Проснулся с утренней зарёй и думать стал о всякой хрени. О том, что с летнею жарой расстались мы, и день осенний с прохладой в форточку проник, нарисовал от стульев тени, освободил от сна вериг, напомнил и о гигиене… Я встал и в ванную пошёл почистить зубы и побриться. Врубил погромче рок-н-ролл – ещё полны пороховницы у королей и королев – у Ванды Джексон с Чаком Берри! И к небесам глаза воздев, в своей я укрепился вере. Но я отвлёкся, да.

Чередой уходят понемногу в неизвестную страну друзья. Что же тут поделаешь… В дорогу соберусь когда-нибудь и я… Вспомнятся и мне перед уходом отчая любимая земля, древняя священная природа: горы, перелески и поля. Всё, что я любил на этом свете – бор сосновый, речка, родники, луг весенний в редком желтоцвете – и зайдётся сердце от тоски… - Эй, вы там! Встречайте, что ли, гостя! Кто таится там, в безбрежной мгле? …А пока у друга на погосте я гощу в его родном селе…

Лист кленовый сорвётся и падает, в стылом воздухе тихо кружась. Осень рыжая нынче не радует. Дождь и ветер порывистый, грязь… ...Тишина предрассветная ранняя, на светлеющем небе луна. Напоённое негой дыхание молодого невинного сна. Что же снится пригожей красавице с алебастровым цветом лица? Чуть заметно во сне улыбается… Как похожа она на птенца – беззащитного, слабого, нежного… Что ж, не буду подруге мешать и покину её, безмятежную, и не стану ко сну ревновать… Полюбуюсь застенчивой юностью и пойду – пусть погода и дрянь – погулять под есенинской лунностью в листопадно-осеннюю рань…

Ах, бабье лето… Угасая, ты вызываешь грусть в душе. Листвы янтарь в туман бросая, пугаешь уток в камыше. Готовятся собраться в стаи ватаги перелётных птиц. На юг дорога непростая, но всё же скоро верениц утиных и гусиных в небе мы будем наблюдать чреду. В Элладу в гости к древней Фебе летают птицы раз в году. Эх, бабье лето… Твой недолог природой отведённый срок. Мне каждый бабий час твой дорог… Смотрю, как лёгкий ветерок небрежно раздевает клёны, срывая лиственный наряд, и вспоминаю, как влюблённый, срывал я юбочки с девчат… Но так заведено от бога – любить сподручней без одежд, а не торжественно и строго, как любят девственниц-невест.

То озеро увидел я в глухом неведомом краю. Там нет людей и нет жилья, нет места даже и зверью. И никого в том месте нет, лишь мрак в ночи и пустота, и только смерти смутный след, и скал отвесных чернота. Там из глубин застойных вод печально-мрачный тёмный дух, витая в воздухе, встаёт – невидим, тяжек, нем и глух. А раньше было всё не так: крикливых птиц и шум, и гам. И всяких тварей полн овраг, камыш шумел по берегам… Куда-то делся тот пейзаж… Но я, придя ночной порой, увидел дьявольский шабАш с жестокой бешеной игрой чудовищ страшных средь болот. Свивались змеи там в клубок, свирепых монстров хоровод вогнал меня в тяжёлый шок. Сверкнула из-за туч луна, и засветилась вдруг вода. И предо мной на лоне дна открылась странная среда: кривые улицы, дома и опустевший древний храм, пустая старая корчма с железной вывеской Welcome. колонны

Притихший домик у реки, Осенних ягод горький мёд, И сердца частые толчки - Она здесь больше не живёт... На фоне всполохов зарниц Печально наблюдать полёт Последних перелётных птиц… Она здесь больше не живёт. И долгожданный силуэт Уже в окне не промелькнёт. И не подаришь ей букет - Она здесь больше не живёт. Не загорится в спальне свет - Пусть и чернеет небосвод - Её не жди, её здесь нет, Она здесь больше не живёт. И не стучись в глухую дверь - Никто тебя за ней не ждёт. Ты, наконец, мой друг, поверь: Она здесь больше не живёт…

За ночь отлежал свои бока на вагонной жёсткой третьей полке. Накатилась мрачная тоска… Вижу за окном берёзок колки и болот пустынно-мёртвых даль. Стаи птиц, стремящихся куда-то. Серая осенняя печаль. Поезд в никуда и без возврата… Стыки рельсов, перестук колёс, скрипы-стоны старого вагона. Полустанок, домик, чёрный пёс, на кусту нахохлилась ворона. Вниз спустился и к проводнику – попросить, чтоб он продал бутылку. Он же не откажет старику? – На, бери! – и не сдержал ухмылку… Запахи дешёвых сигарет в тамбуре, лоснящемся от гари. Поправляет девушка берет, паренёк играет на гитаре немудрёный вкрадчивый мотив, улыбаясь хищно-плотоядно. У дверей лежит презерватив. Что тут было ночью?

Уж обезлюдели поля, леса осенние промокли. Набухла влагою земля, с утра одолевают сопли. Приму в таблетке аспирин, с тоскливой грустью вспомню лето. Велю растапливать камин и заберусь в постель одетым. И прикажу вино согреть. Нет лучше утреннего грога! Начну тихонько песню петь про предстоящую дорогу. И посвежев, в полдневный час поеду навеcтить соседа. Залезу в старый тарантас и доберусь как раз к обеду... Пусть веет холодом долин, но в мыслях образ дамы милой. И пропадёт осенний сплин, как вспомню я тебя, Людмила… Пахнёт цветами и травой, увижу жаворонка в небе. Ах, как прекрасен образ твой! И как комфортно сердцу в неге… Когда ж дорога приведёт тебя ко мне, в моё поместье? Когда же сердце запоёт: "Ура, ура!