, ни Мовча

Чудеса на этом белом свете, Ходит радость под руку с бедой, Как пошло, и заболел наш Петя, Стал почти немыслимо больной… Бросил пить, почти забыл про женщин, Еле-еле ноги волочит, Как клеймом, страданием увенчан, Он существование влачит… Что с тобой? Но, не даёт ответа, Гляньте, он почти что поседел, От забот «созданья кабинета», Совещаний, и текущих дел. Ведь, на каждом этом совещанье, Можно наперёд предугадать, Над Петром нависнет истязанье, Станут Петю женщины жевать. Мол, не так у Пети то и это, Он свои приборы растерял, Нету плана, нету кабинета, И ещё чего-то не создал… Как создать?

И опять про Петю, вроде, как продолжение. Чудеса на этом белом свете, Ходит радость под руку с бедой…. Думал, всё я написал про Петю, Да наивным был я молодой! А сегодня, осознав проблему, Должен я ошибки исправлять, Коли жив герой моей поэмы, Эту тему нам не исчерпать! А герой живой, хоть малость скучный, По нему топтались сапоги, Но, зато доказано научно, Что у Пети всё же есть мозги… Если кто-то выразит сомнение: «Дескать, наш герой из дураков» - Есть у Пети справка, заключение: «Был избит в ту ночь до сотрясения», То есть он не мог быть без мозгов… В то же время, если ты с мозгами, То зачем попёрся, как баран, В «Грузию», где пьют и бьют ногами После ресторана, если пьян. Но, в подвале могут не заметить, Широту души не оценить, И к тому же деньги есть у Пети, Он успел зарплату получить… Он давно уже живёт по плану, Вас хочу я к мысли подвести, Хулиганы поздно или рано Тоже план решили завести. Планы нынче стали дефицитом, Коли ты без плана, то беда! Будешь ты на

Нет, Петя, ты не друг, я понял лишь сейчас, Я столько лет подряд наивно заблуждался… И вот приходит день, и вот приходит час, Я понял – ты не друг, и даже растерялся… Сидишь ты на Дону уж много лет подряд, Два месяца сидишь, в природу взгляд уперив, А если посмотреть критически назад, Кому же ты жену свою передоверил? Что в городе одна, а может и не очень, Чтоб за женой твоей контроль осуществить, А может кто-то там, уж, над тобой хохочет, Мол, Петя при рогах на острове сидит! А стоило ко мне Наталье обратиться, На два, на три часа занять мой лимузин… Как ты решил в тот миг, в тот час же возмутиться Нам не хватало ревности картин… Кого, как ни друзей доверием измерить, Когда жену одну надолго оставлял, Расписку другу дать, жену передоверить, Чтоб недруг или друг с женой не переспал… Всё было б хорошо тогда на белом свете, И может быть бы ты доволен был и рад, И были б у тебя совсем другие дети, А так одни сыны, и никаких девчат… Но это и сейчас исправить, как напиться, Когда ты и

Преподаватели спецдисциплин имели инженерное образование и директор техникума заставлял всех получить педагогическое образование. Мы учились в Киеве, в сельхозокадемии на педфаке, после возвращения Петра из Киева и были написаны эти шуточные стихи. ТО ЛЬ ДЕЛО КИЕВ! То ль дело Киев!

Друзья мои по интернету, я двадцать четыре года проработал в Волгоградском Гидромелиоративном техникуме преподавателем спецдисциплин многим сотрудникам по датам и по вдохновению писал стихи, и вот, после смерти моей жены, я подумал, что у моих коллег много уже взрослых бывших учеников и если они встретят в интернете своих знакомых бывших преподавателей, то непременно порадуются, а ведь, многих уже нет среди нас, и пусть хоть эти строчки напомнят о них.

Вот и осень, до зимы не захотела Оставаться здесь лебёдушка моя, Улетела, улетела, улетела С лебедями в неизвестные края… Столько лет с тобою были мы друзьями, Ты мне была и жена моя и мать, А теперь я с перебитыми крылами, Без тебя остался зиму зимовать Утешают меня дочери и внуки, Мол, в Раю она, душа не умерла… Всё пустое, когда нет моей подруги, И не греют меня два её крыла. Может быть, как обещают на том свете, Мы когда-нибудь и свидимся с тобой, Только в сказки утешительные эти, Я не верю даже пьяной головой. Остаются только лишь воспоминания, Как прожили мы с тобой в Раю земном, И какие пережили мы свидания, И как жалко, что теперь их не вернём… 21.10.2010г.