В январе плюс десять и капель, Наш скворец остался на зимовку. Проявил недюжую сноровку, Пережив суровую метель. Обещают вьюги, холода. Утеплил скворечник, обживайся. Семечками вдоволь угощайся, Жаль не в радость талая вода. Эка летом, в лужу с головой, Отряхнуться, крылышки расправить. Громким свистом день деньской прославить, И в полёт рвануть, как чумовой. Почки распустились в эту хмарь, По весне немногие проснутся. Ладушки, пора к скворцу вернуться, А не то замёрзнет наухнарь. Красный клюв покрылся синевой, Потерпи родимый месячишко. Посетила тут меня мыслишка,- Ты, как я, такой же чумовой.

В январе плюс десять и капель, Наш скворец остался на зимовку. Проявил недюжую сноровку, Пережив суровую метель. Обещают вьюги, холода. Утеплил скворечник, обживайся. Семечками вдоволь угощайся, Жаль не в радость талая вода. Эка летом, в лужу с головой, Отряхнуться, крылышки расправить. Громким свистом день деньской прославить, И в полёт рвануть, как чумовой. Почки распустились в эту хмарь, По весне немногие проснутся. Ладушки, пора к скворцу вернуться, А не то замёрзнет наухнарь. Красный клюв покрылся синевой, Потерпи родимый месячишко. Посетила тут меня мыслишка,- Ты, как я, такой же чумовой.

Где власть берётся напрокат, там узаконенный откат,- "Услуги". Несли, несут и будут несть, мздоимцев на Руси не счесть,- Хапуги. Они не ведают греха, для них Отчизна- чепуха, Пустое. Народ не в доле. А зачем ? Он завсегда и глух и нем. Устои. Кому и что теперь вменить ? Пытаться всё искоренить- Войнушка. Хотя, известно чья вина, но этим доводам цена- Полушка. Где всё скупили накорню и проповедуют херню Пинками. Надежда вся на произвол. Не под сукно, дела под стол, Веками. Кто не согласен, станут несть, мздоимцев на Руси не счесть. Хапуги. Власть снова взяли напрокат и узаконенный откат, "Услуги".

В генетике подвижки нынче в моде, Но дурь никто не смог искоренить. Когда менталитет клеймом в народе, Попробуй хромосому изменить. Кому-то выправить, а кой-кому и вправить. Нас пробой "тыка" вряд ли прошибёшь. Тирана, как "два пальца", нам прославить, А гения в дерьмо, ядрёна вошь. Да, общество на опыты готово, Власть делает надрезы сотню лет. Неотвратимо, грязно и сурово, Их гимнами народишко отпет. Карать, дербанить,- это аксиома, Что хошь устроят, поводы найдут. У них в порядке эта хромосома, С которой "зелень" рубят и стригут. В генетике подвижки будут в моде, Но только дурь нельзя искоренить. Когда менталитет клеймом в народе, Попробуй хромосому изменить.

Лопухнулся сентябрь, моросит без устанку, и зябко. Мог бы быть потеплей, бабье лето ж поди на дворе. Серость неба нудит, нависает разорваной тряпкой, Настроения нет, растворилось в осенней поре. И скукожившись весь, без зонта выхожу простудиться, Опосля чай с медком, обжигая больное нутро. Вот и старый костёл. Отпевать будут здесь как случится. Заходил пару раз. Пфарер глуп, да и смотрит хитрО. Лихорадит слегка. Оттого ли, что плешь непокрыта ? Из за струек дождя со слезой по небритым щекам ? Нагоняет тоску листьев жёлтых унылая свита. Видно осень ещё не все краски прибрала к рукам.

Я уже это имя слышал, И не раз эту жизнь прОжил. Был героем, да весь вышел, Снял седьмую с себя кожу. Всё на нервах и вечной боли, На кусочки кромсали душу. А Хранители были троли, И трясли будто ту грушу. Вот такие у них нравы,- Затащить на свои уступы. И они завсегда правы. Там сжигались мои трупы. Возрождался из пепла снова, И не раз это имя слышал. Не нашёл своего крова, Был героем, да весь вышел.

Вся массовка, пока, на местах, По команде и сядет и вскочит. Оттого он и мозги морочит, Что повсюду рояли в кустах. Чтоб не смог сам себя переврать, Их и белых и чёрных, орава. Здесь границы размыты у права,- По отмашке свой рот открывать. Если есть неудобный вопрос, То его обслюнявят, обкурят. Головешки народу задурят, И какой с них со временем спрос. Вот поменьше роялей в кустах, Ну, никак бы нам не помешало. А ведь это ни много ни мало,- Что массовка, пока, на местах.

Какой бы ни была дорога, мы все избранники у Бога, На срок. Для каждого он персональный, взымается не виртуальный Оброк. Его снимают по мгновениям, здесь неподверженный сомнениям Учёт. За праведность идёт доплата, и капает, пусть маловато, На счёт. Мне видится, у них так водится, где дебит с кредитом не сходится, Спецом. Грехи и мысли все прослушаны, а для души-то нет отдушины, Потом. А что потом, никто не ведает, надежду с верой проповедует Злой рок. Для каждого он персональный, и платится не виртуальный, Оброк.

В церкви вырвалось невольно :" Прибивали, было больно, БОЖИЙ СЫН ? Мы к твоим взываем ранам ". Руки шарят по карманам, Где алтын. Проплатить свои делишки, разношёрстные людишки Валом прут. Публика цветная вхожа,- им партер, но есть и ложа. Блажь, уют. В ней все бывшие партийцы, "каины-братоубийцы", Бьют челом. Патриарх у микрофона, ересь мелется с амвона. Поделом ! И коптит в лампадках сера, на "иудах" ваша вера, Всяк продаст. В ложу смотрят в упокое, но за всё наше мирское Бог воздаст. Не хватает лишь оваций, подписаний деклараций. СЫН прибит ? Что, давно уже не дышит ? Так возможно чёрт подпишет ? Во, скрипит ! И заскрипело перо по бумаге...

Кто в очередь за смертью, пацаны ? Ведь нынче выдают её на сдачу. В сторонке поскулю, но не заплачу. А ну давай по полной стаканЫ ! Сегодня я поляну постелю, Пусть нашим куражом смерть захлебнётся. Когда ещё братва нам так споётся ? Затянем песнь вополном во хмелю. В заначке есть ядрёный самогон, Пельмешки налепил, чтоб всем хватило. И в холодце желе уже застыло, Пора к столу под колокольный звон. Ты весело сыграй-ка нам звонарь, На всех, кто здесь, конечно хватит неба. В последний раз и зрелища и хлеба. Смотрите, смерть бухая наухнарь. И если только первым буду я,- Ступлю без содрогания на плаху. Лишь на груди, холщовую рубаху, Рвану ! Знать очередь моя. Кто в очередь за смертью пацаны ? Сегодня выдают её на сдачу.

Окопался. Как в могиле. Очень стрёмно перед боем. Мины-плакальщицы взвыли и снарядами салют. В этой нише бы не стать безымянным мне героем, Вот уже и вражьи пули в бруствер истово плюют. Всё ! Зелёная ракета ! Не нарваться бы в начале, До густых кустов пробежкой, ну а там как повезёт. В роте нет пока потерь, судьбы нас не подкачали. Рядом свежая воронка, значит снова недолёт. Под знакомое "ура" все рванулись в ад кромешный, Старшина перекрестился, значит верует, поди. Как портянки выдавать, то весёлый и неспешный, А сейчас он, с трёхлинейкой, в диком крике впереди. Дрогнул враг и откатился, стихли взрывы артобстрела, Много раненых сегодня. Нет убитых. Повезло. Смерть мурыжила врага, нас сегодня пожалела, Так глядишь и довоюем всем пророчествам назло.