До встречи! Последний романтик усопшей весны, Дыханьем болот молчаливо на пасху помянутый. Не бойся спугнуть навсегда разноцветные сны. Корнями - оковами, будто бы струнами стянутый, Ты чувствуешь боль, веришь шёпоту утренних трав. Ты ладишь мосты через прошлое правдою - радугой. Застывшие вены - всего лишь рябиновый сплав, Овраги - глазницы, от черни омытые Ладогой. Скупыми слезами дождей ты оплакивал ночь, Рассказывал дивные сказки на волчьем наречии. Пожухлой листвой уносил мою молодость прочь. На лоно стелились морщины, а на сердце - трещины. И в день, когда я уходил, ты меня провожал, Крапивным листом врачевал, да святил душу клевером. Наверное зря я вернуться тебе обещал, Обманутый призрачным счастьем и лживым поверием...

На моей спине недобитый крест, То ли инок ждёт, то ли дремлет бес. Я вокруг стола протоптал межу, Сам не зная с кем хоровод вожу. Как положено, как написано, Руководствуясь афоризмами. Кто-то до сыта, кто-то впроголодь, Всё одно – любовь сердце трогает. То мы с вечера, то по петуху, Поминаем тлен, да плетём строку. Покрывая шваль - блажью, матами, Королям постель стелим дамами.

По осенним тропам шёл бродячий дождь, Желтою листвою в спину билась ночь. Ветер дыбил косы пьяных тополей, Я искал ответы на вопросы дней. Дней, что уходили под откос дорог, Оставляя сердцу перечень тревог, Оставляя призрак за плечами лет. Ветер дыбил косы, шёл за мною вслед. Я шагал по мокрым сумракам судьбы, Хоть ещё так долго, долго до весны. И так трудно верить, если не любить, И ещё труднее - прошлое забыть. Когда ночь смеётся брызгами в лицо, Когда сердце бьётся, но уже одно. Когда пьяный вечер одиноких стен, Зажимает душу в неизбежный плен.

Уже под утро ветер стих, Как будто не было метели. Я закурил, тихонько сел, На край не тронутой постели. Вкушая прелесть тишины, Лишь пульс - песочные часы. Я на свече согрел немножко, Сопит серебряная ложка. И в тёмном царстве снова свет, И окрыляет сладкий бред. И вечность кажется ничтожна, Ведь если так, то значит можно. Имея право умереть, Любить, молиться и терпеть...

Незнакомая, голая леди, Пожелтевший, чужой потолок. Я сижу на краю постели, И на мне только левый сапог. На столе, средь разбросанных писем, Одинокая свечка горит. Освещает лицо Комиссара, Корка хлеба на рюмке лежит. Может дочка она Комиссара, Иль убитая горем вдова? Помню точно, зовут её Сара, На запястье шрам от ножа. Благо, есть папиросы и водка, До утра скоротать мне часы. И будить мне её не охота, Хоть на ней не надеты трусы. Я налил, закурил, тихо выпил, За его Комиссарский мундир. Хоть признаться, что краснознамённых, Убивал, и не мало убил! Незнакомая, милая леди, С непорочным, красивым лицом. До утра просижу на постели, Карауля твой ангельский сон.

Мы так много не сказали, Что так надо бы сказать. Мы тогда ещё не знали, Что не встретимся опять. Мы друг другу обещали - Друг без друга нам не жить. Но прошла зима, другая, Я не смог её забыть... Я всё помню, каждый вечер, Каждый вздох и каждый стон, Её бархатные плечи, Нежный, розовый бутон.

Мой Октябрь двадцать пятый. На столе листок измятый, Рюмка водки, банка шпрот - Одинокий натюрморт. За окном осенний дождик - Автор песен и художник. И со мною старый друг, Не нашедший мне подруг. Он как я, глядит на время, И почёсывает темя. Тихо что-то говорит, Не показывая вид; Что на сердце так же сыро, У него ведь тоже было - Двадцать пятый давний май! А теперь в груди Февраль... Что ты скажешь мне сегодня? Знаю, всё давно уж спето, Всё допито до рассвета, Только лето... далеко...

Так каждый раз, глядишь в глаза - И понимаешь, что не нужен. Ведь на любовь твой взгляд простужен И холод дула у виска. Тоска связала грудь ремнями, Сплела гнездо в червонной ране, И уж не встать из-за стола. Залиты воском блёклые страницы, И в собутыльниках усопшие убийцы - Мундиры чёрные, белёсые глаза.

Ты не с кем в этом мире не схожа Ты наверно одна такая Незнакомы с тобой, но всё же Называю тебя – «родная» Голос твой – трав осенних шёпот Твои руки как тёплый ветер Прикасаясь, рождают похоть С моих крыльев сметая пепел Так, как ты, уж никто не сможет Врачевать добрым словом рану Пусть тебе твой господь поможет Сатану я просить не стану...

Не помню обид, что встречались меж нами Не помню ударов ночей под дождем Не помню речей, будто сказанных мне палачами Я помню весну, разделенную нами вдвоем Я помню глаза, что смеялись порой не до смеха Я помню глаза, что делились со мною слезой Как же ты постарел, старый друг мой от этого века Где любовь, будто шхуну о рифы разбило волной Вспоминаю рассвет, ты лежишь где-то рядом Занавешены окна, я на кухню иду по стене Провожаешь меня провожающим, мертвым взглядом И вдогонку кричишь, что скучаешь по старой весне

Залетели в душу черные вороны Я лежу на поле, белый - словно снег Я под синим небом, никому не нужен Позабытый всеми мёртвый человек Мёртвый и холодный как роса на поле Но душа все плачет теплою слезой Отвяжите черти мою душу вволю Пусть поднимет рюмку друг за упокой Не было мне места, нету, и не будет Чтоб на этом свете душу оголять Только мать родная сына не забудет Что ушел когда-то, пьяный воевать

Я плыву в мертвой воде, по реке, где течения нет А вокруг никого, я один, лишь рассвет полыхает вдали Я плыву в этой мертвой воде, я гарпунщиком раненый кит И за мною все тянется след, этот розовый шлейф, словно дым Я плыву в океане миров, разбивая объятия льдин Наблюдают за мною глаза, моряков, что остались на дне Их глаза побелели во тьме, и похожи на белые льды И все ближе по курсу рассвет, и все ближе за мною они На песчаном, чужом берегу, стаи чаек кружат надомной Моряки распивают вино, обливая мои плавники Не успел я к тебе, прости, видно силы меня подвели Но с последними криками птиц, думал только я лишь о тебе…

За плечами дорога, тревога простуженных глаз Это серое утро приковало меня к колее И деревья вонзили черные когти в дугу Растопырив сухие рамена мне на показ Я иду по дороге, от усталости свесив прядь А воскресшее солнце уж пролило кровь в окоем Громовые раскаты ушли, не вернуть мне молодость вспять Там, где пьяною, дикой весной мы уже не поем Н погосте, в сосновом лесу притаилась печаль Сторожит чуткий сон мертвецов, что уснули в гробах Я тихонько крадусь среди них, вот и скрипнула сталь Открываю вино, помяну, посижу в ногах Храм души твой обрел здесь покой, здесь поют соловьи Здесь сквозь кроны сосновых громил солнце дарит тепло Прочитаю тебе, ты любил, да и сам сочинял стихи А поэты живут, пока не забыто их ремесло Нам успеть натворить, до того как опустится нож Или ядом окажется зелье, что вручил старик Нам успеть натворить, до того как поднимется тост До того, как проснутся в лесу… соловьи

Что ты бродишь по дворам в поздний час Бьешься в ставни кулаками под дождем Запрокинулся косматый, старый вяз Нарядившись бабским, нижним тряпьем Что ты ищешь в одичавшим лесу Проносясь сквозь нетронутый мир По дороге, срывая листву Я так тоже когда-то любил Что ты песню заладил свою, Будто волк на луну вопишь Я послушав ее, блюю Лучше падать с высоких крыш Почему за окном апрель А на сердце по прежнему лед Я всегда пью клубничный коктейль Чтобы яд походил на мед

Глупый, глупый вечер Налил мне граненый стакан до краев Я заливаю водкой печень Чтоб потушить в груди звериный рев Глупый, глупый вечер Зажег на подоконнике свечу Я вспоминаю ее бархатные плечи И в грудь свою я кулаками колочу

Черное, безжизненное небо В бесконечности разрушенных миров Звезды, ночь, прохладой дышит лето Безмятежно, ровно, без долгов Здесь окаменелые поэты Смотрят сквозь столетнюю тоску Дотлевают прожитые лета И сползает волос по виску Он ушел от нас своей дорогой И боюсь, что нынче навсегда Расцветут цветы, их будет много Цвета неба, как его глаза

Пока по венам бродит алкоголь И ветер рвет распущенные косы В обугленной груди горит огонь Закуривайте люди папиросы! А синий дым умеет слушать дурака Что одинок, и не находит в жизни прока И вновь один выходит он из кабака Похожий на отставшего от стаи волка Фонарные столбы как сторожа стоят И он бы к ней зашел, но для него закрыта дверца Не нужен ей без денег, всадник на кривых ногах Любовь ему не по карману, хотя большое сердце

Нам с тобой в осенний ливень Больше не узнать друг друга Будто бы чужие тени Не дадут друг другу руку И проходит мимо время Стрелок часовых упрямость Ковыляет мне на встречу Сморщив лоб, седая старость Нам с тобой в осенний ливень Надоело напиваться Несмышленые девицы Перестали в нас влюбляться И сорвет листву на ощупь Мертвая, слепая осень Мы ее с тобою больше Не о чем не спросим

Черные мысли – планы моей мести В голове им тесно, как слепому в бездне Где глазища – ставни, намочило ливнем Серые шаманы сердце лечат бивнем А оно все бьется, наполняя вены И по телу вьется алая система На губах и в горле комом встало слово Тишина, кадило, все уже готово Тараканы в раны навострили латы Будут каннибалы смертью моей рады

Я примеряю крылья, ведь времени всегда мало И пусть порастёт былью, всё то, что со мною стало И пусть непогоду ветер несёт безрассудным стадом Листва – непокорное племя, ложится со мною рядом Я пеплом обмажу плечи, на птицу чтоб быть похожим Пускай говорят мне речи, что мы с ней совсем не схожи Когда по осенним тропам проходит моя память Я не смотрю её фото, мне больно себя ранить А серое небо тычет, мне в спину своей тьмою Хочу я её увидеть, ночной, полупьяной порою Не то уж теперь время, ведь времени всегда мало И пусть порастет былью, всё то, что со мною стало