Тут нет никого. Пустота только. Холодный-холодный вакуум. И тоска, что осточертела до коликов, Приправленная чугунным мраком... Всё разыскивал эхо шагов Твоих, К каждому звуку прислушивался. Располосовал осколками души кофту, Свернул в трубочку торчащие уши... Тут нет никого. И быть не может. Сам разогнал света источник. Из антрацитовой тьмы скалится рожа, Уставшая, небритая... моя, точно...

А ты со всех ног, как сумасшедший, Бежишь, не смотря на сбивающий шаг Порывистый ветер, внезапно пришедший Из выцветших снов, что взрастил ты - дурак... И, вот она - цель. Через хлещущий ливень Лишь руку свою, сделав шаг, протяни... Давно ли ты стал себе жёстко противен, В тоске и печали?.. Куда ты без них?.. Намокла душа, и свобода не греет, И мысли терзают израненный мозг... Бежишь со всех ног... а вдруг ты сумеешь Коснуться Её через тысячи гроз?..

Ты прости, если я, черезчур, назойлив. Но, от мыслей моих, я себя не могу избавить... В них, по прежнему, Ты. Продолжаешь сегодня править, Избавляя от долго терзавшей, душевной боли... Не ответа прошу. Я хочу, чтобы просто знала, (И, молю, не сердись, за потоки зеркальных рифм.) Появившись в жизни моей, Ты, вдруг, ею стала, Всё иное, практически полностью, растворив... И сейчас, на обеде, свои остужая мышцы, Я пишу эти строки Тебе, как своей вселенной. Пусть "спасибо" моё донесут Тебе ветры-птицы... Красота Твоя - навсегда. Я на этой планете - бренное... Я не видел, доселе, людей, столь святых и добрых... Я не знал, что и сердце бывает таким большим... Ты - религия. Мир этот так для Тебя фальшив... Ты - единственный здесь, среди нас, эталонный образ...

А Ты религией моей, незаметно, стала... Со своими обрядами, храмами, исчислением... Со своими заповедями и святыми знамениями... Предшественниками всех моих ритуалов... А я день начинаю с, Тебе, молитвы... Из глубин разума, Тебе, рифмованных строчек... Молюсь Тебе днём. Вериги ношу ночью. С депрессивной тоской по Тебе в постоянной битве... А я день завершаю, Тебе, покаянием. Иконам Твоим доверяя самое ценное.. Дышу Тобой. Верю в Твой свет, непременно, я, В независимости от времени и сквозь все расстояния...

Вот и дни без Тебя колесом покатились... Один другого серее... Ну надо же - все клетки разом влюбились, Единогласно... В полной идиллии, Забыть бы Тебя. Забыть бы... Скорее... Обрубил себе связь с окружающим миром. Остался наедине с хворающим мозгом. Память долговременная уже простирана, На крайний случай в сарае секира, Если назад откатить уже слишком поздно. Занял себя привычной тяжёлой работой. Строю дома. Не планы на будущее... Бегаю в обед в ближайшую булочную, Вечера встречаю шагом прогулочным, Окружил себя делами-заботами... Глотаю пилюли от дикой печали, Тоску на окне гербицидами заливаю... Страдаю... Страдаю... Страдаю... Страдаю... А Ты в голове гвоздём нарываешь... Который, как знал, из меня не достали...

Стройным рядом березки тянутся, По окраинам троп просёлочных. Стелит травами землю пряными, Солнце по небу тащит волоком... Мир храпит на ветвях столетия, Год от года качаясь в стороны. Мы с Тобой его не заметили, Поделив наше время поровну. Мы блуждаем витыми тропами, Стройным рядом берёзки тянутся... Мир храпит, пока не ухлопали.. Мы исчезнем, а он останется...

Наблюдать, как горит горизонтом рассвет, окрест. У обрыва стоять и смотреть, как душа иссохнет. Или просто, забыв о Тебе, разом сняться с места, Убеждая себя, что от светлой любви не дохнут. Разложить на исподнее правду последних фраз. Разорвать круг печали на грустных минут сегменты. Заключить перемирие с ветрами вольных трасс, И не думать о том, кто волнует Тебя и где Ты... Окунуть в безмятежность от злости кипящий ум, В единении с миром очистить нутро от скверны, О Твоей красоте не пускают потоки дум, Пожирает болезного путника злая ревность...

Танцевало костра пламя лесною поляной. С голодухи лизало жадно сухие ветки. От щедрот своих отсыпАла богато Земля нам, Как-никак, хоть и глупые, всё же родные детки. Разносился по лесу заливистый смех неспящих, Заставляя зверьё навострить по тревоге уши. Что-то было такое в нём... Словно бы, настоящее. То, что редко сегодня сближает шальные души... И, казалось, что время навек усыпили боги. Что чернеющий мрак побеждён костра светом коло... Но танцующий бес войны обивал пороги, О котором на утро июньское стукнул колокол...

А я собрал по крупицам историй себя живого, Отражая свой путь в столь коротких с Тобою встречах… И теперь, по прошествии лет, умираю снова, В наказание свыше за выросшую беспечность. Ты цветёшь не по дням. Ослепляя, пусть не нарочно. Оставляя меня средь отравленных противоречий. Я Тебя на подкорку свою записал построчно, И слоняюсь по свету, навеки Тобой отмеченный… В каждом новом лице, в каждом взгляде, что мне дарован, Я читаю Твой свет, и теряю себя крупицы. В моём выжженном космосе Ты, мой рассвет, сверхновая, О которую мне, без прикрас, суждено разбиться…

Ему услышать Твой смех - Грех... Он пред Тобой, словно лист Чист. Шенкует ревность за всех Тех, Кто вырос - максималист, Плечист... А дни слагаются вдруг В круг, И поднимает волна Со дна. И в книжке список упруг Подруг, Да только очень нужна Одна. И, мог бы просто забить, Жить. Все номера постирать, Спать. Да только сердце зашить Нить В Её кармане нельзя Взять...

Твой чарующий смех – электрических импульсов сеть… Твой струящийся голос, как отзвуки райских кущ. Я листаю Тебя, забывая окрест смотреть, Лишь с Тобою мой мир, где бы ни был я, так цветущ… Под холодной луной ночь играет ноктюрны крыш. Я пишу эти строки, внутри унимая дрожь, Для Тебя. Ты, наверно, уставшая, сладко спишь. Пусть невзгоды Твои смоет утром бродяга-дождь... Ты вошла в мою жизнь, оставляя меня гореть... А я шагнуть не могу, чтоб в безумие не упасть... Твой чарующий смех - электрических импульсов сеть, По ячейкам в которую волею судеб пришлось попасть...

Намотал на протектор колёс прозапас рифм. Да в динамики ссыпал довольно печальных нот. День за днём я давно сам с собою держу пари, Что сегодня уж точно упрямо пойду в обход. Солнце спрятали снова титаны могучих туч. Наливают, стараясь, цвета моих глаз свинцом. Я сегодня увидел пустую во сне тахту, И, сошедшее с лика иконы, Твоё лицо. Слово к слову, сложу Тебе пару строк. Разнесут их по свету ветра полупьяных дней... Вот же нонсенс - идущий в обход пророк, Для которого мир с каждым днём тесней...

Посмотри, это снег потерял свою душу, Глядя в солнечный свет он беззвучно заплакал. Превратившись с весной в придорожные лужи, Растворившие солью стихи на бумаге. Посмотри, это небо болеет дождями, Так печально, что люди попрятали лица. Мы, в стотысячный раз перекрасили знамя, Ожидая, наивно, что счастье случится... Посмотри, это я открываю рассветы. Для Тебя. Каждый день. В надежде, что нужен... Остановленный разум курком пистолета Превратится с весной в придорожные лужи...

Как мириться с судьбой, что, зазноба, полна разлук? Как ходить по земле под давлением тысяч дел? Как найти себя в Той, что назвал уже "лучший друг"?.. Мы своими руками куём себе свой удел... И, в поверженном мире, лишённом последних снов, Опоясанном щедро цепями людских систем, Ты - гранит. Ты основа моих основ. Световое окно средь обшарпанных лысых стен... Подари же мне ласковый Твой мимолётный взгляд, Чтоб мириться с судьбой, что, зазноба, полна разлук. Я в дороге сегодня. Я верить в Тебя так рад... Я нашёл себя в Той, что назвал уже "лучший друг"...

Вот и дождь напоил подсыхающей почвы пяди, Знаменуя весну, отзеркалил дома в лужах. Я, в тоске по Тебе, миновал двадцать шесть стадий, Сомневаюсь уже, что моё сердце мне служит. Просто бьётся устало в ладошках Твоих нежных, Всё в надежде не стать навсегда для Тебя занозой. Полыхнуть поутру. Слабым светом Тебе забрезжить, И с весенним дождём прогреметь о любви грозами… Сотни тысяч моментов с Тобой запишу в тетради… Десять тысяч мгновений, как стала моей музой… Вот и дождь напоил подсыхающей почвы пяди, Знаменуя весну, отзеркалил себя в лужах…

На дорожную пыль разменяю глухие стены. Облаками укроюсь, насколько хватает глаза... С каждым днём Ты всё больше течёшь по моим венам, В каждом жесте моём, с каждой новой моей фразой... Пролетают поля за окном, раскрывая дали, Коротается время за мерной мужской беседой... Сердце теплит надежда, что Ты меня вспоминаешь, Пусть всего лишь на миг, и в глубинах души где-то... Забивая дыхание, резво шуршат колёса. И, Ты знаешь, не важно, что ждёт меня с виражами. Будет солнечный день, или дождь принесёт грозы,

Солнце лизнёт грязно-серых домов стены, Косточки старым скелетам подогревая. Пересчитаемся, вдруг кто-то вскрыл вены, Бурно общественность вечером не извещая... Снова с утра разошёлся большой муравейник, Лишь бы платили, да не было тучек на небе. Скажем спасибо, что пережили третейник, Да по усопшим от сердца закажем молебен. А я всё таскаюсь с любовью своей непомерной. Видно, потёртая, некуда, братцы, пристроить... Солнце осветит крыши домов мерно, Чтобы большой муравейник не знал покоя...

А он глаза свои прячет за шторами век, умеючи. Избирательно видит, теряя лицо за фильтрами. Замечает плохое, копает чужие мелочи, Всё пастельными тешит себя палитрами... А я открытый для всех и влюблённый в Тебя без памяти. За улыбку Твою передал Тебе душу истинно. Помогаю другим, и на ДЗОТы иду без знамени, Всё надеясь грехи свои стойким солдатом выстоять... Так и бьёмся за свет, только силы почти что равные. С переменным успехом. Да разными судим мерками. В этой вечной борьбе для меня, несомненно, главное: Я - на этой Земле, он - за тонкой мембраной зеркала...

Собирая бутоны ещё не раскрывшихся дней, Приминая траву, опалённую свежей росой, Я не сразу заметил, что двигаюсь строго за Ней. Обнажённый душою, счастливый иду и босой... Отдавая крупицами с возрастом резвую прыть, Наполняя мешочек случайных, казалось бы, встреч, Про себя отмечаю, что хочется просто побыть Рядом с Ней, постараться навеки Её уберечь От жестоких людей, от весенних холодных ветров, От безумного мира, что метит коварством по Ней... Но, при всех красках чувств, не найти мне связующих слов, Собирая бутоны ещё не раскрывшихся дней...

Разменяет на вечер апрельский остатки сил, Разлинует тетрадь и опять о тоску споткнётся… Просто жил потихоньку и лишнего не просил, Но, познав Её суть, он о душу Её сотрётся… Сколько раз в голове он крутил для себя кино, Сколько раз за грудиной истошное прятал сердце. Он читал Её враз, даже к ней находясь спиной, Наслаждаясь Её красотой, подбирая терции… Полыхая огнём, оставаясь учтив и мил, Он, рифмуя свой бег, вновь шагнёт на качели солнца, Разменяет на вечер апрельский остатки сил, Разлинует тетрадь и опять о тоску споткнётся…