Крылом поймает ветер птица, листва берёзы серебрится, и суетится в травах тень, где ждёт грозу июньский день. На что не поскупился Бог - отмерил тихой грусти впрок, и те, кого мы долго ждём, стучат в окно ночным дождём. И прячет ночь за тишиной что нам вчера предрешено, и колокольчик у ракит по травам скошенным звонит. И веришь, что надёжно спрятал печаль и грусть в листочек мятый... и каждый день былое тащит смотреть в пустой почтовый ящик. Валерий Мазманян

Расклевали дожди снежный ком, и легла белизна на висок, и за ветром бездомным щенком увязался опавший листок. Где сугроб ручейками воскрес, упадут тени синие ниц, и дремоту стряхнёт с себя лес, и проснётся от пения птиц. Журавли издалёка спешат - шлёт капель позывные весны... помудревшая знает душа: кто-то грусть принесёт, кто-то сны. Валерий Мазманян

Со мной мгновения ловите - сосулек плач, в морщинках лёд, как теней голубые нити апрель в узор весны вплетёт, где прошлогодних листьев медь качают крыльями грачи, и сон последний досмотреть сугробам не дают ручьи; где ветер, на потеху падкий, по кругу гонит голубей, где к небу туч кривые латки пришиты нитками ветвей. Потом не скажем это вслух, что дни бесследно пролетели... цвет с вишен, тополиный пух - воспоминания метелей. Валерий Мазманян

Ждём -разбудит гомон грачий лес и лёд замёрзших рек, о метелях белых плачет только ноздреватый снег. От зимы осталось долгой - вздох, неделя до тепла, месяц - золотой заколкой - вденет в волосы ветла. У нагих берёз истома, вместе с ними подожди - и большой сугроб у дома ночью расклюют дожди. Вспомнится февраль короткий, подойдёшь к окну босая... золотые самородки солнце в лужицы бросает. Валерий Мазманян

Сугроб упал, в кустах увяз, а ты в морщинках возле глаз - двоим нам делая больней - хранишь всю память февралей. Во двор наш дождиком умытый заглянет утром ветер-мытарь, разбудит тень и снежный ком, пройдёт по дому сквозняком. Фрамуга от испуга хлопнет, с ветвей берёз не снега хлопья - синичья стая вдруг сорвётся, как искры мартовского солнца. Когда день станет голубее от воркованья голубей, отложишь томик Мураками, проветрим души сквозняками. Валерий Мазманян

Снег налетел, перемешал и белизну, и серость дня, и куталась берёза в шаль от стылых взглядов января. Но вечер выдался хорошим, и ветер в сумраке аллей исчез, под занавес взъерошил седые пряди тополей. Боясь, что счастье словом сглазим, притихшие, смотрели мы, как голубые тени вязью всё впишут в летопись зимы. Валерий Мазманян

Двор белым снегом заносило, сугроб спешил у окон лечь, и ты была такой красивой в мерцаньи двух зажжённых свеч. И синей ночью было слышно, как лёгкий шаг скрипел в мороз, и чудилось, что сам Всевышний идёт белить стволы берёз. Где клёны у дороги зябли, фонарь тянулся к дому тенью, и снег на чёрных ветках яблонь казался издали цветением. В звенящей тишине проснёшься, и обострённый ловит слух, где снег кружился, там порошей ложится тополиный пух. Прядь у виска, и голубей, и облака, что гонит ветер, когда - не помню, хоть убей, Всевышний белизной пометил. Валерий Мазманян

Снежок - на чахлый кустик, на пятна фонарей, подхватишь вирус грусти от серых зимних дней. С утра снуют синицы - открыли свой базар, не спрячешь за ресницы усталые глаза. Излом любимых плеч, и вечер - время истин, вниз - язычками свеч - берёзовые листья. А снег всё гуще, гуще... морзянкой - сердца стук: душа, как сад запущенный, без ласки тёплых рук. Валерий Мазманян

Огонёк на свечи на стене отплясал, как и ты, я словами сейчас не богат, а метель за окном подняла паруса, словно в море уходит фрегат. А тебя так и тянет к толпе горемык, к тем, кто просто волочит крыло, в белизне снега высшая мудрость зимы - можно всё написать набело. Не печалься, что белая прядь у виска нам осталась от зим, что ушли, ты по-прежнему мне дорога и близка чистотой своей светлой души. Что не сбылось, останется грустью и сном, и не в сумрак сегодня наш взгляд... паруса поднимает метель за окном, словно в море уходит фрегат. Валерий Мазманян

Сквозь полудрёму ива смотрела, как красиво кружился снег над садом и белой птицей падал. Светлее стали дали, синицы пировали: чуть прихватил мороз - сладка рябины гроздь. И синий сумрак путал: где вечер, а где утро, и целовали тени нагих берёз колени. Ещё не знали, что станем одним целым... и летопись зимы листом лежала белым. Валерий Мазманян

Осень ходит босиком - летний зной хранит трава, спит в ресницах васильков дней июльских синева. От дождей, от зимней хмари листья - в небо, там и тут, ветер им, жалея, дарит жизни несколько минут. Знает сумрачная тень - палый лист апрелем бредит, клён бросает целый день всем прохожим горстки меди. Как случилось, так и будет: жёлтая утихла вьюга - паутинки наших судеб зацепились друг за друга. Валерий Мазманян

В сквере берёза болезненно-жёлтая меди рассыпала горсть, мы приукрасим словами что прожито, вздохами - что не сбылось. Только не надо сегодня печали - лето останется сном, облако ветер тихонько качает белым гусиным пером. В сумерках синих крыло листопада робкую тронет звезду... большего мне в этой жизни не надо - рядом с тобой я иду. Валерий Мазманян

Распахни утром окна и слушай: колокольчик звенит голубой - одуванчиков белые души ветерок забирает с собой. Что с тобой повидали немало, не об этом сейчас говори, на цветущий шиповник упало сразу несколько капель зари. Нам мгновения грусти вернут всё, что память сейчас сохранит - облака, синеву, старый пруд, где купаются тени ракит. На летящее время не сетуй - его ловят красивые сны... и застынет свет тёплого лета навсегда в тёмной бронзе сосны. Валерий Мазманян

Чистым золотом оброк платят сентябрю осины, жёлтый лист на землю лёг, в прядях серебрится иней. Осень рыжие меха дарит всем - ночами зябко, оба знаем - у греха вкус медовый спелых яблок. В зеркале вчерашней лужи тёмный взгляд луны рябой, мы листвой осенней кружим между чувством и судьбой. Только искорки рябины красят сумрачные дни... если искренне любила грустью осень помяни. Валерий Мазманян

Рисунок чёрной тушью - кусты, снег у ограды, берёзовые души забрали листопады. Двум ивам в пору плакать: ветра - прикрыться нечем, и жёлтых окон латки на сумрак ставит вечер. Былое в сны отпустим, дней серых череда, а поводы для грусти есть у зимы всегда. Ветвей корявый почерк весной мы разберём... и вспомним эти ночи, что провели вдвоём.

И в голосе две грустных нотки - что лето было сном коротким, и что в душе мы сами носим июльский день и нашу осень. Замажет вечер окна сажей, приют печалей - лист бумажный, во сне вздыхает куст сирени и на стене тревожит тени. Пока о вечном спорим рьяно, цветы в саду притихшем вянут, такие чувств метаморфозы - порой, как облегченье, слёзы. Цветёт геранью подоконник... и две строки из летних хроник: цветущей липе - ждать пчелу, плохое помнить - ни к чему. Валерий Мазманян

Порвёт все тучи в клочья весенним утром птица, и как язычник, хочешь на солнце помолиться. И загустеют тени в ещё прозрачных скверах, уткнуться бы в колени - и дней не будет серых. Где в лужах, словно прачка, март синеву полощет, грачи от зимней спячки разбудят криком рощи. Хватает в жизни прозы, решает много случай... вам веточку мимозы несу, как солнца лучик. Валерий Мазманян

От зелени и до багрянца - вся жизнь кленового листа, и фото старые пылятся, и жизнь всё ставит на места. Когда май отцветёт сиренью, былое будут сны беречь, от грусти можно и к смирению, а можно - к ожиданью встреч. Кому - расстаться выпал жребий, кому - вязать дорог концы, а завтра в этом синем небе летать научатся птенцы. От зелени и до багрянца - вся жизнь кленового листа... те, кто ушёл, ночами снятся, а кто-то ждать тебя устал.

На неделю снег выпавший ляжет, на асфальте узорчатый лёд, не понять - как унылым пейзажем осень снова за душу берёт. И привычная серость с утра, и простуженной яблони дрожь, а из нового что - суета и советы чужие на грош. В ранних сумерках грустью болеть, что осталось так много в былом, и цепляет верха тополей туча чёрная рваным крылом. Но когда взгляды станут темней, и повеет от глаз пустотой, посмотри - в паутине ветвей бьётся насмерть листок золотой.

И золотой не знает шмель, что жизнь - на несколько недель, ведём опять о вечном речи, а мотыльки летят на свечи. Мы сами справились с бедой, а одуванчик - весь седой, от слова, с горечью полыни, на прядь волос ложится иней. Ни василёк, ни зверобой снег не увидят голубой, а мы вчера с тобой хотели забыть февральские метели. А шмель летит в цветущий клевер... я без сомнений сердцем верю: когда - как лист осенний - наземь, со всем земным не рвутся связи.