Небо светит серебром, ночи деревенские. У рябины, за окном перепевы женские. Вторят бабам мужики нотами корявыми. В брюки прячут кулаки женихами бравыми. А гармонь во все меха водит хороводами. Чужаки прочь от греха ходят огородами. Сладко льются в полуночь голоса красивые. Удержать мой нерв невмочь. Помыслы стыдливые. Ночь тревожит до утра песня наша русская. Не в ладах моя хандра с рюмкой и закускою. Словно брагою хмельной опоёна улица. Растревоженный покой мой уже не хмурится. Эх была, да не была, я, где "НЕТ" стирается. прочь от воли, кабала, в брюках руки маются.

Вновь время буйства красок наступает, А с ним - заката тающей зимы. В права свои весна уже вступает, Своим началом свет ошеломив. . Совсем уже она не по февральски, Сойдя на крыши, гонит с них капель, А птицы на горбах их, по хозяйски, В своих обрядах крутят карусель. Мир оживает, этому мы рады. Уже ступив на новый путь сует, Он верен нам и, словно бы в награду, Снимает белый, одноцветный плед. И снова в чудо доброе мы верим, И как всегда наш разум вожделен. А у весны опять открыты двери И настежь, у души, для перемен.

Ночь, на улице темно. Лишь луна на небе. Она, словно мне в окно Что-то шепчет в неге. А бессонница моя Не угомонится. Ей бы летнего дождя, Без него не спится. Лист бумаги, карандаш, К шёпоту спиною. Дум полУночный шантаж Заодно с луною. Боль и слёзы, и любовь В пыль графит стирают. Мне по духу они вновь. В строках оживают. Нерв страстями щекочу, С Музою флиртуя. Утомился, в ночь шепчу, Боже, Аллилуйя! Наконец – то я опять Умиротворённый. Прочь бессонницу и спать, Сном приговорённый.