Она никогда не посмотрит на небо - Ей нравится стылая грязь по ногами, Ползти за тобой по колючему следу, Рассеяв лохмотья одежды клочками. Она никогда не посмотрит на звезды - Они для нее отражаются в лужах, Их пыль на твоих оседает подошвах, Ей свет их не нужен, ей лед их не нужен. Она стонет и плачет в любви, как от боли, Целует тебя сквозь решетку объятий, Сквозь горький порыв нервно сжатых ладоней, На небо не глядя, на звезды не глядя. Она так доверчиво жмется к коленям, Их гладит, робея, замерзшей щекою. Бесшумно скользит полупризрачной тенью, Являясь тебе полудетской мечтою. Она ждет - ты однажды подаришь ей крылья, Покажешь ей небо, покажешь ей звезды. Поднимешь с коленей - пусть даже насильно. Но если не поздно. Лишь если не поздно.

Декабрь бесснежный, Прозрачно-небрежный, Наигранно-нежно Мерцает едва. Зима - величаво (Пока моложава), Вальяжно-устало Вступает в права. *** Запах копоти и тлена, звуки серебра. Прошлой жизни мизансцена, хмурого утра. Наливая ложь в бокалы, веря в чепуху, С обнаженных тел сметаем мишуры труху. Мы отбрасываем тени, словно мотыльки, Обратив в своей измене чувства - в угольки. Отделив от плевел зерна, а от дегтя - мед, Мы бесшумно и покорно разгрызаем лед. Год ушедший стал не нужен, гоним его в хлам! Босиком, по льду, по лужам, плетью по ногам! Всю свою любовь, богатство, счастье и успех Он распределил по-братски, по чуть-чуть на всех. На поминках мы бездумно пляшем под луной. Свежий памятник опутан хрусткой мишурой. Мы выкрикиваем тосты, запивая грех. Раздается у погоста наш счастливый смех. - Умер! Умер! - Бьют куранты. - Умер старый год! - Прошлой жизни секунданты радуют народ. Умер! - и унес в могилу всю земную боль! Умер! - нам сыграть под силу в жизни свою роль. Умер!

В мире моих угасающих снов - Тени, бесплотные серые тени. Мечутся в поисках старых оков, Мечутся, словно немые мишени. По лезвию бритвы - босыми ногами, Безвольные руки - в веревочных петлях. Глаза поражают больными стихами, Последними в жизни уставших поэтов. Когда-то - холодная кровь на запястьях, Когда-то - безумные крики от боли, Когда-то - мечта о священном распятье, Стать в мире живых неслучайным изгоем. Проходят сквозь жизни чужие и лица - Бездомные тени, безликие тени. Проходит потерянных душ вереница В тумане кошмарных моих сновидений. Хотели кричать - не издали ни звука. И слезы сухие застыли стихами. И слышится им, погибающим в муках: "Вы сами хотели! Хотели!.. Вы сами!.."

Наши шаги одиноко звучат – в ночи. Плач перепуганных серых волчат – молчи! Наши глаза устремляются вниз – к земле. Гоним волчат, как ненужный каприз – извне. Как долго ты ждал меня! – в счастье и в горе – в беде. Как долго искал меня – в небе и в море – везде.

Горечь полыни ты медом зальешь, Мне сядет на грудь черная кошка. Ты вскрикнешь, потупишься, взгляд отведешь, Заваришь мне чаю из ягод морошки. Ты сменишь свой облик, и голос, и взгляд, Полюбишь чужие стихи или косы. Ты выстроишь мысли свои в четкий ряд, Заваришь мне чай из плодов абрикоса. Крапива ошпарит меня поцелуем – Расплачешься ты, мне тюльпаны подаришь. Обнявшись, с тобой у огня потоскуем, Ты чай мне из хвойных иголок заваришь. Машинально поглажу я черную кошку – Она не шевелится, страхом объята. Ты мирно болтаешь обо всем понемножку, Колдуя на кухне над чаем из мяты… Ты веришь и в нас, и в себя, и в успех, И к цели заветной ты движешься стойко. Одаришь своим обаянием всех, Мой чай из шиповника станет вдруг горьким. В палитре оттенков я выберу красный, Мой стих зачеркнешь, не рифмуя, ты синим. Обнявшись с любимым мальчишкой вихрастым, Я с ним разделю свежий чай из полыни.