"Должна быть сильной" - установка отдана. Рука от судорог схватила одеяло... Но я гребла вперёд! И как достигла дна, Рука уставшая теперь не понимала. "Нет, не согнуться, не упасть!",- висят слова В холодном воздухе, зажатые в коленях. И равнозначно, я жива или мертва, Когда реальность стала полым сновиденьем. Должна быть сильной... Человеческим сердцам Вполне хватает силы кровь гонять по кругу, А мне так хочется вернуться к праотцам, Где сердце будет в такт стучать органной фуге... В пустотах мысленных опять схожу с ума К чуланам тёмным, где стихов родился корень. И я не знаю, отчего кругом тюрьма И отчего сам корень лирики так чёрен... Похоже, бедная рука была права, Когда в отчаянье схватила покрывало,- Уж лучше б в воздух не взметалась голова, И серых глаз я б никогда не открывала...

Слышишь: ни ветра, ни звука, Тихо в предзимней ночи, Только в груди моей стуки. Сердце, ты тоже молчи! Замерло всё в напряжении. Полная близко Луна. Всякое вяжет движение Длинных ночей тишина. Видишь: всё в Мире застыло, Даже дымок от свечи. Жить стало слишком постыло... Сердце, прошу, замолчи! Стоит ли, право, бороться, Что мне ещё один год, Всё чередой обернётся Серых, безликих невзгод?.. Лучше в ночи этой кануть, В омут уйти с головой! Может, душевная рана Смилуется надо мной?.. Может, очнусь на рассвете, Вспомнив лишь фразу из сна. Кто-то мне тихо ответил: «Жизнь мне нужна ли? Нужна…»

Почти оглохшая, смотрю во все глаза: Качает ветер обнажённые берёзы И широко открыты Миру небеса, А из небес струятся мирровые слёзы... Я вижу ветер. Его пальцы холодны, Но сих объятий сердце тихо ожидает. Благодарю за всё! В оковах немоты Улыбка Месяца лучами расцветает. ( И ты, я так хотела, что б и ты Прикосновение почувствовал природы! Пусть мы глухи, немы сердцами и слепы, Но так мечталось очутиться на свободе... ) Почти умершая, я чувствую,назад Большая часть меня отныне не вернётся. Я не застала ночи пасмурной закат, И не дышала в час, когда вернулось Солнце...

Внутри… Меняется строение идей, Перетекают мысли под прозрачной кожей. Всё меньше думаю, тянусь всё реже к Ней, К той милой девушке. Мы с Нею не похожи. Кривое зеркало. Улыбкой скошен рот, А мне казалось, что изящны эти губы. Внутри меня, внутри Неё наоборот,- Кровь не течёт по венам, а бежит по трубам. Теперь лишь лентами теней я чую пульс Её струящихся наивных сновидений. К той белой девушке я больше не вернусь И не увижу, даже мельком, в отраженье… Внутри… Растёт внутри меня иная плоть, Иные чувства зарождаются в сознанье. Не зная, как в себе двуликость побороть, Я отключу Её насущное дыханье.

Ты помнишь День, захода солнца соучастник, Нам не давал покоя, медленно струясь По синим венкам зацелованных запястий, Но не прервал непресекаемую связь... А тот Закат коварный блюдце опрокинул, Облил нас ягодным сиропом из лучей, Но растворить не смог объятий паутину, Напротив, стали поцелуи горячей... И ночью Звёзды и Луна нас ослепляли, Яд подсыпали в полусладкое вино, Но мы не делали глотков, забыв печали, Ведь от любви хмельными были всё равно...

Ресницы в инее. Замёрзший, засыпаю, Надеясь встретиться с тобою в полусне, И, подойдя к обрыву, прыгнуть прямо с края, Лететь вперёд и знать, что ты - летишь ко мне. Ноябрь кончится, покроются снегами Поля цветочные, умолкнет шёпот трав. Я буду ждать, ступая голыми ногами Метели царственной на шёлковый рукав. А ночью каждой улетать с гагачьей стаей Я стану к северным далёким берегам, Чтоб отыскать тебя. Быть может, ты порхаешь В дыму серебряных и бледно-синих гамм. Но всё идут снега, стихают звуки вальса, И не оттает моё сердце по весне. Не клевещите, я искал. Я не дождался, Надеясь встретиться с тобою в полусне...

Так крепко сжаты лепестки твои, цветок, Ты так похож во сне на сердце под наркозом! Мне расскажи, какой воды живой глоток Освободит тебя от вечного мороза? Мне тоже хочется увидеть солнца луч, Вдохнуть, наполниться прохладой и свободой, Но крепко склеены мы с Нею на сургуч, Как все листки твои и стебель,- злой природой. Скажи, как узы побороть, как отомстить За нашу схожесть? Я ещё томлю надежду, Что есть иной исход, чем просто боль убить, Разрезав сросшиеся помыслы небрежно... Я так хочу растаять с утренней звездой, Забыться сном, как забываются младенцы!.. Я перестану думать сутками о Той, Что нежно сжала в кулаке немое сердце. Я перестану думать, перестану жить, Когда Она исчезнет, пить я буду слёзы... Цветок проросший в кожу мне не удушить... Ты так похож во сне на сердце под наркозом!

Твой взгляд, как долгий дождь, меня насытит, Напьюсь им допьяна и в землю проросту, И будут вечно под ногами виться нити – Чувств нежных корни, заполняя пустоту. Куда не ступишь ты ногою обнажённой, Везде распустится цветок, алея в кровь. Я долго вглядываться буду напряжённо, От твоих глаз сойдя с ума, в предел бездонный, Где на песке сухом, звездою обожжённом, Вдруг распускается живительно Любовь...

Ты возвращаешься. Поля волнуют травы Холодным ветром, расцветают облака, И как волшебные восточные приправы, Твой томный запах чую я издалека… Твои мечты летят на воздухе осеннем, И расплетается узорно бечева Моих надежд. А ты заметила мгновенье, Как потянулись к дому сердца рукава? Ты возвращаешься. Я замер ненароком И удивился стукам бешеным в груди. Среди сияющих радушно ясных окон Лишь ты одна сумеешь мой огонь найти.

Пойдём скорее, за окном кружится вьюга, Я покажу тебе, как мертвенно-бело, Вот только б нам не потерять в свету друг друга, Вот только б нас той пеленой не замело. Пойдём скорее, в поле сахара и соли, Я угощу тебя до боли простотой. Я покажу тебе в снегах цветы из крови, Мы восхитимся вместе нежной красотой. В ночи безликой, ты сожми покрепче руку Мою, и если страх пронзил, закрой глаза. Пойдём скорее, за последним зимним кругом Застынет льдинкой на щеке твоей слеза. Бежим, бежим, в туман рассыпчатой метели, Давай ухватим это нежное крыло! Вот только б мы вернуться в мир живых успели, Вот только б нас той пеленой не замело…

Гроза осенняя и небо цвета олова Нас не согреют вместо солнца поутру. Я распускаюсь, как бутон, цветок эоловый И лепестки мои трепещут на ветру. Не отогреемся снегами запоздалыми, Дыша на пальцы, выпуская белый пар. Ты поцелуешь мой цветок губами алыми И обернёшь росток в сиреневый муар. В груди холодной всё покрылось коркой инея И твоих глаз глубоких замирает свет. Я распускаюсь, становлюсь стеклянной лилией, Одетой в лёд, как в туго стянутый корсет. Над головой гранит темнеет назидательно И больше нет причин скитаться по дворам. Яд в лепестках, а не в шипах. Да, я предатель, но Всегда была верна ноябрьским ветрам.

Молочное кружево дыма плетёшь, выдыхая слова, Рисуешь на стёклах картину… Кружится от звёзд голова И шлейф серебристой метели полощется под каблуком. Ты помнишь, когда-то хотела расправиться с этим мирком? Омеловых листьев узоры уткали заснеженный сад… С твоим гипнотическим взором не может сравниться закат, И сотни пушистых снежинок слезами стекают с ресниц. Ты помнишь букет из кувшинок в руках беспощадных убийц? Медовые волны над лесом ведут к пробуждению птиц, Ты тоже под светлым навесом летишь на крылах колесниц Увидеть рассветное лико старейшей, но властной звезды. Ты помнишь истошные крики об имени жрицы Беды? Не смею сладчайшим нектаром украсть поцелуй твоих губ, И каждою ночь с тихим жаром молюсь о тебе, милый друг. Пускай обойдут сердце тени, пускай будет чистым твой путь! Как шла ты по адским ступеням, мой ангел, навеки забудь!

Когда текут туманы чёрные под кожей И выливаются за грани серых глаз, То обезболиванье жизни не поможет. В тиши межрёберной последний свет угас И ледяной ладонью не поймать надежду За шлейф атласный, не просить её вернуть Тот привкус жизни позабытой, безмятежной, В которой ночью я могла без слёз заснуть. Когда кружат вокруг кошмары-лицедеи И между строк мне подливают в чашку яд, Годами длятся невозможные недели, Безмерно множа легион своих плеяд, И наводняются души моей затоны По горло вязкою мазутной пустотой. Когда молчишь, а из-под кожи рвутся стоны, Не обезболить жизнь таблеткою простой.

Твои глаза – плоды терновника в тенях Ресниц огромных, будто спрятаны от света, И вся ты скована шелками в простынях Небесно-синего волнующего цвета. Уберегу тебя от огненной звезды, Вобрав под сердце каждый миг твоей улыбки И целовать примусь ладоней нежных льды, Сам леденея от любви в жестокой пытке. Твои глаза – два фиолетовых цветка, Свои бутоны крепко сжавших на закате. Я осушил бы всю тебя во два глотка, Когда б не таял в этом дивном аромате. Не оборву тебя, заботливо смирюсь С тем, что очнёшься ты, когда меня не станет. И с этим знанием остаться не боюсь, Ведь крепко верю, что терновник не увянет.

Подземный ветер из тоннеля мне в лицо. Толкают в спину чьи-то мысли утомлённо: «Шагни вперёд, представь, что это лишь крыльцо!» Стою и жду огней из мрака напряжённо. Гудящий червь меня глотает сотней ртов. Провалы сна. Я просыпаюсь ослеплённой И вновь иду к огням мерцающих костров, Не глядя в лица, пульс считаю отрешённо. Над эскалаторами толстый слой реклам. Сорвать их листья! Есть лицо и сотня клонов, Идущих медленно на месте по следам,- И смех, и вздохи, всё по жизни унисонно. Подземный ветер – сгусток фобий и тревог. Слова мерещатся мне в песне приглушённой: «Шагни вперёд, представь, что это лишь порог!» Шагаю. Боль и лязг колёс во тьме вагонной…

Закрой окно…в душе сквозняк и мёрзнут руки, А ведь забиты были щели пеной слов, Да, видно, все слова забылись смертной скукой И растворились, разлетелись в пыль углов. Закрой глаза и я уйду, уйду неслышно, Ты не заметишь, как застынет тишина. Картина комнаты окажется привычной, Привычно ждёт тебя опять бокал вина, И шорох платья обратится в шорох листьев, И стук каблучный станет эхом за окном… Я навсегда уйду из писем и из мыслей, Покину тенью незаметной старый дом. Закрой окно…чтоб не вернуть былое время, Чтоб не взглянуть случайно в высоту небес И не понять, что я была твоим твореньем, И как иные, образ мой вдали исчез…

Улыбка, скованная холодом подкожным, Запомнись мне и не покинь меня в бою! Я буду делать всё, что даже невозможно И, может быть, с тобой увидимся в раю. Слеза горячая из глаз небесно-синих, Не позабудься мне и грей своим теплом! Я ад пройду и даже в смерти будут силы На то, чтоб ради света справиться со злом. Любовь, Единственная, вечная опора, Не подведи в шрапнельном свисте, не уйди. Когда раскроется ларец святой Пандоры, Прижму тебя к обеспокоенной груди…

Под сводами моста в железной арке Стояла и не знала, как же быть. Я протянула маленький подарок. Возьми. И постарайся сохранить. Не знаю, что ещё отдать возможно, Ведь ты уже забрал себе мой Мир,- Раскинул полигон под белой кожей, В душе устроил балаганный тир. А что теперь?.. Когда он весь разрушен, Бери себе последнее, что есть. Вот сердце.

Роскошен белый плед в ладонях ноября, Ещё не высцетший и дышащий прохладой, Он окропил сияньем все деревья сада И золотые купола монастыря. Мне из окна не разглядеть кустистых роз – Окно покрыл узор из инея и снега, А мне так хочется пуститься лёгким бегом В объятья цепкие, в лазуревый мороз. Быть птицей в клетке, умирать от духоты И созерцать луну – тоскливую лампаду Мне так не хочется в преддверье снегопада, И знать, что там, в саду, погибли все цветы. Так невозможна красота от серебра Невинно-девственной и тихой светлой кельи. Там, за стеной, кружатся дивные метели, Как у свечи моей – слепая мошкара…

Немного надломлена, вяла, скучна, Иссякла во мне незаметная радость. Тебе объяснить? Я испита до дна, Ни капли тепла в пустоте не осталось. Тебе объяснить серый иней в глазах, Тебе объяснить литры пролитых на пол Сверкающих ливней?.. Нет, я не гроза, Скорее, подобна ветрам листопада. На улице душно, на улице дождь, Покрытая ржавчиной, стынет аллея. Тебе объяснить этот день? Нут так что ж, Сегодня я лгу и совсем не жалею… Я лгу, что не мёрзнут ладони и нос, Что кашель проходит, проходит и время. Цвет неба – то медный горит купорос. От тяжести сердца сгибаюсь в коленях. Немного надломлена. Тростью-зонтом Себя опираю на круг повторений. Тебе объяснить? Объясню, но потом, Когда в кулаке снова будет терпенье.