Опять костёр горит в ночи, Как пламя яркое свечи, Костёр любви моей земной. Оставил ты меня одну, Но всё ж тебя я не кляну – Вина осталась за судьбой. И сердце жжёт огонь костра, Что нам светил ещё вчера… Костёр любви, На трон восходит злая ночь, Костёр любви, Лишь ты сумеешь мне помочь. Костёр любви, Не смей погаснуть невзначай, Не исчезай, не исчезай, не исчезай! Опять у бездны на краю С печалью рядом я стою, Но не могу смириться с ней. Сгорит последняя звезда, Но не потухнет никогда Костёр любви святой моей. Ты приходи на свет огня, Своим теплом согрей меня!

Когда заря горячею рукою Прочертит в небесах кровавый след, Душа, покинь убежище покоя, Проснись и на вопрос ищи ответ: Зачем, когда минувшие тревоги Гуашью белой смазали виски, Нам снова снятся грозные дороги И прежние друзья – фронтовики? Пусть жизнь вперёд лихим галопом мчится, Но ход земных часов неумолим, В архивах вечной памяти хранится Всё, что пройти нам выпало самим. Из песни спетой не изымешь слова, Не вырвешь из истории звена… Храните мир, чтоб не вернулась снова Та чёрная и страшная война!

(60-летию Победы) Стемнело. Пахнуло прохладой. Бессонница.

Светлая, желанная, Близкая и дальняя, Зазвучала ранняя Песенка весны. В ней – рассветы длинные, Трели соловьиные, Рощи тополиные, Радужные сны! В ней – слова заветные, Нежные и верные, До конца не спетые Строки о любви. День мой счастьем полнится, А весна раздольная, Удалая, вольная, Будит жар в крови! Ах, весна цветущая, Пеночка поющая, Ты волной гремучею В мой ворвалась дом! Про дороги дальние, Небеса хрустальные, Про мечты желанные Звонко мы поём!

Озлобленный взгляд мутноватый И пасти горящий огонь… Я вижу тебя, аллигатор, Я здесь, я готов, только тронь! В холодном стекле Танганьика И в Конго зелёной воде Твоё отражение дико Кричит о грядущей беде. Зубами стучишь плотоядно В погоне за жертвой слепой, А после, нажравшись в усладу, Уходишь на дно, на покой. Сейчас тебя солнце пригрело И тесною стала река, Ты вылез наверх очумело, Ты ждёшь… Но – ищи дурака! Не столь я доверчив и кроток, Чтоб, лживым поддавшись глазам, Попасть в эту адскую глотку И ползать во тьме по клыкам. Напрасно себя величаешь Ты гордым властителем рек – Не знаешь, несчастный, не знаешь, Как смел и силён человек! Я сам не начну наступленья И первым курок не нажму, Но чтобы за так на съеденье – Мне это, прости, ни к чему! Плыви-ка туда, за экватор, Хвостом по волне бороня! Я вижу тебя, аллигатор, Но ты не увидишь меня!

Смежив во сне пылающие веки, Одно и то же снова вижу я, Как будто еду я на стройку века, И всюду рядом верные друзья. В вагоне, переполненном толпою, Я под баян отчаянно пою, И в песнях тех живу мечтой одною – Прекрасней сделать родину мою. А поезд лихо катится по шпалам, Нас унося в непознанную даль… Как жаль, что это время пробежало И предано забвению – как жаль! А в городе стоит завод-калека, Покинутый на произвол судьбы. И он ведь был когда-то стройкой века, Источником дерзаний и борьбы! Россия пишет траурные строки На кровью перепачканном листе. Но верю я: иные будут стройки, Ещё светлей и праздничней, чем те! И вновь вернутся те года седые, И сон воскреснет из небытия – Я еду по трудящейся России, Где всюду рядом - верные друзья! 04.06.99

Обещанья, всюду обещанья, Валятся, как на голову снег: «Подожди – пробьёт твой час свиданья, Встретится любимый человек! Не гони, - твердят, - напрасно время, Не горюй, всё будет впереди!» Не грусти – так было с нами всеми! Не пори горячку, подожди!» Хватит ждать! В тоске проходят годы! Жизнь, она на месте не стоит. Тех, кто век у моря ждёт погоды, Никогда она не пощадит. Пронесётся вскачь – и до свиданья, И взмахнёт, как птица, парой крыл. И наивно веря в обещанья, Ты свою возможность упустил. Не желаю больше жить в засаде, Ожидая шанс счастливый свой! Я пойду вперёд, через преграды, Я рискую, страх гоню долой! Гор златых мне не сулите, люди, Спрячьте в ножны жалящую лесть. Надоело слышать слово «будет», Я хочу услышать слово «есть»!

У мудрых книг, у дальних звёзд, У улиц бесконечных, У рек, что, омывая плёс, В моря текут беспечно, У них и нас – судьба одна, И равное призванье: Даются людям имена, Вещам даны названья. Они привычные, как сон, Знакомые, как память. Пускай стирает их времён Безжалостная замять. Пускай меняются они (История виною!), Зато заполнены их дни Людской судьбой земною. Названья те, что мы даём, Дыханье обретают И вместе с нами каждым днём Незримо проживают. О, нескончаемый поток Бесчисленных названий! В крови у нас единый ток, Весь люд им – брат названный. Дорога жизни как струна, И вехи верстовые, Названья – те же имена, Но только неживые.

(по мотивам армянского радио) Я философ, и не скрою - Зад мой в дружбе с головою. Я сижу на унитазе В размышляющем экстазе. Каждый миг в мозгу кипучем Теснятся афоризмов кучи. Кабы мне поменьше прозы, То дорос бы до Спинозы! Всех учёных преть заставлю, На ребро вопрос посталю: Как расценят на Кавказе Мой процесс на унитазе? Будь в напряг сия работа, Я тут же нанял бы кого-то, А когда не рвутся жилы, Значит, ум превыше силы! Вот ещё проблема века: Где душа у человека? Не секрет - коль нужды справишь, То вмиг от мук её избавишь. Вот Вартан с женой Анушей Живёт душа конкретно в душу, Он, согласно этим фактам, Поглощён духовным актом!

С тобой вели мы тонкий, светский разговор, Но разошлись в пристрастиях резонно: Мне слух ласкал одесский каторжный фольклор, А ты - поклонница французского шансона. Жестоким спорам не было конца, Остался каждый при своём сужденье. Не мог забыть я нежного лица, Исполненного гордого презренья. "О, се ля ви!" - ты говоришь в ответ, Мне подмигнёшь лукаво - и привет! Ты шансоньетка - это не секрет, Руки твоей добиться шансов нет! И слышу я, как сев за клавесин, Играешь ты с наивностью младенца Песни композитора Жоржа Гарваренца. Обиды все прошли, само собой, Я молча сдался захватчице на милость, И приходить к тебе стал в гости, как домой, Чтоб чудной музой сердце наслалидось. Висят вдоль стен Легран и Азнавур, Твой интерьер богатый дополняют, И что расставил сеть на нас Амур, Они, несчастные, совсем не понимают. "О, се ля ви!" - опять звучит в ответ. "Мон шер ами", - шепчу тебе я вслед. Ты шансоньетка - с этим спору нет, Мой лотерейный роковой билет! И, безмятежно сев за клавесин, Играешь

Я хочу в небеса взлететь, Воспарить, окрылённая счастьем, Встретить звёзд вдохновенных свет И уже никогда не прощаться! Я хочу вознести Любовь К облакам, что легки бесконечно, Оглядеть свою юность вновь И остаться с ней рядом навечно! Я хочу чудеса творить, Чтобы грозные боги решили Все грехи мои сразу простить, И на милость свой гнев бы сменили. Я хочу свой тернистый путь Одолеть, не познав укоризны, Чтобы смело вперёд шагнуть К вожделенному солнцу жизни!

Подходишь к концу ты, двадцатый век, Навстречу иной грядёт. Я – сильный и страждущий человек, А имя моё – Народ. Меня ты крестил боевым огнём, Водил через гарь и дым, И был я надёжным твоим бойцом – Запомни меня таким! Взгляни на лицо, оно – шрам сплошной, А тело сплошной ожог. Я был в поединке с неправдой злой, Но справиться с ней не мог. Тираны пытались меня сломать, Но я непоколебим, И буду по жизни вперёд шагать – Запомни меня таким! Властителям было меня не жаль – К моленьям они глухи. Из мышц моих долго лепили сталь Свирепые дураки. Жестоко обманут я и забит, Осмеян я и гоним, Но мне лишь грядущее принадлежит – Запомни меня таким! 07.03.94 г.

Я о любви не буду больше петь. О ней все песни лучшие пропеты. До дыр затёрты старые сюжеты, Где всё одно, и не на что смотреть. Я о любви не буду больше петь, Хоть без неё печально мне и грустно. Но чья вина, что трепетное чувство Успело безответно отгореть? Я о любви не буду больше петь, Мне ясно всё, и всё давно известно, И не поможет никакая песня Безжалостное сердце отогреть. Я о любви не буду больше петь, Чтоб вновь не раздувать огонь страданья. Уже не те в душе моей желанья, И, может быть, умней я буду впредь!

Я не могу увериться в тебе. Ты лжёшь не мне, а самому себе. Вновь на столе от лампы круг, На нём чернеет тень моей руки. Сегодня я забыла про испуг, И смелые рождаются стихи. Строка, строка, ещё строка… А мыслей бурных не остановить. Над словом «ложь» дрожит моя рука, Мне это слово больно выводить. Но нет. Пусть супротив себя Пойду я, свою душу преломив, Но мне иначе не назвать тебя. И правда - вот она: ты просто лжив. Реально ль это? Да, да, да. Все дифирамбы дутые твои Не оставляли тёплого следа На сердце, полном трепетной любви. Я не могу увериться в тебе…

Писать стихи не так-то просто, Гораздо проще ими жить И в час ночной далёким звёздам, Стеснив дыханье, их твердить, Твердить на память, без бумаги, Твердить как будто в пустоту, Чтоб сердцу, полному отваги, Не потерять свою мечту. А на листе стихи мертвеют, Затвердевают, как кристалл, И сам уж после сожалеешь, Что их когда-то написал. И зова сердца не услышишь, Когда мечту свою запишешь

Камикадзе – не прозвание, Камикадзе – не фамилия, Это самонаказание, Самоличное насилие. Это чувство безысходности – Мост сгорает и взрывается, И над дном глубокой пропасти Сердце рваное качается. Это – миг уничтожения, В нём по – зверски всё воинственно, И идёшь на поражение Сам, сугубо и единственно. Пулю в рот себе – безжалостно, В горло нож себе – безропотно. И ревут колёса яростно, И шоссе бесповоротное… Если смерть любовью кажется, Если страсти изобилие, Почему ж со мною вяжется Твоя жуткая фамилия?

А любовь у нас не сложилася, Что-то в ней не так получилося – Всё, что сказано, то не скажется, А что кажется – не покажется. Вдоль дорог – столбы, поперёк – мосты, Не пройду ни я, не пройдёшь ни ты. Если чёрное – значит белое. Было – не было. Дело сделано. Ты идёшь со мной – спотыкаешься, С пьяных глаз, видать, забываешься? Двухсерийная твоя тень качается… А любовь, как ни крути, всё ж кончается.

Не оставь меня, цыганка Сэрия, Я тебя обидеть не хотел. Видишь – я Меладзе, а не Берия, От любви белею я, как мел!

Бью в дверь ногой, как идиот – Никто не открывает. Любовь здесь больше не живёт, А где живёт – не знаю. Её не буду больше ждать, И счастье не вернётся. Я б мог её в ночи позвать, Да голос мой сорвётся.

Дельфин усатый полюбил Грудастую Русалку. Он в чемоданчике вручил Ей палку-выручалку. Он из подсолнухов в такси Унёс её спросонок И там, в такси, сказал: «Мерси, Хочу тебя, котёнок!»