Тихонько и небрежно мальчик Май перебирает прядки у березы... Сидит он в сердце у меня занозой! А вроде прост... нет, в общем, тайных тайн - вот там - цветок... А там пырей-трава всем показала остренькие пики, трусливые цветочки земляники от ливня всё укрыться норовят под лопушиный добрый мягкий лист. Но дождь так беспощадно норовист, что все смешал с землёй. Всё - грязь и лужи. Лишь одуванчик от воды жемчужен, и ждет пушистости, как ждут любви. И я всё жду чего-то... Странных снов, где в чёрных чащах вдруг гугукнет филин, где на полянках те, кто "жили-были" танцуют в хороводах. И пунцов Закатный луч. Рассвет же - нежно ал. Пугливые пылинки, как принцессы в тумане смутной утренней завесы танцуют вальс... Чадит уже мангал... И мы с тобой устали, пили мало - так, по фужеру. Я тебе сказала, что все остыло где-то там, внутри... Ты улыбнулся: "Вот бы закурить, как бросил, что-то стал я уязвим..." Но всё пустое. К девяти утра жарища, солнцем залита веранда, сирень такая - ну Прованс!

Это даже не ты… Не узнать, не принять, не поверить, Отраженья твои как ловить в стихотворном стекле? Плоскость строчек пустых затянул, словно пустоши вереск Кружевной словотал равнодушно-тягучий, как клей Это вовсе не ты. Бродит в строчках бормочущий некто В черной шляпе с ту­льёй, макинтош на су­тулых плечах. Серый сумрачный цвет не взорвать даже солнечным спектром, Отраженным стократ в суматошных апрельс­ких ручьях. Ну зачем в них не ты? Как тебя я безумно искала В этих строчках. Века! Миллионы прошедших веков! Я у лунных ночей отнимала тебя. Насмерть жалил Бесконечный поток изощрённо-изящных стихов... И теперь здесь не я. Яркий отблеск кудрей стал белёсым, Ну еще бы... бродить и искать сотни лет нелегко. Побираться, ловить и клевать слов изысканных просо, ...Мне б, как преданный пёс лечь у ног рыжим, малым клубком...

Но как же хочется коснуться губами края ваших губ… Вертеть фарфоровое блюдце, часами истязать ютуб, выкладывать прекраснословье Слезой горючей напитав, Всех мучать слогом и любовью бесстыдно, глупо. Напоказ! Не отрицать, но отрекаться, не предавать, но продавать. И биться в ритуальных танцах, и выжечь на плече – я блядь! Ползти гадюкой, жечь напалмом, испить кровавую росу. Картонной оказаться ламой В дурацком фикусном лесу…

Как же зимы было много! До одури! Город не прятал седин... Город похож на молочное озеро В пятнах расколотых льдин В марте заснеженном мается. Кается "Грешен - теплы декабри Снова весна - не весна, а сумятица Чёрт бы её раздери" Почки набухли и стынут в сомнениях Что уж, почти на сносях. Мне бы дождаться тепла. К сожалению Кончилась пряжа у прях Круится, крутится, колет бессмысленно Что с веретён ты возьмёшь? Каждому мерой свинцовой зачислена Глупость и подлость. И ложь...

Если растереть в ладонях ромашку Она пахнет остро и больно. Детством… Я помню - ветер с речки пах арбузом, Вода была густа, как мармелад, У края огорода кукуруза Шуршала сухо. Дикий виноград Увил навес над стареньким крылечком. Да так, что даже в полдень - холодок… “Страстные ведь”, ворчала бабка, - “Неча! Огонь туши. И на, надень платок!” Из кухни пахло сладко, свежим тестом, Дышала печка жарким, жадным ртом, Пасхальный завтрак, радостный, воскресный, Рушник, свеча, с цветами решето (Цветы из тонкой, крашеной бумаги), Цыплят пуховых яркий хоровод И крашенки, пурпурные, как стяги, Стащил одну и катит хитрый кот… *** … Я видела сегодня – двор. Там печка… Верней труба! Не тронут волглый снег. Звериный след черней, чем человечий, Да что там будет делать человек… Свой дом искать в безвременье развалин? Ловить разбитых окон мертвый взгляд? … В малиннике мелькнул платочек мамин. Там детство возвращается назад...

Открой меня единожды в году! Вернее в жизни -раз открой, хотя бы... У устриц есть немножечко от жабы, Скользят они, такой смешной недуг Бери в щипцы...покрепче бранши сжав До хруста жми, до первых тихих стонов, Они уже коленопреклоненны... Для устриц-жаб кто больше, тот и прав Они не я...не бьют, не врут, не пьют... Не трут ступню, как шов у новых туфель, Ещё чуть - чуть...ну что глаза потупил? Трещит внутри. Готовь побольше блюд И сервируй, лимончик, лёд и соль, Посыпь на рану, а потом лимоном Ты видел устриц до смерти влюбленных? Внутри у них такая слизь и боль. Открой меня. Какой в закрытьях толк? Ключей полно, тебе я их вручала Сто тысяч раз. Но тонет у причала Пустой корабль от раковин тяжёл...

А любовь-то - не исцеляет... Не спасает, не дарит, не греет! Черный камень у самого рая Указателей не имеет, Белый камень у ада исписан Может кровью, а может быть мёдом. И запряг кто-то глупую крысу В ту арбу, что довозит до входа В межлюбовье... Оно не жестоко... Так прохладно, как в зной тень акаций, И карета с быком волооким Поджидает. И надо признаться Мне легко там. Прибой набегает На песок, что белее зефира, Молодая, шальная, другая Я бегу там по кромочке мира, Я вкушаю там вина и смоквы, Запивая нектаром магнолий... Я играю, как четками роком И швыряю, как в лузу любови... Только вход там уже запечатан, И печать кто-то дьявольски спрятал...

Осеннее действо подходит к концу, Немного еще - и оранжевый занавес Падёт тяжело на подмостки. Танцуй, Танцуй до упада, Мальвина, не жалуйся На шелест дождей, непроглядных, как сны Те сны, что ложатся тяжёлыми глыбами На белый покров вдруг уснувшей весны, Сложившей ладони крестом. Неулыбами Придуман мой танец для ста ноябрей И дергают злюки меня за веревочки. Но сцена моя с каждым годом серей, И двигаться трудно, и в ножках иголочки, И так механичен стал пульс - раз, два, три... И что-то на три - не всегда получается... Танцуй же, Мальвина в свои ноябри! Пусть дождь шепчет что-то. И вновь не кончается...

В эту пропасть уже я падала, То ли мёртвая, то ли - ниц... Но по-прежнему пахнeт ладаном Россыпь родинок у ключиц. И на коже, нежнее атласа От истомы к утру роса. Что-ж, Мария, с небес возрадуйся - Ведь любовь... Он придумал сам Эту пытку ночами летними, Эту сладость острей ножа. На плече моем все заметнее След от лилий. И будто ржа Проступает любовь испариной Темной, мутной...как кровь у жаб... Вроде сердце его и ранила - Отпустила, не удержав. ...В небесах Вы теперь, неистовый! Ненавидеть Вас так легко, Я пыталась стрелять, но выстрелы Всё пустое, все в молоко. И варила в котлах - незрячая Печень змей и паучий ком. И отваром вам губы пачкала, И кружила в лесу ночном То ли филином, то ли бабочкой, Все смешав - и любовь и тлен... И однажды попала в яблочко, Смерть - любви попросив взамен.

Знать бы заранее, дьявол мой ласковый Как ты душою блажен, Нарисовать бы светящейся краскою Линии перемен, Так, чтобы видеть сплетенья подкожные, Что паутинно-нежны... Или прокрасться лисой осторожною В самые тихие сны... Те, что приходят к тебе, предрассветные, Веют, тенета плетут... Стать бы вдруг феей, совсем незаметною, Только ведь феи всё лгут... Феям положено платье атласное, Пить ранним утром росу... Знал бы, ты дьявол, какую несчастную Ересь опять я несу...

И между адом и тихим раем Я, дура - снова не выбираю, Не зная брода всё лезу в воду, Держу у сердца свой шнур бикфордов Держу у сердца, пуская в душу Кого попало...трясут, как грушу, Пока не выбьют любовь и веру. Но я их снова люблю. И верю... И между плато и тонким краем Я, дура - снова не выбираю, Не надеваю крыла тугие, Бросаюсь просто с обрыва...Вы ли Мне говорили - лететь не страшно, Бросайся птицей с верхушки башни, Тебя подхватит свободный ветер, Кто ветру верит, всегда бессмертен... ... Мне между болью и безлюбовью, Повыбирать бы. Не дрогнув бровью Перечеркнуть бы, перелистнуть бы, Перезабыть всех, кто был нелюбым. Сидеть на теплой, пустой веранде, И чай с шалфеем, духи с лавандой. ... Стихи вот стали его чужими... Читаю... только не помню имя... Но между клеткой и гордой стаей Я клетку всё же - не выбираю, Н е в ы б и р а ю!

Нет ещё тебя, гадкая ты, осень, Нет в дождях тоски, в небе грусти нет, Резок запах трав - кто-то снова косит, И уносит вдаль скомканный билет Ветерок шальной - балует, бродяга Не боится, гад, ноябрей седых. Ну а я боюсь, мучаю бумагу Строчки, что забор от гостей лихих... Гости - снег и боль, так неотделимы, Так не жду я их, снова так не жду! Стаи зябких птиц стали вновь пугливы, ...положу мяска старому ежу, Что живет с весны под моим крылечком И не ждет зимы...тоже - так не ждет... Мокрый пес замерз, хвост свернул колечком, И поближе лёг к теплой печке кот...

Бледная женщина, белые волосы, трепетный тоненький нос... Кто же вас выпил, нежней цвета лотоса, вас целовали взасос? Кто выпивал вас до капли, до донышка? Чья вы, Снегурка, жена? Вы под землёй от заката до солнышка...кровь вам совсем не нужна... Пальцы прозрачны, что роз чашелистики, сложен из льдиночек рот. Как вы играли нескромными мыслями тех, кто вас трепетно ждет. Как вы играли! Но Кай вам все складывал: "вечность" и "вечно люблю"... А небеса все снегами не падали. Только лишь к февралю Снег закружил, заметая вас, белая. Лучшая из Королев... *** Что же с тобой, моя бедная, сделали? Может быть, отогрев Нежность твою, он увидит, что главное рядом совсем с ним... Зеро! ...Бледная женщина, снежная-снежная, книжку читает в метро...

Как вы точно ударили! В стиле "наотмашь" - вы профи! Вхлёст словами, как плёткой, до первой упрямой слезы... По утру, со слезой вкус дегтярный и дымный у кофе... Кстати, близкие бьют очень больно - больнее в разы. Кстати , близкие знают - что раны не зарастают Если каждое утро немножечко соли на плеть... Если каждое утро немножечко ада, то рая - Безразмерное небо покажется -у'же, чем клеть Если каждое утро немножечко яда, то в сердце Возникает холодный и режущий кромками край. Если плеть всё безжалостней и никуда мне не деться, То вдруг слышится шёпот - ну что ж ты, давай, поиграй. И безжизненно пальцы находят свинец рукоятки И ласкает безжизненный слух упоительный свист. Это хлыст рассекает вдруг кожу и кровь горько-сладким И пьянящим вином водопадом по пальцам и вниз.... Не пятнадцать уже, я скорее стара, чем упряма... Но всё так-же мне горько. Все так же мне больно. Ах, мама

Не шевелюсь я. Твердыней радиуса Всё разделяю круги на секторы. Я извиваюсь, я лента Мёбиуса Во мне лишь плоскость, а ты все векторами Меня истыкал, как Ёжик иглами. Теперь я камень. А то всё прыгала... Я непрерывность, ты терпкой спермою Не иссушай мне лагуны влажные Была я сукой, а стала верною. Я стала сучкой, так не размажь меня, Так не прерви же у ленты слитности. Она дробится, а ты, трусливый, стих. Я исчерчённость по глади глобусной Я та, что земли дробит на атомы Я не кончаюсь, и лентой Мёбиуса Ищу концы всё. Зачем же спрятаны Твои глаза, слез стыдится нечего. Была я смертна. А стала вечною.

Здесь все меня переживет, Все, даже ветхие скворешни И этот воздух, воздух вешний, Морской свершивший перелет. И голос вечности зовет С неодолимостью нездешней, И над цветущею черешней Сиянье легкий месяц льет. И кажется такой нетрудной, Белея в чаще изумрудной, Дорога не скажу куда… Там средь стволов еще светлее, И всё похоже на аллею У царскосельского пруда. А. АХМАТОВА 1 . Здесь все меня переживет - Неважно - позже или раньше. Сгущает тени старых башен Осенний серый небосвод, И с вереницей непогод, Меня, вдруг ставшею вчерашней, Сто износившую рубашек, Относит с пеной вешних вод Туда, где домик у ручья, Туда, где рыба в ячеях Блеснет у лодки. Где орешник Цветет над тихою водой, И нежно полнится весной Всё, даже ветхие скворешни. 2 Всё, даже ветхие скворешни Весенней радостью полны, Зеленой лиственной волны Поток сиренями увешан И конь скучает, всадник спешен, Светло, но звезды уж видны, И с той, восточной стороны Синеет небо.

Мертвый дисплейный свет Синеньким в зеркалах... Вычертил силуэт Дамы. И ночь. И - "Ах, Мой терпеливый друг Сеть, ну почти что жизнь, Дуги - почти что круг, Только разорвались..." Только из губ слова Вырвал бесстрастный Word, Выткал мне кружева, Бросил в круговорот, Межсетевых стихий, Меж сетевых огней, Там и болят стихи, Впрочем, стихам видней... Впрочем, уже рассвет Мышью в окно шмыгнул, Синий дисплейный свет, Вовсе не обманул Даму. Она мудрей Полчища мудрецов... ... Ночь. И включен дисплей. Плотен, почти свинцов...

Так много истин, знаешь, мне не надо!!! Я ненавижу истин медный блеск. Я не логична, кистью винограда все падаю в неумолимый пресс. Он давит, давит... Как же неумело ты оборвал связующую нить. Предательство? Да нет, не в этом дело, ведь не любя, нельзя и изменить. В Москве все также - новогодний морок, все тот же дождь и улицы пусты. Твоя логичность, выстроенность полок, твой стройный ум так душат. Травести тебе близка, вы с ней почти похожи, без поводка не можешь ты!!! Вот б...! Я ж, в том костре со снятой нежной кожей, но зло вернется, ведь как знать... Как знать... Да ты и там - невыносимо нуден! я всё читала триста раз на дню. Ты для меня всегда был неподсуден, но умерла во мне вдруг инженю. Так много истин... я их тоже знаю, чужой души необъяснима суть. И снег вдруг выпал, только тает...тает... Сhris Rea поёт.

Нет журавлей! Всё летают синицы В крае цветочных дорог. Ме'чтам дурацким приказано сбыться! Мечтам предсказан итог. Там, где дороги сливаются с небом - Тесно и щель все плотней. Толпы бредут - им мечты слаще хлеба, Им не до полутеней. Им не до тонких и сложных нюансов, К черту полутона. Им же сказали -всем ме'чтам сбываться! Да и дорога дана... Кажется легкой дорога, цветною - Солнышко, и соловьи. Только в конце небо ляжет плитою Травы плашмя раздавив Только не знают наивные люди Страшно сбывание мечт. Глупых мечтателей боги не судят, Им бы их только завлечь. Ночь...или утро, свинцовые тучи Пахнут могильно цветы. Кто-то свернул, видно очень везучий... Очень надеюсь, что - ты.

Что-то много вдруг ныне стало тризн. Где-то у виска робко бьётся жизнь, Где-то у ребра место для души... ...Ночь, альбом, луна. Есть карандаши Парочка штрихов - мостик над рекой, Дом, подсолнух, флокс... Кто-то ведь рукой Водит. Хитрый бес! Думает: "Купил Дуру за пятак. Ей набраться сил Всё стряхнуть с себя, вряд ли суждено". ...Но рисую я синее окно, Раскрываю враз створки, тюль рывком... Кто мечтал из вас тоже о таком?