Я не имею ни малейшего права осуждать женщину за то, что она кладет картофельное пюре прямо в борщ, ибо ненароком в криво стриженной челке и отросших корнях ты смотришь на себя спустя три десятка лет. Тело сковало темницей из жировых отложений, по ногам заструился варикоз, ты больше не в состоянии красить сама себе волосы, а ходить в парикмахерскую - некогда непозволительная роскошь, стало простой сказкой и небылицей, поскольку у тебя четверо детей, муж алкоголик и боже мой, Света, какая парикмахерская, тебе бы до постели добраться прежде, чем ты успеешь сомкнуть глаза и повалится замертво. Каждое новое утро валится тебе на плечи неподъемным грузом новых расстройств и разочарований в собственной жизни. Идешь в серой толпе, плотно застегнув поношенный белый халат, с жалкой вышитой эмблемой того ада, в котором ты двенадцать часов горбишься, чтоб просто вечером купить сахар и упаковку майонеза. Единственные минуты свободы отведены для чревоугодия.