Кто заковал тяжёлой цепью Кремнистый путь на перевал, Пробитый будто бы гигантской плетью В отрогах острых, диких скал? Кто начертал на чёрном камне Резцом алмазным письмена? О чём они молчат с времён тех давних, О чём кричат все времена? Кто б ни был ты, усталый странник, Что ищешь у подножья гор? Зачем седло оставил утром ранним И устремил к вершинам взор? Здесь нет наезженной дороги, Тропа змеится как гюрза, Напрасно разобьёшь до крови ноги, Иссушишь на ветру глаза! Нет ничего за перевалом, Чего не встретил ты в пути! Там о тебе ни старый и ни малый Не ведает и не грустит. Здесь только гордые вершины За веком век готовы ждать Таких, как ты, безумством одержимых – Не находя всю жизнь искать. Найдёшь ли там, в безмолвье белом, То, что ты ищешь так давно? – Узнаешь сам! Но помни, странник смелый: Пути назад не суждено! 11.2001

Как хочется погреться у огня! Присесть в амфитеатре жёлтых бликов, Навстречу этому Язычнику Великому Ладони протянуть: коснись меня! Коснись меня, я так хочу тепла! Там, за моей спиною, тьма и холод, Мои ладони льдом отчаянья исколоты, Позволь мне здесь остаться до светла! Покуда за плечами правит мгла. Прикрыв глаза, лицо подставить волнам, Янтарной радостью горения наполненным, Забыть, как мгла замшелая волгла. Пожалуйста, смелей коснись меня! Реликтовое пламя загудело, Мои ладони и лицо – что с ними сделал ты Языческим клинком своим звеня?! А так хотелось лишь погреться у огня… 12.2001

Поздний вечер. Зима. Перестуки колёс На морозом расширенных стыках. Привокзальное эхо глухих диктозвёзд Рассыпается многоязыко. Безучастное гало линейчатый спектр Разливает меж рельсов на шпалы, Уходящие за голубой километр Заштрихованной строчкой металла. Убегает состав частоколом опор, Огонёк на последнем вагоне Подмигнул на прощание: грусть – это вздор! И пропал. На безлюдном перроне Провожатых следы заметая Хороводит позёмка седая.

Телефон третьи сутки молчит, Отключeн, или где-то вне зоны? Вдоль обочины гладких резонов Псом побитым свой хвост волочит Ожиданье - дитя расстоянья. Время - маятник в ритме дыханья. Как безумен сомнений магнит. Как безудержно множатся страхи! От темна до темна, как до плахи - Шаг и жизнь. Лишь надежда хранит. Вдох - рассветом, а выдох - закатом. Неизвестность граничит с утратой. 05.2002

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Г.С. В сухой вселенной логики линейной И Да и Нет – два булевых значенья, Что истино, что ложно – нет сомнений, Ввергающих сердца людей в мученья. Когда за каждым словом – море смыслов, За каждым чувством – океан эмоций. И нам скитаться в них вовек и присно – По солнцу, звёздам, без надёжных лоций. Интуитивен выбор направленья, Непредсказуем шаг к ориентиру, Размыты грани прав и преступлений, Путей к зениту, и путей к надиру. Но может, в этом – сущность человека? Болеть дорогами, и лишь влюбленность – Его единственный надёжный лекарь, Дарующий ему определённость. 09.2003

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И.П. (Черни) Чем глубже осень, тем в душе моей всё чаще На волнах памяти всплывают ваши лица. Они из прошлого, которое всё длится, Уходит в будущее, бьётся в настоящем. Они не прячутся, они живут транзитом - Моя печаль, моя тоска, моё сомненье. Охапкой пряной желто-красного смятенья С уходом осени исчезнуть не грозит им. Они со мной в моём уютном доме зримом - Магически привычно-горько-ощутимы... 11.2002

Исчерпают ли море слова? Если море печали глубоко, Если в нём так редки острова Безмятежности зеленоокой. Голубая прозрачность лагун В янтаре ожерелий песчаных, Драгоценные звёзды ночами Внемлют светлой гармонии струн, Еле слышно под бризом поющих. И сердца извлекают слова, Из которых растут острова В море грусти, снедающей души. 11.2002

Безветренная сушь на океане. Умолк извечный говор белопенный, Лишь на муаре океанской длани Играет солнце в бликах многозвенных. Что не играть – в запасе у светила Пять миллиардов до перерожденья! А наш запас на той шкале, друг милый – Ничтожный штрих, граница двух делений. В одном из них нас нет ещё, в другом же Нас нет уже, и никогда не будет. Увы, никто не может быть продолжен За грань штриха в бинарном коде судеб. И этот штиль, и рябь в глазах до рези, И эта сушь с налётом горькой соли... Недвижен океан, как будто грезит Предосознаньем восходящей воли Из глубины эпох прокариотов Предгорьем Homo до вершины Gaea. Чуть дышит океан, по-детски кроток, Но не по-детски глаз тайфуна зреет. 12.2005

Как бледны нашей памяти фрески! Устремлeнные ввысь купола Наших душ позолотой облезли, Не слышны больше колокола. Не гудят, не поют и не плачут. Храм заброшенный тeмен и пуст. Только скрип половиц, только хруст Штукатурки от фресок незрячих. Молчаливым укором полны, Чуть видны меж колоннами нефа, Но упрямо по-прежнему в небо Светлой памяти обращены. 11.2002

Мой дружочек, дорогой, улыбнись! Улыбнись мне вопреки, несмотря, Впрочем, глянь скорей в небесную высь: Ах, какие облака в ней парят! Кучевые в семь хором-этажей, Три на девять переходов витых, Всюду радужные блики витражей, А на башенках бойницы для крутых Молний-стрел, что полетят во врага, Коль погонит жар-полки Суховей. Даже капелька дождя дорога Обгорающим ладоням полей. А покуда в небесах новострой, Вырастают, как грибы, терема – Улыбайся, мой дружочек, ведь порой Лишь улыбкой-то судьба нам и верна. 07.2005 В исполнении Татьяны Вороновой: http://www.stihophone.ru/get.php?WID=5035&SID=76ea5d70a2224b4306ddd53a6…

Когда душа – как выжатый лимон, Не трогайте её, оставьте в блюдце! Какие песни? – Песни не поются. А то, что слышится – всего лишь стон. Чай заварите крупно-листовой. Покрепче, потемней, поароматней. Тогда, быть может, станет вам понятней: Душа – она не тело с головой. Налейте в чашку, всыпьте сахарку Пол-ложечки и сдобрите лимоном, Остатками – не выдавленным стоном. И тело оживёт, уняв тоску. Свежее станет ваша голова, Универсальный счётчик-вычислитель. Накройте ноги пледом, утеплите, – Всегда права народная молва. Всё хорошо: есть, чем отдать поклон, Чем улыбнуться каждому при встрече. Лишь в сердце боль ничто вам не излечит, Пока душа – как выжатый лимон… 01.2002

Есть на семь бед ответ, Один ответ ценой В остаток зим и лет, В кремнистый путь с сумой По весям, городам, Под ярмарочный гвалт, Сквозь дым "купил-продал", Мил друг, не кум, не сват. Сквозь бурелом лесов, По пустошам полей, Под лай бездомных псов: Чем меньше пёс, тем злей. Единственный свой путь Вершить и завершать Без права повернуть, Сойти, наладить гать Не вдоль, а поперёк – Чем чёрен был, тем бел, Вернуть, что не сберёг, Отдать, что не успел. 08.2004

Мой Бог, душа моя — твоя! В стволе времён, в ветвях галактик Блуждать придётся ей, а я — Пока ношу земные лапти. Мой Бог, душа — весь мой багаж, Ей дороги мои дороги, Когда болит она — кураж Земных веселий не к порогу, Не ко двору мне. Вместе с ней Я ухожу в глухие чащи. В зелёном мареве ветвей Палеозоя бедный ящер, Душа моя, находит след До логова и там ложится Реликтом миллионов лет. Глаз перепончатый слезится. Я жду, покуда день за днём Она зализывает раны. Встаёт. Гремят, горят огнём Брони костистые ограны. Назад мы медленно идём, Без слов друг друга понимая. Путь долог наш, и крут подъём В стволе времён. В одно сливаясь, Выходим посредине дня, Не зная, кто и чем нас встретит... Мой Бог, души твоей броня Мягка, нежна! — Ей не ответить Железным гулом на прямой Удар и не отбить обманный. Но мы сроднились с ней, Бог мой, И благодарны, как ни странно, За симбиоз.

Сколько лиц у тебя, сколько ликов Не узнать никому никогда. Глубину твоей тайны великой Не измерить ничем, и года, И века, даже если бы ряд их В бесконечной терялся дали, Катехизис души твоей вряд ли До конца мне постичь помогли. Каждый раз, открывая страницу Этой книги из книг, я молю: Погоди, не спеши измениться, Дай привыкнуть к тому, что люблю! 03.1997 Послушать (Музыка и исполнение Геннадия Лихтера): http://www.sunhome.ru/mp3/338

Рампы свет потускнел, Что стоишь, лицедей? Что сказать ты хотел? – Зал был полон судей. Был придирчиво тих: На виду каждый жест. И пульсировал стих От запястья окрест, Отражался от лиц, Возвращался и гас. Ты играла свой блиц Переменчивых глаз. Голос твой голубел, Круг движений был крут. Я любил, я хотел Быть любимым, но кнут Режиссёра свистал, Загоняя в сюжет. Роем реплик блистал, Сценарист из манжет, Как факир, доставал Журавлей и синиц. Расплывался овал Обращённых к нам лиц. Билось сердце в огне, Преломлялась душа. Наяву – не во сне! – Ты была хороша. Коллапсировал мир В перекрестии глаз. Бил копытом Сатир, Ухмылялся и тряс, Блеял: "Репертуар…", Бил итоги в столбце. Что роман – то товар. Сколько боли в лице! Зал, как водится, встал, Провожая тебя. Долго рукоплескал. Я стоял, теребя Вдруг осевший сюртук.

Мысль изреченная есть ложь. И чувства явленные — тоже? По окнам тарабанит дождь, Ночную тишину тревожит. Как одинокий пианист За фортепьяно без пюпитра Роняет пальцы на карниз, Ночь наполняя дробным ритмом. И, запрокинув к небесам Лицо бледней луны, маэстро, Прикрыв глаза, внимает сам Причудам переходов presto В andante, largo... И опять В неистовую дробь фламенко. В расплывах на стеклянной стенке Колышется — ни дать, ни взять, — Аптека, улица... Как встарь! Без чувств, без мыслей. Дождь. Фонарь. 08.2001

Живут вокзалы одиноко. Не зло, не голодно живут, Но неотступная тревога Сжигает их, снедает… Ждут Быть может, ласки, может, чуда Среди сумятицы дорог, В толпе измученного люда, Их путь не близок, не далёк. В пределах круга горизонта Следят владения свои: Стальные рельсы в бликах солнца, Шлагбаум-журавель в пыли, Перрон, пузатые амбары, Опоры, проводов жгуты, Тупик, гора забытой тары И семафоров форпосты. А поезда? На них пытливо Глядят вокзалы, затая Тоску, и как-то сиротливо Их провожают в те края, Что никогда им не видать, Что разве только сниться могут… Вокзалы не умеют спать, Живут вокзалы одиноко.

Светлозвучное имя твоё Выдыхаю в январь, как моленье, И в морозной тиши мне поёт, Вторит эхо его в отдаленье. Осыпается иней с ветвей Убелённых морозом кораллов. Льют смычки утончённых кристаллов Цветомузыку светотеней. В каждом цвете живёт это имя, В каждой ноте звучит и поёт! Теплозвучное имя твоё На морозе январском не стынет. 01.2003

Побледнела небесная высь, А гряда облаков потемнела. Еле теплится солнечный диск В одиночестве призрачно-белом. Ветер треплет края облаков, Выдувает остатки снежинок. Они медленно кружатся в зимнем Забытье летаргических снов. Хороводят, не зная, что гибнут. А на влажной ладони земли Как осколки хрустальной зимы Серебрятся их тонкие иглы. 04.2003

Первой зелени тонкая шаль Переброшена через пригорок. От зимы ни следа. Что ж так жаль? Отчего же так сладостно горек Запах лиственницы в узелках Потемневших от времени шишек, Запах сосен, чешуйчато-рыжих, Уцепившихся за облака? Отчего так пронзительно грустно? Словно утро природы – весна Пробудила от тяжкого сна, А на сердце тревожно и пусто. 05.2003