воздух сух - тополиный пух, ставит страх клейма на глазах. а белый вождь вызывает дождь - для тебя. чей-то глас протрубит приказ, чей-то взвод по пустыне вброд. а белый вождь вызывает дождь - для тебя. беглый раб полирует трап, плеть и соль полируют боль. а белый вождь вызывает дождь - для тебя. ждет песок выстрела в висок, ждет свеча ветра-палача. а белый вождь вызывает дождь - для тебя. будет свет - смоет серый цвет, будет дождь - смоет грязь и ложь, ведь этот дождь вызывает вождь - для тебя.

я замираю. бессмыслицей - каждый жест. вакуум держит за горло - не сметь дышать. сердце напрасно рвётся из этих мест - хоть и грудная, но клетка - не убежать. не растворить себя, сколько не пляши в струях кислотных ливней, впадая в раж только сгорят лохмотья. а для души некто готовит отточенный карандаш: с приторной нежностью вычертит штрих-разрез вычерпнет боль и - картинкой - под микроскоп: "гляньте, вот здесь эмоции чудный срез..." господи... а слабо - небольшой потоп? лучше локально-местный, в одну волну - схлынув, оставит снежно-хрустящий пляж, ветер, гоняющий сонную тишину, маски-раскраски да сломанный карандаш.

я вернусь отголоском прошлого, календарные править правила: зачерпну ледяное крошево, что зима второпях оставила, буду с места весною сорвана, но вернусь дождепадом осенью. чтоб строкой, на полслове взорванной, опадать на чужие прописи... разговеюсь ночным свиданием, просмакую луны рождение /где-то с краю - светло и праведно, остальное - по настроению/ остальное - сродни фантазии, перекованной в буквы строчные - в переулке простудном с оказией - сквозняком - отправляю почту я. жёлто-красно-коричнево-рыжие... их сожгут на Фонтанке в пятницу, где по делу о чижике-пыжике как обычно иду соучастницей... ...заседание высшей троицы, приговор, шепоток: "до скорого..." и окончится жизнь, как помнится, на рассвете. контрольным в голову.

я научу тебя не рассуждать, а просто ждать. чтоб выцвело знаменье на знамени больничном, серой тенью ушло в кусты. как тяжело дышать в вечернем сумраке туманом обещаний. бутон закрыт еще, но увяданья след его коснулся, и накинут плед незримый на чело твоих страданий. из тысячи придуманных названий тому, что суждено - любое лжёт. я провожу в последний твой восход твои полвздоха, как напоминанье о том, что мы конечно же умрем - увязнем на задворках мирозданья, как некие крылатые созданья - в смоле, так и не ставшей янтарём.

мой белоглазый сон на сгибе ночи - льдинкой под языком. отточен до совершенства блик озёрной стали. я обернусь на крик - меня узнали. маленькие друзья больших стремлений, здравствуйте, это я - ваш верный пленник. я замыкаю круг, и до рассвета высказанное вслух - да станет ветром, пеплом - узор, сплетенный пляской пальцев. тайна новорожденных - штампом в святцах, пусть повторят забег к восходу солнца в стае ночных калек... а бог смеется, делает ставки и ловушки строит. тем, кто не пал в пути - воздастся втрое..

..он расставит ловушки с приманками из обнажённости дна твоего совершенства, но не сможет заполнить анкетами лист, что лежит перед ним, необдуманно чист, как на первых порах легковерного детства.. ..карандаш литератор отточит на лжи, у поэта в запасе - терпенье и перья, но давно променяли мечи на ножи, и свернулось дорог полотно в виражи, и гербам на щитах не окажут доверья.. ..пережиток эпохи дворовых интриг окольцованный статикой внешнего боя, не последний в игре перекрученных фиг по карманам. в мишень превратившись, за миг до беды - да простит своего героя.. ..предсказатель из мифа взлелеет завет, исказит в зеркалах и прогонит с постоя сквозь доверчивость масс, бросит горсткой монет возле храма, где нищий, стрельнув на обед, философски вздохнет - "все пройдет", все пустое"..

мне бы хотелось - вместе, мне бы хотелось - рядом, выточить слово чести и непреклонность взгляда из абсолюта истин, брошенных камнем в небо. вынырнув в утро чистым, нежностью вызреть мне бы и раздарить по крохам всем, в ком душа устала. чтобы меня - много, даже когда мало. мне бы попасть в птицы.. лично раскрасить осень.. мне бы... сперва родиться. всё остальное - после.

я не поэт. я случайный прохожий. может, слегка на других не похожий - с кожей, расчерченной в клетку /под шашки/, с туго натянутым нервом-растяжкой. был бы поэтом - лежал бы на крыше мира, где звёзды пожаров не выше, нимб золотил, да кроил бы реальность, веровал свято в свою гениальность. рифмы тасуя, жонглируя словом, бил тишину оглушительным соло. осенью умер - вернулся бы летом... жаль. не случилось. родиться поэтом.

в автобус, переполненный богами не втиснуться. поэтому пойдем пешком. неспешно. чтобы под ногами хрустело небо в лужах первым льдом. тепло почуяв, полнилось водой и острой кромкой с точностью хирурга вскрывало швы, наложенные с той стороны зеркального недуга стыдливостью движений нервных рук /так вышивают смайлик на заплатках души. так прикрывают сердца стук нелепо-яркой клоунской перчаткой/, очистив, отпускало налегке и, как благословение в дорогу - сворачивалось каплей на руке, пульсирующей солнечным ожогом.

..мы бессменные узники здешних полей... заплетенные в косы, созрели колосья, и опали зерном - бесполезные взносы в оскудевшую землю. затертость нулей телефонных рулеток безжалостна россыпь - здесь кричи-не-кричи - не прорваться сквозь клей скорострельных гудков и прикормленных фей /по объятью на брата/, и местные осы тем завистливо-злей, чем отточенней жало, да стандартней крыло, да стремительней лёт, здесь на помощь никто никогда не придёт, даже если беда возрастёт до пожара, и от жара оплавится солнечный свет, янтарём истекая в кипящие воды... ..нам врастать в этот край безымянной породой - монументом надежде, сошедшей на нет...

я, простившись - простила, расставшись - растаяла. просто водопадом стекала со стёкол твоих городов, где училась гадать на ромашке, а ночью по звёздам пролагала маршруты свиданий опасливо-поздних и лелеяла саженцы в сводах висячих садов, прорастая травой сквозь гранитность твоих перекрёстков, переростков-домов, превращала спокойную гладь в страстный вызов изломанных линий отвесов-откосов и искала, искала, искала придуманный остров, на который судьбой суждено было нам не сбежать. что же, быть посему. ручейками сплеталась и - мимо бывших идолов-статуй текла безымянной рекой. а твои волнорезы кромсали остаточность грима - декораций фальшивых для несостоявшейся примы - не такой, как хотелось тебе. навсегда не такой.

..выходило, что были мы нерасторопны, когда провода отпевали сошедшее на полустанке ошалелое лето. шальными подбитые танки отступали с позиций, горела трава, и беда наступала на пятки, а где-то - бежала вприпрыжку, обгоняя и ставя подножку усталым войскам, рассыпалась песком, подступала тисками к вискам, обучая бесшумно снимать часового на вышке. беспокойство гасила в глазах, выводя на расстрел - мол, закрыты счета должникам перед смертью /но всё же с отходной выходило на пару медяшек дороже/ и колчан за спиной дребезжал нетерпением стрел.. ..по всему выходило - беда. и пришла не одна - из железных шипов создавала подобие правды, заплетала в венок, говорила - считаешь, что прав ты? так носи-не-снимай, до победного залпа. до дна выпивай свою боль, свои страхи, своё сожаленье - что бескровно метанье ножей по бесплотности тел отошедших врагов и друзей, пересекших предел, только ты - и беда.

нас искало наше прошлое с фонарями - да при солнышке, каплей в море после засухи, с индульгенцией за пазухой.. мы растили настоящее на окошке в тёмном ящике, сыновей обманкой тешили, называли дочь - надеждою.. мы на будущее ставили медяки, писали правила, заселяли сны химерами, да крестили внучек верами..

..сорвалась с крючка - приманка была не очень, с головой - в одеяло, где мир - невозможно тесен. забывает время свихнувшийся скверный почерк и швыряет клочки опоздавших родиться песен дирижерам заезжих оркестров - забавы ради.. а на мир снизошла весна за вассальной данью, одарив превосходством пускай не на год, так на день гончих псов в несезон охоты за шустрой ланью. без морщинки натянуто небо, как ткань на пяльцах, монотонны цвета одежды весенней свиты.. ускользает песочный слог сквозь немые пальцы на коротком отрезке от "ранена" до "убита"..

..блюдцами бьётся о стену благополучие бледных мирков со смещенными центрами истины, каждый из них, несомненно - изделие штучное, вроде гнезда, но не пухом, а углями выстелен.. ..плавится болью ожога моя независимость - гасит окурок обиды твоё раздражение, буря в стакане воды отзвучала фортиссимо - эхом дробится и катится с поля сражения серым клубком по околицам. к черту условности- праздности-вольности-грубости гробокопания - шероховатость ладоней изгладит неровности на невзаимном отрезке существования, выручит несколько прядей ловушкой-заколкою смятых в бесформенность, и, наплевав на приличия, губы, сведенные мелкой, бездарною склокою, от безответности нежным касанием вылечит..

"... и даже пень..." Почтим присутствие весны Организованным похмельем, Собрав ее прикосновенья В дрожанье пагубном струны Разбавим сухость зимних снов Глотком весенней благодати, Забавнейшее из занятий – Смешать коктейль из сквозняков. Забудем в строгости оков Упрек игры на пораженье, Отыщем в лужах отраженье Своих беспаспортных грехов И завершим достойно день Слияньем стилей и аккордов. Восторг и зависть всех народов – Цветущий буйным цветом пень!

беспечальность на части, предзакатность - за грош. я стандартное счастье проверяю на ложь - примеряю штандартом на обломок весны, где на контурных картах непрокрашены сны. неприветливость утра мечет бисер "на бис", променяв камасутру на банальный стриптиз наизнанку. и грани отшлифованных фраз не убьют, но изранят ненасытностью дрязг. в перестрелке событий /перелёт-недолёт/ расплетётся на нити мой ковёр-самолёт, и загаданный остров на торгах - за пятак, ну а душу /с износом/ как довесок - за так.

Вы были бессоннее всех городских бессонниц, целовали ступени, по которым ступало лето, заставляли биться сердца неприступных звонниц, разнося по округе эхо своих приветов. Вы по звёздам учили сказки, а жизнь по шрамам на запястьях подруг, переживших однажды осень, прочитали от корки до корки законы кармы, но вплетали залётный бриз лёгкой лентой в косы. по мишеням промазав, ломали и лук и стрелы, да и стрелки часов. заодно. чтоб не застить счастью, иероглиф "любовь" на стекле рисовали мелом чтобы легче гадалось на картах червонной масти. в перерывах вязали перчатки бездомным кошкам, почитая за миф города, где сквозят метели.. Вы спешили собрать свою жизнь до последней крошки, но однажды споткнулись об осень и... перегорели. ...до апреля, мой ангел, до нашего с Вами апреля...

..сочится временем стекло, чужую прихоть отражая, и тонкой трещинкой, у края, столкнёт в расселину, в тепло истёртых граней.. бьётся тень на сотни розничных приманок, и в них обманутый подранок приюта ищет. так мишень, посмевшая бежать из тира от предвкушения сквозных ранений - ищет белизны пустых холстов изнанки мира..

..как хорошо, что я училась плавать... и тонкой кромке льда не причинить вреда запястьям, что белеют в тишине глубинно-голубиного подлёдья напиться вдоволь (только не сегодня) остывшей от бессилия воды и робко-робко перейти на ты с прохладнокожей медленной русалкой. не жалко что разбито торжество на до и после взорванным апрелем, когда потусторонние метели неспешно приласкали божество и разыграли пьесу на рояле /не белый, не в кустах, но как звучит/ о том, что божества истончен щит - печали мира выдержит едва ли... и пусть уж лучше божество поспит.. ..как хорошо, что я училась плакать в тот день, когда незрячая весна проходит мимо, прикоснувшись шлейфом, к улыбке мима, и к твердыне сейфа, и к рознице подарочных имён на манекенах /завтра - распродажа, как раз к сезону/ выветренность пляжа лелеет сон про будущий аншлаг. мой белый-белый - не рояль в кустах, но флаг обетом - разучиться плавать к лету. а плакать - в среду... к званному обеду.