Треснули деки и лопнули струны, Умерли звуки над гробом фортуны, Спеты все песни и жизни сюжеты Сыграны, скурены, как сигареты. Ветром холодным их пепел развеян, Будто бы злым колдовством чародея. Зимних дождей леденящие струи Смыли из памяти вкус поцелуев. Высохли очи от жара пустыни Наших сердец, затвердевших отныне Сгустком металла без каверн и трещин, Так, что теперь уж они не трепещут, Страстью томясь, в ожидании встречи. Их растопить нам теперь уже нечем. Нет ничего, лишь пустое пространство, Мрак, тишина, одиночество, пьянство.

* У этой жизни изощренна месть. Я рисовал твой облик осторожно На влажных стеклах окон и, возможно, Поверил в то, что ты, наверно, есть. * У жизни этой юмор палача. Стекает мутью мой рисунок глупый, Впустую чье-то имя шепчут губы И зря стихи отчаяньем кричат. * От этой жизни отблеск на стекле Как от свечи, дрожит неуловимо. И падшего когда-то херувима Проклятье неизбежно в том огне.

Твоя нежность кричит как кликуша Среди мертвого, хмурого дня. «Подожди же, останься, послушай!» - Ты мне шепчешь, надежду храня, Что я слышу еще твои стоны, Несмотря на глухую судьбу. В тебе есть, что-то есть от иконы И печать Люцифера на лбу. Мы похожи, как правило, к ночи. Мы чужие обычно с утра. Наш союз, безусловно, просрочен И докучен как дым от костра. Наш совместный обед, как поминки, Молчалив, деловит и угрюм. Мы с тобою не две половинки И нашлись, как всегда, наобум. Так о чем же грустят твои очи? Твоя нежность кричит мне о чем? Все равно из нас кто-то захочет Стать для нашей судьбы палачом. Наша жизнь, грохоча ностальгией, Пролетит как пустой эшелон. Мы проснемся однажды другими, И забудем друг друга как сон.