Где-то там далеко-далёко, За пределами «да» и «нет» Колдовская растет осока, У травы ее есть секрет. Кто коснется травинки тонкой, На нее свою кровь пролив, Станет песней степною звонкой И вольется в ее мотив. Только в полночь сумеет он По земле этой вновь пройти И серебряный перезвон Бедт знаком его пути.

Ночные огни подсветки домов Как взгляд ниоткуда. Кто-то потом Скажет «приснилось» и шепот ветров Закутавшись, он назовет сквозняком. Как бархат на плечи опустится тьма, Я выскользну тихо, лишь дверь за собой Притворю , и пойду дорогами сна Туда, где вне мира я встречусь с судьбой. Ночные огни подсветки домов Станут дорогой. На ней тонкий след – Затейливый отблеск дальних веков; Шаги превратились в цепочку из лет. По ней уходили не раз и не два, Назад не стремясь возвращаться потом, И птицами в небо взлетали, едва Рассвет горизонта касался крылом. Ночные огни подсветки домов… Они – мой якорь, зовущий назад, Сложились ( случайно ль?) в слово «любовь» И в них отразился твой взгляд.

Невозможным сплетеньем мечта и реальность, Где дешевыми пазлами строится жизнь, Где любовь поистерласт, а дружба банальность, Но по-прежнему «… миг – за него и держись». Мне не хочется слушать слова о свободе, Если это свобода от чувств и себя. Как собак выбирают по масти в породе, Выбирают друг друга, никого не любя. Неисполненной песней слова о хорошем, О покое и счастье, о вере в себя. Чей-то след на снегу, он почти запорошен, И осталась лишь нить от земли до огня. Что-то будет, не знаю, да и стоит ли, право? если вдруг я увижу, что завтра умру? Кто-то будет закопан, кого-то ждет слава, А кого-то развеет с утра на ветру. Невозможным сплетеньем реальность с мечтой, Чей-то жуткий кошмар, но, увы, наяву. Мы играем в блэкджек со старушкой Судьбой, И, видать, я веду, раз пока что живу

Тот город павших и живых Теперь навек бессмертен. Для пожилых и молодых Знак торжества над смертью - Его проспекты и дома, И сталь Невы холодной, Адмиралтейская игла И Невский, вечно модный. И не забудут никогда Потомки дней блокадных, Не затеряется в веках Тот подвиг Ленинграда. Из всех, что в мире есть, наград Для нас одна награда: Что можем мы, не пряча взгляд, Сказать: Мы - дети Ленинграда!

Мне кажется, мне нечего сказать, Мне кажется, я стала пустотой. Мне хочется (пока что) убежать Куда-нибудь, где просто есть покой. Где небо рядом – руку протяни, Где море синее как даль небес, Где ночью видно звездные огни И где шумит зеленый русский лес Я не хочу на Кипр и в Голливуд, Не надо мне технических чудес. Я не пойду, пусть даже позовут, На деньги не сменю балтийский плес. Мне кажется, мне нечего сказать, Мне кажется, я стала пустотой, Мне прежнего в себе не удержать. Себя теряя, путаюсь с толпой.

Возможно, где-то в чем-то ошибаясь, Мы выбираем путь себе один лишь раз, И дальше, плача, радуясь, прощаясь Не может мы стереть написанную вязь. Возможно, где-то в чем-то ошибаясь - Мы люди, что, в конце концов еще с нас взять! - Идем, чтобы уйти не возвращаясь, Находим что-то, чтобы что-то потерять.

Тихо-тихо, еле слышно Пробирается по крышам Тишина в обличье кошки Через лунную дорожку. Тихо-тихо через крыши И , наверно, даже выше Тишина крадется кошкой, Унося с собой в лукошке Всё плохое, что случилось, И хорошее – чтоб сбылось. Чьи-то слезы словно мышку, Непрочитанную книжку, Чувства, мысли и мечты, Всё, о чем мечтала ты, И, уже пробравшись к звездам, - Утро, день и вечер поздний. Всё уносит тишина, Крепко спать велит она. Спи, а завтра утром рано Всё исполнится нежданно

Я это ты, И каждое мгновенье С той высоты, Что для других паденье Иду к тебе, Сумняшеся ничтоже. Я это ты, И каждое мгновенье Бой красоты С её грехопаденьем, А я к тебе. Расплата будет позже. Я это ты, Нам каждое мгновенье Дар чистоты И сладкое томленье. Зовешь к себе. Иду неосторожно. Я это ты На каждое мгновенье… Знак быстроты, И снова разделенье. Хочу к тебе, Но это не возможно. Я это ты Всегда , а не мгновенье. Моей мечты Цветное преломленье – Иду с тобой. А дальше будь что будет. Пусть за любовь Не судят люди.

Тихо-тихо в углу сидело оно. Оно всегда там сидит. Вернее, почти всегда, исключением являются те случаи, когда оно на меня нападает. Оно сидит, притаившись в своем углу, и всегда ждет удобного момента, чтобы напасть на меня. И как только этот момент настает – цап! – и я в его лапах. И уже никуда не деться. И не важно, есть ли рядом кто-то еще или нет. Даже если вокруг меня будет толпа народу, его это не остановит, и оно все равно прыгнет из своего угла. Оно нападает не на тело, а на душу. А еще оно никогда не промахивается. Вот и сегодня оно сидело, как всегда в своем углу. Я его сразу заметила, как только пришла домой. Оно сидело в углу и усиленно делало вид, что ему нет до меня ровным счетом никакого дела. Я сразу поняла, что хорошего вечера мне не видать. Оно всегда себя так ведет, когда собирается напасть на меня. Правда оно думает, что я этого не знаю, и, наверное, даже радуется своей ловкости. А я ему ничего не говорю.

I Улицы стылые, сизые, серые, Поздно приходит тепло. Но есть такие здесь ночи волшебные, Что будто днем светло. Припев: Питер, Где радует даже дождь. Питер, Где белой бывает ночь. Питер, Где солнце встает с Невы, Питер, Где чайки живут у домов, Питер, Где сизый взамен синевы, Питер, Город из снов. Питер – Моя любовь! II Жители скромные, рзные, милые, Каждый и плох и хорош, Но небесам цвета моря приливного Каждый любим и пригож. Припев: III Памятью прошлого, силой грядущего Город живет на Неве. Гонит враг он, встречает идущего, Радость подарит тебе, Припев.

Когда душа осыпается пеплом Как жженый бумажный лист, И пепел уже уносится ветром, Тогда – ты играй, гитарист. Когда остаются от сердца крошки Разбитого хрусталя, Когда на душе скребутся кошки – Играй свой минор на «ля» Когда твои мысли застынут льдами, Любовь превратится в хлыст И снова, как птица-феникс, восстанет, Тогда - ты играй, гитарист. Когда твои боги тебя забудут, И даже твой личный бес, Когда твое имя не вспомнят люди, Сыграй фа минор диез. Когда твоя смерть заглянет в гости, Ее попроси на бис. Бокал подними в молчаливом тосте И туш ей сыграй, гитарист. Когда тебя встретит за гранью кто-то И скажет : «ну что ж, изволь…» Гитару проси, любимые ноты И просто сыграй ре бемоль. Играй, гитарист, о счастье и боли, Ту будешь пред богом чист. Играй в своем неизменном миноре, Играй, не молчи, гитарист!

1 До выхода - три шага, До смерти только два. Короткий лучик-шпага Сверкнет едва-едва, припев: Три шага в бесконечность, До смерти только два, Безумная беспечность, Безумная игра. 2 Но в этом хрупком свете Прочесть успеешь ты: Два шага - это к смерти, Три - до твоей судьбы. припев: Три шага в бесконечность, До смерти только два, Безумная беспечность, Безумная игра. 3 Два шага – это просто, Три тяжелы как небо. Остановиться поздно, Мой след засыпан снегом.

Тихо-тихо в углу сидело оно. Оно всегда там сидит. Вернее, почти всегда, исключением являются те случаи, когда оно на меня нападает. Оно сидит, притаившись в своем углу, и всегда ждет удобного момента, чтобы напасть на меня. И как только этот момент настает – цап! – и я в его лапах. И уже никуда не деться. И не важно, есть ли рядом кто-то еще или нет. Даже если вокруг меня будет толпа народу, его это не остановит, и оно все равно прыгнет из своего угла. Оно нападает не на тело, а на душу. А еще оно никогда не промахивается. Вот и сегодня оно сидело, как всегда в своем углу. Я его сразу заметила, как только пришла домой. Оно сидело в углу и усиленно делало вид, что ему нет до меня ровным счетом никакого дела. Я сразу поняла, что хорошего вечера мне не видать. Оно всегда себя так ведет, когда собирается напасть на меня. Правда оно думает, что я этого не знаю, и, наверное, даже радуется своей ловкости. А я ему ничего не говорю.

Белый единорог в янтаре...Это что-то новое, черт возьми!!Такого еще никто и никогда не создавал за всю историю ювелирного дела! Эта идея просто захватила его с той минуты, как он проснулся. Увиденный во сне образ не давал покоя, в буквальном смысле слова ему было ни поесть ни попить. Не будучи живым, и даже материальным, единорог ухитрялся преследовать его неотступно. В конце концов все, что ему оставалось - просто сдаться этому дикому зверю...Если он, этот единорог, так хочет быть воплощенным, то что всего лишь человек может сделать? Только Творить.... Ему даже не надо было вешать табличку "не беспокить" - просто некому было его побеспокоить. Обычно его огорчало, что жить приходится одному , но сейчас он был почти счастлив этому - ведь никто не отрывал его от Творения....Не заметив как, он уже стал всю душу отдавать образу этого навязчивого и упрямого зверя. Белый Единорог поселился в его небольшой квартирке уже на равных правах,местами дажевытесняя хозяина.

Я не могу и не хочу просить! Я не…ты знаешь - не уйду. Я не смогу тебя простить, И – никогда не разлюблю. Я не могу и не хочу страдать! Я не… ты знаешь – не смогу. Я не смогу тебя прогнать, И буду, задыхаясь на бегу, Всегда бежать. К тебе и от тебя. Я не могу и не хочу терять! Я не…ты знаешь – не скажу Всего, что я могла б сказать. Лишь только веки опущу.

Лишь луна да волки с ней Да прохладный дикий ветер. Ее игра – игра теней, Она исчезнет на рассвете. Оставит горький след полыни На чуть потресканных губах, Да в памяти, как пламя, имя, И две слезинки на глазах. Лишь луна да волки с ней, А тебе там места нет. Дочь луны, сестра зверей, В битом сердце рваный след. Только горечь после встречи, Боль в измученной душе… День пройдет, настанет вечер – Вновь придет. Она. Туше

Его улицы странно-знакомые Возвращаясь, я вижу как вновь. Ничего, что дороги не новые, Только крепнет с годами любовь. Как вино, дорогое и старое, Пью Неву из гранитовых чаш. Опускается солнце усталое, И мне кажется - Город-мираж. Его нет на земле, и не может быть, Все мы сон молодого Петра И развеемся утренним мороком, И останутся лишь берега.

Оплачу я чужими смертями Кавалькаду своих побед, Проложив дороги кругами Там, где вовсе дороги нет. Кем-то пролитой кровью алой Будет жертва дальним богам, Только совесть бы замолчала... Я читаю по их глазам Осознанье им участи данной, "Замолчите!" в душе кричу, Слишком поздно, с дороги странной Не сойти, если и захочу. Оплачу я чужим страданьем Путь моих...и твоих побед, А о том, что ждет воздаянье, Мы не будем...вечности нет.

Помада, обязательно красная, Тени, другая косметика, Кофточка, лучше атласная, Во взгляде немного патетики. Характер слегка стервозный (Может быть не слегка), Манеры чуток одиозны, Походка, конечно, легка. Фигура? Дело десятое, Стройна иль не очень, не суть, Главное – плечи покатые, И выпуклая чтоб грудь. Курит, как правило, не всегда, Пьет, конечно, но в меру, Даже если приходит одна, Уходит всегда с кавалером. На утро уходит сама, Телефона не оставляет – Она и так не одна… А внутри - о чем-то страдает.

Когда-то давно, может даже не здесь, Карета была, не троллейбус, И всадник летел передать лорду весть, А ныне…да ладно, стерпелось. Забыли про конку, про бег лошадей, Забыли себя где-то в прошлом, Забыли, как верить в себя и в людей, Забыли…да ладно, ушло уж. Мы видим уже не корону, а власть, И ждем не любви - поклоненья, Желания все – лишь поесть да поспать, Да лишь иногда вожделенье. Но в серости дней бывает, нахлынет, Проснется все то, что минуло, И люди вокруг, и время застынет… Троллейбус свернул в переулок, Тебе выходить.