Овал лица был скуп и резок, Тяжелый жгут волос на голове. Как будто что-то полоснуло лезвием По горлу в обнаженной тишине. Глядя во все глаза, я видел лица, Киоска окна, мозаичный пол, Достаточно оборотиться, И все уйдет - остывший сон. Но все движения естественны и звонки, Картина требует достойного конца. Уходит сон, и как мы одиноки, Приснившегося не увидав лица..

Почему невесело в этот поздний час, Окошки занавесила темнота у нас, А ночь подкралась кошкою, мурлыча за окном, Вскрывая подноготную у стекол тишиной. И это одиночество - на людях вне людей, Как горькое пророчество придуманных страстей. Над лампою курчавою застыл недвижно дым, В забытом одиночестве остался я один.

Обычной привычкой тоски по уюту Назвать мне хотелось порыв тот минутный, Ее проводил и вернулся в общагу, Потом снова встретил, но все по порядку. Иду с магазина, продукты в пакете, она в синей куртке - нейлон сто процентов. Куда? - Я к подружкам. Зайдешь? - Да, быть может. Мне это так нужно. - Ну, ладно, попозже. Так два человека встречались с судьбою, Все просто, наверно, но сложно порою Бывает найти то, что видишь так часто, А в буднях на миг появляется сказка.

Ты меня провожала - Обещание глаз. Ночь уходит с вокзала. Поезд тронулся враз. За окном на перроне Одиноко стоишь И плывешь потихоньку, А, быть может, летишь. Растянулось мгновенье И плывет без конца. Ты мое вдохновенье Отираешь с лица. Что такое прощанье - Куча брошенных слов. Ты плывешь в ожиданьи, Как планета, плывешь. Я вернусь и открою Эту тайну твою. Ты вплываешь звездою Путеводной в судьбу.

Я был пьяный, я это помню, И потому меня ты не тревожь, Опавший ствол задернуло дерном, И чистоты уже не сбережешь. Сегодня день, залитый водкой, Был чист, как стеклышко, и потому К тебе губами прикоснусь несносный, Забыв, ктоя, и что, и почему. А я последний пьяница Вселенной, Сейчас уже не тот я человек, Что было - это лишь химеры, В быту житья застрявшие навек. И пели птицы, соловьиных трелей Нестройный ряд зазнобился в лесу. И будут сниться лица, как со сцены, И образ твой, и липы во цвету.

Прыжок в бесконечность на полном бегу, Сорвался вперед, и стоять не могу. А вы не держите, уже бесполезно, В безвременье этом душе моей тесно. А лучше скажите, тепло где найти мне, То доброе слово - возврат из небытья. На людях обычно и скучно, наверно, Вот это безличное доброе дело. И станет мне грустно, что кончилась песня О детстве и юности, о жизненном месте, И станет покойно и мирно, и сладко, Где добрые люди, их нужная ласка?

И вот концерт, ха-ха и только, и хлоп в ладоши, и гуденье, и шум, и свист, и перегар, и музыка Шопена даже, и Шостакович - скрипки визг, и звуки, звуки без конца, не видно твоего лица в потоке лиц назойливых и грустных, и всюду руки, руки, руки, - какая скука!

Она читала доклад. Шипящие звуки танцевали на стенах и соскакивали звонкими горошинами в мои уши. Портрет - Луи Кранах, небезызвестная мадонна. Но вот, закончив семинар, встает он жесткий, холощенный. Я ухожу ко всем делам, законченным и не законченным.

Этот запах можно было держать в ладонях, этот запах можно было пить запоем, обливаться им, как водою, под лиловою луною. Был пропойный и звенящий вечер после зноя, и совсем неоднозначно терпкою листвою пахло так, что закружиться была готова голова, и не могла остановиться, не могла И в вальсе все перемешалось, и мне навстречу запах листьев, который в сердце я отмечу, эту встречу, эту встречу.

Звук рояля в комнате, в том конце коридора, учится школьница музыке. Слушаю, как нота рвется в воздухе, неумело, но настойчиво осваиваются звуки, что-то неразборчивое выводят руки. Возможно, и будут воздушно лететь Над клавиатурою тонкие пальцы, И выльются звуки в хрустальную песнь, Толь плакать, а толи смеяться. В той комнате, в конце коридора Лежат, искалечено, звуки, играют еще совсем неумелые руки.

Одних посылают боги, И эти живут без печали. Других посылают черти - Им это не делает чести. Меня посылало солнце Туда, где не видели солнца. Меня посылает ветер, Тревожный, мечтательный ветер. Меня посылали деревья В вечернее воскресенье. Меня посылали долины Навстречу любимой, Потом посылали тучи Слепящей тоской неминучей. Потом посылало снегом - По грязному шел тальвегу. Потом посылало ночью - Сегодня тебе не дочь я. Потом посылали песни - Забудься на миг в сонете. Теперь посылаю сам себя Куда подалее.

Из лета в дождливую осень, На северный край земли, Туда, где печаль уносит Приток Северной Двины. Здесь дерево стынет в ветре, Разброшенные кружева, И пели Казанские песни Архангельские купола. Они серебром облиты, И полные дивной красы, Как будто, взращенные в сини, Невиданные цветы. Я чувствую времени поступь, Когда восхожу на крыльцо, И вижу в окошке неброское Твое дорогое лицо.

В тишину моторов гром, Крыльев режущий полет, Синевы поющей стон, Сон - мечтатель самолет. Краснотянутость заката Под небесной глубиной, Обнаженная эстрада, Чувств мечтательный настрой. И, как будто, вниз с обрыва, Головой в студеный вал, Необыденность порыва, Возрожденный идеал. Очарованность мгновенья И невысказанность чувств. В глубь рассвета, без сомненья Самолета новый путь.

Это был лес. Он шумел весенней свежестью и осыпал запахами прелых прошлогодних листьев. Я упивался любовью белоствольных матерей - берез, кормящих меня своим молоком, и, будто незнаком, мне этот запах свежести их слез. Они шумели мне -проснись, и я бежал и падал в землю, и плакал на ее груди от этой радости весенней, мой лес, мой Господин.

Вчера я спрашивал у моря В его не самый тихий час, Как надышаться мне тобою, Как мне понять твою печаль? Мне море звонко отвечало, Волной, взбивая пенный крик, Что нету в жизни лучше рая, Чем этой жизни долгий миг. И я по кедровой аллее Бродил в непонятой тоске. И знал, что нет сейчас нужнее, Чем эти мысли о тебе Что кипарисов устремленность И диких роз цветущий пыл Не охладят не упоенность Далеким севером моим. Пусть там дождей холодных просинь, В заботах лица у людей, Лечу я сердцем в эту осень, К своей земле, к любви своей.

В небо ушел караван Мыслей прозрачных и странных, Скоро он будет там, Где расцветают тюльпаны. Там, где все дышит тобой, Где облака, как грезы, Там, где шумит прибой И распускаются розы. В этой далекой стране Звонко, хрустально, как в детстве Я улыбаюсь тебе, И разливается песня. Стоит для этого жить, Стоит узнать боль и муку, Чтобы на облаке плыть, Крепко держа твою руку.

Темнота и сверчки, и шаги, глухие шаги, голоса, магнитолы одышка, и тоска, без излишка. А потом я пойду по дороге провожать одиноких прохожих взглядом и в ночи раствориться, и тенью ползти по кустам с объясненьем, терзая, подвыпивших дам.

Среди женщин разных, несклонных, В помраченьи природная скромность. Этих глаз назойливых, томных, Трудно взгляд мне тяжелый нести. Только нет среди этих нескромных Одних чутких и беспокойных, Нежных, ласковых, непринужденных, Глаз, которых так трудно найти. Я бежал, торопясь, по бульварам И заглядывал в чьи-то глаза, - Песнопения и кулуары, И заботы, и вечно дела. Одинокая грустная полночь, Холодный и синий рассвет Не встречались - глаза отводили, Те, что дать обещали ответ. Надо было искать по-другому, Надо было на все наплевать, Надо было идти за любою И ее обиходность прощать. Только я все ищу необычность, Каравеллами в небе дышу. Где же бродит моя непривычность С той улыбкой на полном бегу.

В эту пору, когда цвели душные липы, И когда возбужденные взгляды прохладны, Я шагал по Арбату, проулком старинным, И бередил душевные старые раны. Или утром, гуляя в Измайловском парке, Сквозь туманную дрему являлся твой образ, И манил меня, звал в необъятные дали, Забывая, что я - одинокий прохожий. А, когда над озерами плачутся духи, И пьянящие сумерки вытяснят день, Меня гладят твои незабытые руки, И целует меня твоя милая тень. И тогда я прошу - оставайтесь навеки, И печаль твоих рук, и восторженность глаз, И роднящий нас вновь удивительный вечер, Что принес мне тебя в ожидаемый час.

Отбушевала солнца вьюга, Цветной закат плыл в темноте, А в мыслях бьется запах юга На бледно-розовом луче. Вставали горы - синий окрест, И море с солнцем, как топаз. Так начиналась чья-то повесть И продолжалась без конца. Но сердцем я стремлюсь на север, Там, где дожди и ждет любовь, Там, где бессонной синей тенью Не затворить тоску в проем. И я лечу, я разрываюсь, От плоти сердце оторвалось И все спешит к своей мечте, И ты появишься во сне.