В деревне "Забивалово" стояла ночь. Месяц с нагло расползающейся физиономией лениво разбрасывал по округе скорее пародию на свет, нежели настоящее лунное освещение. Возле покосившейся от времени избушки семьи Отщепенцевых собака Жулька по привычке затягивала продолжительный вой и замолкала за всю ночь лишь на полминуты, когда ей казалось, что хозяева собираются вынести ее любимые, засохшие еще в прошлом году, кости зарезанной коровы Машки. Неподалеку от избы росли две согнувшиеся в три погибели березы, под которые семья Отщепенцевых каждую осень закапывала грибницу обабков и под которыми каждое лето ничего не находила. За березами высились две теплицы, сверкающие своими разбитыми стеклами как гирляндами на новогодней елке. В теплицах этих вряд ли, даже при всем желании, можно отыскать больше трех гнилых помидоров, пары переросших желтых огурцов и нескольких, скрученных как спиралевидные макароны, перцев.

Рано утром, около одиннадцати, Сергея разбудил телефон. «Какая сволочь звонит в такую рань?» – подумал он, и не спеша выбрался из запутавшегося в ногах шерстяного одеяла. Разыскав под кроватью тапки, Сергей, прихрамывая на правую ногу, подошел к телефону. - Да? – спросил он раздраженно, подняв трубку. - Спишь, гад такой! – весело сказали на том конце провода. – А я вот всю ночь в кровати проворочался. Голова трещит, в животе пламя адское. Одним словом, состояние ужасное! А тебе все нипочем! Эх, мне бы твой организм! - Могу одолжить, только спать не мешай. - Как ты с лучшим другом разговариваешь? Мне плохо, а ты спишь! – в трубке тяжело вздохнули. – Знаешь, у меня и денег после вчерашнего ни черта не осталось. - А я при чем? Я что ли просил тебя их тратить? - Пускай и не просил. Зато угощаться не отказывался. Теперь твоя очередь подносить. Приходи ко мне и купи по дороге чекушку… нет, лучше литр возьми… Посидим! - Да в меня не полезет эта гадость больше! – Сергей потер глаза.