Надевая роскошный наряд, И под золотом пряча суть, Я страдал от колючих преград, Что кусали, мешая уснуть, Что ласкали меня. В тишине - Только шепот и танец теней. Нет сомнений в горящем огне, Что сжигает рассудок людей. Как голодный и нищий, искал Утоления бездны страстей: И от кубка с медом бежал К чаше с ядом гремучих змей. Не решаясь найти себя, Падал в пропасть напрасных лет. Во дворце моем из янтаря Хода времени больше нет. Все застыло. Алмазный круг Не дано разрушить теперь. Лишь порок - мой извечный друг, Только тьме открываю дверь. От опутавших душу грехов Убежать не способен был я. Жарко тлеет печаль веков В золотых глазах короля.

Она всех встречать на пороге Любых сновидений готова. Снимают печаль и тревоги Ее нежной сети оковы. Оковы, что мягче перины, Зовут, завлекают и манят, Меняя цветные картины На тонком дрожащем экране. И ночью, сбежав от кошмара, Ее не услышишь ты голос. Найдешь лишь ведущий в туманы И ею сотканный волос. Держась за прохладные тросы, Пройдешь по прозрачной дороге В тумане, седом, словно росы На диком цветке-недотроге. И снова встречают объятья - Заботливы мягкие лапы. Здесь все мы - сестрицы и братья, Она - вместо мамы и папы. В ее паутинных перинах Спасаются детские души От снов, столь кошмарных и длинных, Что криками ужаса душат. Ведь взрослые вряд ли заметят Те черные, липкие тени, Что ночью стекаются к детям И мучают мглой сновидений. Любовь, словно меч ярко-лунный, Взрезает кошмаров картины, Плетет путеводные струны И мягкие стелет перины. Она существует в той сказке, Окутанной призрачным светом, Где каждый согрет ее лаской, И ночь так тепла, будто лето. Вновь утро в сия

Я стою за стеклом толщиной в бесконечность, Я смотрю на тебя - не могу оторваться. И секунды опять превращаются в вечность, Когда вглядами мы начинаем встречаться. Я стою за стеною, обманчиво тонкой, И пою тебе песню, что в сердце пылает. Разум шепчет: "Ему не нужна ты, девчонка." Чувства яростно бьются, кричат, возражают. Но бывает, стекло ненадолго отступит, Позволяя тебя осторожно коснуться. Вся обьята теплом. Оно греет и губит, Приглашая в глаза твои вновь окунуться. Ты - таинственный космос. Непонятный, огромный. Голубыми огнями зовущий так сладко... Я стою вдалеке, за стеклянным бетоном, И пою, растворяясь душой. Без остатка.

От тоски в сердце можно повеситься, Утопить своё горе в вине. А я сплету из волос своих лестницу И тебя навещу на Луне. Ведь ты ждешь меня там, в одиночестве, Созерцая пустынную даль. Я приду. Древней песней-пророчеством Смою с сердца тоску и печаль. Вновь вернется улыбка чуть грустная, Принося теплоту и покой. Ты поделишься мыслями, чувствами, Болью скорой разлуки со мной. Каждый день я взбираюсь по лестнице, Наплевав на жизнь там, на Земле. Знаю: сердце твоё ярко светится, Ожидая меня на Луне. Спит Луна... Мы ей встречей обязаны. Будет лить до утра звездопад. Наши судьбы с тобой были связаны Миллионы столетий назад.

Навечно мечтала в бальном зале остаться. Слились блеск свечей, музыка и голоса, И мысли, как птицы, рвались в небеса, А принц всё кружил её в танце. Почти не касаясь сияющей глади, Их пара неслась, ослепляя толпу Волшебною сказкой, как сон наяву, Любовью в дыханье, в движеньях, во взгляде! Затихли все звуки, и дело к рассвету, Но принц и принцесса, забыв обо всём, Кружатся одни в бальном зале пустом, Скользя по уставшему за ночь паркету. Уже погасили последние свечи. Растаяла ночь. И поёт о любви Прохлада утра в нежных красках зари, Что с нетерпением ждёт новый вечер.

Не хочу! Не хочу лезть в долги по рукам и ногам, Чтоб полжизни из них выбираться. Не хочу! Не хочу жить, как видится вам, Со свободой своей расставаться. Не желаю! Не стану указов я ждать И лелеять прекрасные сказки. Я бунтую? Конечно! И вам ли не знать, Что привыкла я жить без подсказки. И не надо Все вечно решать за меня. Это бесит. Моя жизнь - и точка! Вы подумайте: Глупо. Вот просто была, А тут стала практически дочкой! Я смеюсь! А заботой утрите лицо, Чтобы слезы ручьем не бежали. Ха-ха-ха! Это все, что я делаю, но Ваши глупости, честно, достали. Не хочу! Не хочу в эту жизнь стать рабой, Серой куклой, что тянут за нитки. «Нет и нет!» - я твержу И огромной стеной Отсекаю все ваши попытки.

Вогнал в её сердце горячую сталь, Заставил в муках последних забиться. Лишь равнодушие - вовсе не жаль Жизни загубленной маленькой птицы. А ведь она была частью тебя, Крохотной частью, почти незаметной... С камнем в груди, никого не любя, Запятнал душу мучительной смертью. Это её кровь течёт по рукам, С горьким укором глядит с неба Вечность. Ты плачешь, ты молишься, веря в слова, Но не воскреснет твоя человечность. В новое русло жизнь повернёт, Многого сможешь с успехом добиться. Время пройдёт... Но тебе будет сниться Бездна в глазах умирающей птицы.

Замаливать грехи – нелёгкая забота, Но искупать вину намного тяжелей. И если грех – обычное болото, Вина – трясина в бесконечность дней. Грех можно закидать ненужными словами, Скрыв ото всех его свинцовый груз. Но жжёт глаза и сердце рвёт когтями Вины рукавный шулеровский туз. Её не спрячешь за семью замками – Она всегда видна издалека. Воды поток собой разрушит камень, Огонь вины спалит до уголька. И, вероятно, мы того осудим, Кто ищет свой, неведомый покой. Путь каждого порою очень труден, Но лишь прощённый – человек живой.

Я снова плакала, звала тебя во сне, Но темнота сокрыла милый образ. Мамуля, мамочка, я так хочу к тебе, А между нами жизнь разверзла пропасть... Тоскливый день без света и тепла. Исчезли краски, мир как будто серый. Опять всплывают в памяти слова: "У твоей мамы мало шансов. Сожалею." Хочу почувствовать тепло любимых рук И поцелуй твой, лёгкий, невесомый. Мамуля, мамочка, мой самый близкий друг, Я буду сильной! Слёзы льются снова... В порывах ветра слышу голос твой, Который шепчет: "Не грусти, родная..." До боли сердце стиснуто тоской. "Не буду, мамочка. Не буду, обещаю."