Праздник у зверей в зверинце: дети принесли гостинцы! – * – Не по зебре шёл Жираф: заплатил за это штраф! – * – Приуныл бедняга Ёжик, все иголки на дыбы: позабыл он дома ножик! Чем теперь срезать грибы? – * – Вышла на поле Лисица, видит заячьи следы. Дома Рыжей не сидится – как бы не было беды! – * – Для своих змеиных нужд на полянку выполз Уж. Он на Кобру не похож – всё равно его не трожь! 03.2011

Так хотелось надеяться – осень пройдёт, Отпылает багрянцем листвы, отдождит, И не думалось, что впереди гололёд С леденящим дыханьем "забудь и не жди". Так хотелось надеяться – на сердце грусть С листопадом развеется, прочь улетит, И не верилось, что горизонт будет пуст, Лишь метель будет пыль ледяную мести. Так хотелось, надеялось, верилось, но Отдождило, осыпалось, выстлалось льдом, Только сердце по-прежнему бредит весной, Не желает откладывать жизнь на потом. 01.2011

Прогорклым запахом листвы Настоена под вечер осень. Всё меньше в небе синевы. Всё чаще моросит, несносен, Занудный дождь и пеленой, Промозглостью туманит взгляд он. А ты лишь в памяти, не рядом, И сердце холодит виной, Что слишком быстро отпылала Зелёным пламенем листва. Осталась память и слова, Которых, почему-то, мало. 11.2010

Ну, что тебе сказать, Дружок далёкий мой? Отбушевав, ушла гроза И ливневой стеной Меж нами не стоит. Затихла и капель. Ты окна распахни свои За тридевять земель! Я тоже распахну – Пусть шелест влажных крон Наполнит жизнью тишину, Клонящуюся в сон. От севера на юг Ночной простёрся фронт, И лишь на западном краю Пылает горизонт. Пока дымится медь, Ярчеет россыпь звёзд – Глаза в глаза с тобой глядеть За три на десять вёрст. Дружок мой, улыбнись Всем вёрстам вопреки! Сердца, изведавшие высь, Как никогда близки. 10.2010

Какая горечь в горле! – День за днём Спокойствия как не было, так нет. Зачем стремится взгляд за окоём? Там – то же, что и на холсте в окне. Багровый карлик еле различим В туманной захолустности небес, Где следствие не ведает причин, А слово потеряло смысл и вес. Но сердце продолжает верить снам, Трепещет птицей, рвётся из груди, Надеется, что ждёт его весна, А не зима снежится впереди. Когда же отпылает сухостой, Земля напьётся пепельным дождём, – Зима придёт навек, не на постой, И стынью прояснится окоём. Не для меня, друг мой, не для меня. Но ты дождёшься голоса весны, И улыбнёшься мне, и зазвенят Капелью счастья канувшие сны. 08.2010 В сопровождении хрустального Кортазара: http://video.yandex.ru/users/emyasafin/view/137

Я запомню тебя, твой чарующий свет: Сколько б ни было лет или дней впереди Будет память на сходствах ловить, бередить, Обжигая, держать перед прошлым ответ. . . . . . . . Я узнаю тебя по голосу . . . . . . . В многоликом потоке навстречу мне, . . . . . . . Ясным утром и пасмурным вечером, . . . . . . . Не увидев, услышу тебя. . . . . . . . Я узнаю тебя по образу . . . . . . . В белом шуме кипящего города, . . . . . . . Взглядом выхвачу всё, что так дорого, . . . . . . . Не услышав, увижу тебя. . . . . . . . Память – гулкий, неистовый колокол, . . . . . . . Прерывается прошлым дыхание: . . . . . . . Узнавание – как замыкание . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Виктории Ленос . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . http://stihi.ru/2010/03/19/7777 Станцуй болеро – четверть часа немыслимый срок, Когда ж отзвенят и сгорят на руках кастаньеты, Усталая поступь его уведёт за порог, И в роще оливковой встретит он призрака света. Забыв о прошедшем, не вспомнив о будущем, он, Ласкаемый ветром янтарным, застынет над бездной. А ты в это время с тоскою грудной, бесполезной, Досмотришь любовью и болью бушующий сон. Давно отшумела весна, да и лето вот-вот, Прогоркнув дождями, осыплется пряным багрянцем. И прежде чем снежная чернь опалит небосвод, Белёсая стынь всё затянет безжизненным глянцем. Войдя в зазеркалье глухих, почерневших снегов, Не думай о том, что виновна лишь гулкая память. Снегам вопреки возгорится зелёное пламя Поймавших тепло и вздохнувших лесов и лугов. 06.2010

. . . . . . . На "Афродиту" Андрея Грязова В накидке из тонкого ситца Ты будешь весенне-вечерней Моделью для всех живописцев Из пены, что нет эфемерней. А сердце нешуточным сбоем Напомнит в ночной лихорадке Неделю без сна, но с тобою Меж строчек в лиловой тетрадке. 04.2002

Здравствуй же, девочка-чудо, Чудо девятое света! Кто ты такая, откуда Пришла в это раннее лето? Легкой весталкой влетела, Душу всю заполонила, Что же такое мне сделать, Чтоб ты мне ночами не снилась? Голос чтоб твой и улыбка Сердце мне не разрывали? Это вопрос на засыпку, С которым я справлюсь едва ли. Впрочем, совсем не о том я: Здравствуй – как благодаренье! Что-то я и не припомню Другого такого везенья. Здравствуй, живи, долго царствуй В этом краю поднебесном! Я подношу тебе дар свой – Печальную эту песню. Здравствуй! – В ответ улыбнись мне. Пусть будет грусть голубою, Даже когда в моих письмах Рифмуется боль с любовью. 1996

В любом земном краю, И днём, и долгой ночью Гори, не угасай Надежды горний свет, Что всё, о чём пою, Что бьётся болью в строчках, Блестит слезой в глазах – Нетленно в бездне лет. Ещё горит свеча, И золотится пламя, И рвётся ритм в груди, И нет покоя в снах – Пускай слова горчат, Не стыла б только память, Пока в крови гудит, Ломая лёд весна. Печаль моя, пребудь! – И да хранит реальность Тебя в моих мечтах Немеркнущей звездой. Вершить нам этот путь – Короткий, или дальний – С улыбкой на устах, Рука к руке с тобой. 04.2010

Что же ты такая недотёпа? Где подобрала ты это сердце, И дала своим дыханьем тёплым Раненой синице отогреться? Ты могла б найти себе другое – Крепче, понадёжней, помясистей! Ну, зачем оно тебе – такое? Что за польза в тонком птичьем свисте? Ты могла бы… – Слушай, не могла я Не поднять его, не взять с собою! Мне оно даровано судьбою – Не всегда ж она индейка злая! Знаешь, наша встреча – это счастье: Мне легко дышать, ему – стучаться. 03.2010

Не любят гугеноты самолётов. Предпочитают им аэропланы. Сухие протестанты-рифмоплёты Не верят, почему-то, Нотр-Дамам. Да что же с них возьмёшь, шершеляфамов? Им Вотр-Дамы, видимо по вкусу. Вот и спешат замаливать искусы, Арабикой торгуя втихомолку, Вцепившись крепко в верблюжачью холку. Коль алягер-комалягер - едва ли От стрел любви в готическом подвале Укроешься... Зато как небо сине Весною ранней здесь, у нас, в России.. 03.2002

Плодороднейший, масляный ил, Устилающий русло реки, Поглотил излученье светил И питает осоки ростки. Подрастают они день за днём, Но и старятся день ото дня. Напитавшись небесным огнём, На ветру тонкозвучно звенят Об абсурдности истин и стен, Меж которыми жизнь их прошла. Превращаются в масляный тлен, Но нетленность и в тлене – светла... 03.2004

Вот и некуда спешить, Вот и не к чему стремиться: В полутьме на дне души Тлеют листья – чьи-то лица. Облетела догола На ветру осеннем память. Неужели ты была? Всё былое в Лету канет. Прорастёт полынью боль, Луговой ромашкой – радость. Почему же нам с тобой Лишь полынь одна в награду? Несказанная – прости Слов и чувств моих избыток! Неужели все пути Белой стынью перебиты… 10.2009 http://flv.video.yandex.ru/lite-audio/emyasafin/z85ka6kq3v.1313/

Тополиный пух. Стромынка. Стыки рельсов. Стук колёс. Белой проседью простынка Тополиных белых слёз. Зелень листьев. Шелест, шелест. По краям густой каймой. Ветер белым стелит, стелит Выбоины мостовой. Суетливые трамваи Пробегают через мост. Стаи листьев, окон стаи. Старый дом совсем не прост. Щурится подслеповато В стёклах стареньких очков. Не беда, что угловат он, Неуклюж – он дарит кров. По привычке дарит людям Коридоров длинных нить. Не считай, что дар сей скуден! Дар души – не оценить. Слышишь, словно сговорились: Шелест листьев, скрип полов? Скольким людям сколько снилось В этом доме разных снов! Мы расстанемся с тобою – Доброй ночи, сны смотри! Тополя тебя укроют Белой шалью до зари.

Давай поговорим с тобой о чём-нибудь! О чём-нибудь таком, чтоб не тревожить душу. Кивая головой, улавливая суть Попеременно мы друг друга будем слушать. Ни слова о долгах, поднявшихся вновь ценах, Порочности торгов, где в лотах вся и все, О пошлости рекой с экрана и со сцены, О подлости людской с улыбкой на лице. Оставим в стороне серийность катастроф, Их техногенный смысл и фактор человечий. Без человека мир не стоит наших слов, Но наше слово в нём нередко лишь калечит. Пока горит свеча, покуда бьётся пламя, Наедине в глухой беззвёздности ночи, Глаза в глаза, друг мой, открыв навстречу длани, Давай поговорим! – Но лучше помолчим. 04.2009

Время час пополуночи. Темь. За окном Равнодушные капли дождя не спеша По карнизу стучат. Мысли лишь об одном: Об одной. О тебе. Ничего не решат Эти мысли мои. Как буддийский монах Я цепочку священных фигур тереблю. Каждый символ меж пальцев ушедшее в прах Воскрешает и жжётся огнём. Я терплю, Почерневшие пальцы не в силах отнять, Разорвать надпространственный узел времён. Слева взгляд твой загадочный силюсь понять, Сердце замерло, ждёт. Прямо - взгляд отстранён. Обращённый навстречу не видит в упор, Или ранит колючими иглами льда. Справа - в сером тумане теряется взор. Сквозь туман, в неизвестность, в надежде! - Туда, Где, быть может, когда-нибудь твой силуэт Прорисуется в конусе тёплых лучей Долгожданного солнца. Загадочный свет Так знакомых - и так незнакомых - очей Разомкнёт цепь священных фигур, снимет боль, Почерневшие пальцы излечит навек. Онемевшие губы шепнут: "Мне с тобой Хорошо.

Да, все – игра, куда ни кинь! Играет в небе неба синь. Играет солнце в мелких лужах. Метель играет – вьётся, кружит. Мороз трещит – играет тоже. Играем мы с тобой, похоже, В любовь и нелюбовь... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Вначале В нас зарождаются печали. Они играют еле слышно, Прислушиваясь к сферам высшим. Ведут мелодию касаний В смычковой группе ускользаний. Когда в игру вступают флейты, Печали несколько светлеют В улыбках радостных при встречах, В словах, что лаской душу лечат. В игру вторгаясь, без изъяна, В мажоре входит фортепьяно, Дробит печаль капелью звучно У влажных губ и глаз излучин. А вслед звенит вся медь крещендо В литаврах, трубах... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Только тщетно. Игра кончается молчаньем - Молчанье было изначально. 02.2002

То ли память о тебе – буйный колокол: Даже в полной тишине гулом полон он. То ли нервы – жгут тугой, медно-токовый: Замыкается тобой, светлой, около. То ли сердце не в ладах с биоритмами – Рвётся вверх не по годам, жжёт молитвами. Воспарит душа в немой благодарности: Да продлится же день твой светозарностью! Глубже осень, строже цвет и контрастнее. Стужа бросит белый плед – нет бесстрастнее Белозвучия основ к мимолётности Яви лучших наших снов! Ветер звёздный стих. На мгновение – на жизнь. Сколько длиться нам, Друг бесценный мой? – Держись, так велит цена Бытия, где вся вина испокон моя! Серебром слепит луна – боль фантомная. 01.2009

Прости мою печаль и ностальгию: Я жду тебя и не могу не ждать. Деревья облетают и нагие Семи ветрам готовятся предстать. Пожухли травы, моросит все чаще, А ты всё та же в памяти моей! Вокзал – железный, гулкий, долгий ящик, Хранит прощальный жест руки твоей. Отходит поезд. Память-побирушка Ревниво вяжет в узелок слова, Чтоб доставать их, милую игрушку, Бессонными ночами. Как сова Она садится на карниз гремящий, Мигает желтизной огромных глаз И держит в клюве сундучок блестящий С иглой, яйцом, и уткой. Сколько раз – Не сосчитать – рука к нему тянулась... Но тайна бытия не столь проста! Прости, что ты нежданно приглянулась Душе и сердцу: с чистого холста Вдруг глянуло исполненное света И женственности милое лицо! И показалось, что когда-то, где-то Оно встречалось мне, но был слепцом Тогда и там я. Ныне ж вдохновенно Повсюду нахожу твои черты, Как будто ты и есть лицо вселенной, Как будто в мире есть одна лишь ты. Холст на мольберте памяти. Прикован Мой взгляд к нему.